Поверхность дома оказалась шершавой, и все еще излучало тепло, скопившееся после солнечного дня. Это было сродни полету, когда ветер бьется со всех стороной, а вокруг только бесконечное черное небо. Я старалась не думать о происходящем, чувствуя себя супергероем. Тело было ловким и сильным, каждое движение давалось на автомате, меня буквально несло все выше и выше. Навстречу звездной глади.
Только в паре окон на моем пути горел свет, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не прилипнуть к стеклу, наблюдая за жизнью внутри этих крошечных коробок. Я снова и снова повторяла себе, что могу контролировать зверя, что нужно вернуться домой, что родители знают, как все исправить. Оставалось только поверить в эту ложь.
Мое окно до сих пор было открыто, комната пуста. Я тихо спрыгнула с подоконника, ощущая под ногами мягкий ворс. Пара шагов от окна и стены резко надвинулись, уменьшив и так небольшое пространство. Клаустрофобия, но было нечто страшнее замкнутых пространств — сюда мог проникнуть солнечный свет — хлынуть в окно, просочиться в щель под дверью. Подвал и то казался мне приятней, безопасней, свободней. Я не знала чего бояться — оказаться погребенной заживо или сгореть на солнце. Ужас дневного света загонял меня под землю, где со мной оставался страх замкнутых пространств — какая ирония.
Я не слышала голосов, родители спали, словно меня и вовсе не существовало. Они прогнали демона из своего дома, а теперь заснули, больше не боясь монстра с клыками. Эта мысль больно кольнула сердце. Невзрачной тенью я скользнула в коридор, издалека заметив отца, развалившегося в кресле в гостиной. Он выглядел утомленным, но даже в таком состоянии никогда не засыпал в своем костюме. Мама улеглась в спальне, прямо поверх одеяла. Я взглянула на часы — был уже третий час ночи.
02.34
Вещи вокруг казались чужими, даже те, что принадлежали только мне. Ненужный мусор, сваленный по углам. Я медленно двигалась из комнаты в комнату, не понимая, зачем пришла. За помощью? Родители были слепы, погруженные в свои религиозные бредни, не понимая, что мир гораздо шире, а зло не исходит от демонов. Оно живет в нас самих, порой проявляясь в наших слабостях и эгоистичных поступках. Отец никогда не знал правды. Никто не знал.
Я зашла комнату братишки, наблюдая, как он спит, забавно выпятив губы. Ему снились сладкие сны. Они так заботились о нем, а меня забыли за несколько часов, отказались от дочери, увидев в ней демона, отдали церкви для своих экспериментов. Мои руки сжались в кулаки, но я не могла понять причину своей злости. Откуда пришли эти мысли? Откуда эта волна жара, покалывающая кожу? Зверь, теперь он говорил от моего имени.
Они позабыли обо мне, даже не пытаясь искать. Как такое возможно? В душе я надеялась, что смогу вернуться, что родители примут меня, сумеют притвориться, что ничего не случилось. Мой взгляд скользнул по грязной ночной сорочке, раскрашенной красными разводами. И на что я только надеялась? На прощение? Они не были на это способны. Убийство, что могло оказаться страшнее этого греха?
Я больше не принадлежала хлипким стенам, словно стала слишком грязной для них. Их спокойное дыхание нервировало, хотелось закричать, чтобы вернуть их к жизни, ко мне. Они могли спокойно спать, зная, что со мной происходит? Жалкие существа. Бочонки с кровью.
От этой мысли я отшатнулась назад, врезавшись спиной в стену. По комнате прошла легкая вибрация. Братишка дернулся во сне и открыл глаза, всматриваясь в полумрак. Увидев меня, он улыбнулся, мило хлопая глазками.
— Мила, — звонкий голос совсем обездвижил меня. Я не знала, как поступить, словно потерявшись в пространстве. Мальчик помнил меня, и в его взгляде не скользило отвращение или страх. Он до сих пор видел во мне свою семью.
