— Извините, что задержалась! — Светка впорхнула в гостиную, поставила на пол саквояж. — Я рылась в корзине с твоими игрушками, Яна. Знаю, что это нехорошо, но спрашивать разрешения было некогда. Зато нашла то, что нужно.
Она продемонстрировала обнаруженную среди хлама «реликвию» — пару пионерских галстуков, оставшуюся с тех времен, когда моя мама была пионеркой.
— Зачем это? — оторопев, поинтересовалась я.
— Мне был необходим красный шелк. Я начала рыться в пакете с лоскутками и обнаружила это.
— Магия — это серьезно, — с глубокомысленным видом изрек Костик и надул щеки.
Светка, тем временем, начала распаковывать саквояж. Кроме уже знакомого мне хрустального шара, там оказалось довольно много совершенно ненужных, на мой взгляд, вещей. Ножик с черной ручкой, разрисованная непонятными знаками чаша, замысловатая пепельница, переплетенная в черный бархат тетрадь, чертежные инструменты, компас, разноцветные свечи и множество баночек и коробочек, наполненных подозрительного вида порошками.
— Ни фига себе! — присвистнул Леша. — А я-то думал, что девчонки возят с собой пудру и помаду.
— Здесь все, что нужно для колдовства. Точнее, самое необходимое. Соль, вода, ладан для очищения предметов, чернила из пепла персиковых косточек, которыми пишут заклинания и чертят амулеты. Я сама их приготовила. А это колдовская книга заклинаний, — Светка бережно погладила черную бархатную тетрадь. — Сюда выписывают заклинания, используемые во время работы.
— Круто.
Пока остальные разглядывали странноватый набор предметов, Светка готовилась к предстоящему ритуалу — вооружившись длинной тесемкой и ножом, вычерчивала на полу магический круг, который, якобы, помогал сфокусировать колдовскую энергию, сжигала в пепельнице, какие-то пахучие порошки. Все это было дико, странно и совершенно неубедительно.
— Жаль, что у меня нет подходящих материалов, — Светка зажгла несколько свечей, установила их на небольшой столик в центре магического круга. — Предохраняющий от опасностей амулет изготовляют из серебра, но я нигде не смогла раздобыть серебряных пластинок. Придется вычерчивать его на бумаге.
— А зачем пионерские галстуки?
— Такой амулет надо носить при себе, непременно завернув в красный шелк, — с убийственной серьезностью откликнулась доморощенная ведьма. Ничего другого мне найти не удалось, только эти лоскуты.
— Понятно, — Леша говорил с серьезным видом, но я чувствовала в его словах насмешку.
А Светка ничего не замечала. Вооружившись циркулем и линейкой, она начала вычерчивать на листе ватмана какие-то фигуры, потом вырезала их, аккуратно сложила стопочкой небольшие кружочки.
— Здесь хватит на всех. Но каждый амулет надо заряжать по отдельности, иначе получится обыкновенная халтура.
— Заряжать чем? — спросил дотошный Игорь.
— Магической энергией. Только тогда он будет работать. А теперь, ребята, не мешайте мне, сейчас начнется самое главное.
Светка стала в магический круг, прикрыла глаза. Ее лицо стало спокойным и отрешенным. Какое-то время она стояла неподвижно, а потом зажгла ароматную палочку. По комнате распространился необычный, но приятный запах.
Уставившись на дымившуюся палочку, юная ведьма произнесла:
— Смотри! Это союз огня и воздуха! — и бросила в чашку с водой три щепотки соли. — Смотри! Это союз воды и земли!
Она говорила о том, что очищает огнем и воздухом север, восток, юг и запад, настойчиво повторяла малопонятные фразы. У меня начала болеть голова. Наверное, виноват был сладкий дым, а может быть, я просто очень устала. Ритуал был сложным, длинным и наводил сон. А Светка все махала руками, вычерчивая в воздухе разные геометрические фигуры, а потом неожиданно произнесла:
— Свершилось! — и без сил опустила руки.
— И это все? — без энтузиазма спросил Игорь. — В чем же фокус?
— Долго рассказывать, — Светка смахнула с влажного лба волосы, — а я устала. Как бы то ни было, я зарядила эти амулеты, а потом, когда отдохну, попробую оградить эту комнату от воздействия злых сил.
Она начала раздавать амулеты. Я посмотрела на свой — на небольшом бумажном кружочке были начерчены две окружности, а сам он был разделен на четыре равные части. На внешнем круге была сделана непонятная надпись, судя по всему, латинская. Вооружившись ножницами, Светка разрезала на кусочки галстуки, раздала каждому по лоскутку.
— Заверните в них амулеты и повсюду носите с собой.
— Между прочим, мы еще не обедали, а голод, как известно, притупляет умственные способности, — Костик засунул амулет в брючный карман. — Теперь у нас есть защита, которая позволит без потерь прорваться на кухню.
Есть не хотелось, но Костик все равно был прав. Поеживаясь от холода, мы крадучись пошли по направлению к кухне…
После обеда наша компания вернулась в гостиную. На душе было неспокойно. Нас ожидала бесконечно длинная ночь в замерзающем доме, и никто не мог даже предположить, чем она закончится. Игорь начал расспрашивать Светку о механизмах колдовства, но ей явно не сиделось на месте. Она отвечала невпопад, каждую секунду смотрела на часы, а потом и вовсе выскользнула за дверь.
— Ты идешь к Кристиану? — я догнала сестру, преградила ей путь, став возле лестницы.
— Я должна передать ему амулет. Он в опасности, как и все мы.
— Идем вместе.
— Нет.
— Почему?
— Просто я пойду одна.
Но меня не так-то просто было остановить. Вокруг творилась самая настоящая чертовщина, а интуиция подсказывала мне, что Светкин приятель имел к этому самое непосредственное отношение. Мне надо было знать ответы на все вопросы.
— Побудь с ребятами, Яна.
— Или мы идем вместе, или никто не идет.
Она пожала плечами, торопливо пошла по лестнице, поднялась в мансарду. Я следом.
— Кристиан, можно войти? — Светка постучала в дверь комнатушки.
— Нет! Уходи и не возвращайся!
— А мне он показался вежливым, — шепнула я на ухо сестре, но она даже не расслышала моих слов.
— Я видела Кровавого Алекса. Но о таких вещах не говорят через закрытую дверь. К тому же мне надо передать тебе одну вещь.
Молчание было долгим. Наконец, выдержав огромную паузу, Кристиан позволил войти. Оказавшись в комнате, я пожалела о своем любопытстве. Необычный Светкин приятель выглядел просто ужасно. Он был бледен, как смерть, вокруг его глаз легли глубокие тени, пальцы судорожно, с огромной силой комкали одеяло. Но больше всего меня испугал его взгляд — в нем скользили и боль, и отчаянье, и какое-то совершенно жуткое, не свойственное обычным людям выражение.