Я подошла ближе к его кровати, проводя бледной рукой по пухлой щечке. Воздух вокруг завибрировал. Запах детской присыпки не мог обмануть меня, в нос ударил тонкий аромат крови. Я с ужасом наблюдала, как размеренно бьется на его шеи жилка. Клыки удлинились, заставив меня сглотнуть. Голод, он и не думал отступать, лишь на миг вернув мне рассудок, а теперь с новой силой заявил о себе. Но теперь передо мной был мой брат, малыш, за которым я ухаживала с самого рождения.
— Глаза, — улыбка исчезла с его лица, а губы скривились, словно он собирался расплакаться.
Я резко отвернулась, отступая в тень. Все изменилось. Что осталось от Милы? Ничего, даже ее взгляд стал чужим. Антоша настороженно наблюдал за мной, вцепившись ручками в одеяло. Я была опасна.
— Папа, — малыш захныкал, отползая к спинке кровати. — Пап.
Я зарычала на него, показывая клыки, отчего ребенок разрыдался в голос, так громко, словно заработала пожарная сигнализация. Раздались тяжелые шаги, и мне пришлось отступить за дверь. В комнате вспыхнул свет, и я зажмурилась, чувствуя, как он опалил сетчатку. Вошедший не заметил меня, сразу бросившись к ребенку, и только спустя пару мучительно долгих секунд обернулся, застыв восковой фигурой.
— Мила, — в его голосе слышалось узнавание. — Не подходи.
Напустив волосы на лицо, я все-таки сумела взглянуть на него. Ужас, первобытный страх сковал отца, словно он смотрел в адскую бездну. Его рука потянулась к тумбочке, схватив детский ночник.
— Папа, — прошептала я, делая шаг ему на встречу, но он тут же замахнулся, целясь мне в голову. Из моего горла донеслось рычание, зверь воспринял его как угрозу. Мой родной отец пытался ударить меня! — Папа, это я.
— Нет, ты демон. Оставь в покое мою семью. Изыди! — Ночник полетел в мою сторону, но мне удалось увернуться.
Я зашипела и кинулась на него, хватая за горло и отбрасывая в противоположную сторону. Он ударился о стену, задев детский столик, с шумом упав на пол. Из его виска медленной струйкой заскользила кровь.
Позади стояла мама, мне не нужно было оборачиваться, чтобы знать о ее присутствии. Сердце женщины ускорилось, отбивая безумный ритм. Она видела все. Все до последнего. Я обернулась, и мой взгляд заставил ее дернуться в сторону, спотыкаясь, отступить в гостиную.
— Мама, — мой голос звенел, словно и вовсе не принадлежал мне.
— Не подходи. — Её глаза расширились в ужасе, а нижняя губа подрагивала от страха. — Не подходи. — Оставь мою семью. Прошу, не трогай малыша. Только не его.
— Мама.
— Не говори как наша дочь, демон! — Отец поднялся на ноги, вновь кинувшись на меня, но я просто толкнула его, отчего он вновь приземлился на столик, в этот раз разломав его. Мужчина затих.
Я прошла вперед, наблюдая, как мама упала на пол, на корточках отползая за кресло. Это конец. Они отреклись от меня. У меня больше не было дома. Они предали меня, оставив совершенно одну. Зверь в душе ликовал, нервно топчась на месте. Он хотел разрушения, уничтожить все, сжечь все мосты. Я скользнула в свою комнату, захватив со столика дневник и ручка, а потом вскочила на подоконник. Никто не пошевелился, не пытаясь остановить меня или задержать. Здесь жили чужие люди, которых я никогда не знала. Мать, отец, брат, просто пустые слова, ярлыки, которые мы привыкли клеить друг на друга. У меня не было никого. Только ночь и голод. Зверь не бросит меня. Я спрыгнула вниз.
