Вил Хатчинс, который играл в другой картине «Уорнер Бразерс» (этот фильм назывался «Сахарные Ноги»), тоже снимался в «Последнем Поезде».
«Последний Поезд в Город Повешенных» нравился Джеку больше всего, в основном именно из-за того персонажа, который играл Хатчинс. Это был его герой — Энди Эллис, который пришел в его уставшие, измученные мозги, когда он смотрел на приближающихся чудовищ.
Энди Эллис был Трусливым Меньшим Братом, Который Сходит с Ума в Последней Схватке. Прячась и пробираясь через весь фильм, ему пришлось встретиться лицом к лицу с фаворитами дьявола после того, как Главный Фаворит (сыгранный глупым и тупым, с воловьими глазами Джеком Эстамом, который играл Главных Любимчиков во всех фильмах «Уорнер Бразерс» такого рода, как в кино, так и на телевидении) убил его брата Рейфа выстрелом в спину.
Хатчинс бежал вниз по пыльной экранной улице, расстегивая неуклюжими пальцами кобуру револьвера своего брата, выкрикивая:
— Давай! Давай, я готов! Ты совершил ошибку! Ты должен был убить обоих братьев Эллис!
Вил Хатчинс никогда не был самым популярным актером всех времен, но в эту секунду он достиг — по крайней мере, в глазах Джека — настоящей правдоподобности и сверкающей правдивости. Было ощущение того, что малыш действительно собирается умереть и знает об этом, но все равно продолжает действовать. И, хотя, он был испуган, но не стал прятаться; он шел на борьбу с желанием, с уверенностью в том, что должен совершить, хотя сжимал снова и снова кобуру револьвера.
Рыцари в доспехах приближались, сокращая расстояние, переваливаясь из стороны в сторону, как игрушечные роботы. «За спиной у них должны быть торчащие ключи», — подумал Джек.
Они, кажется, неуверенно заколебались, ощутив его бесстрашие. Весь Отель, казалось, заколебался или понял, что опасность намного больше, чем он сперва решил; полы стонали, где-то хлопали двери, а на крыше медные флюгера прекратили свое кружение.
А потом эти железные чудовища снова возобновили свое продвижение. Один из них держал покрытый шипами железный шар; второй — арбалет, а тот, который был посередине, сжимал обоюдоострый меч.
Неожиданно Джек пошел им навстречу. Глаза его сияли; впереди себя он выставил медиатор. Лицо наполнилось светом Джейсона.
Он
соскользнул
моментально
в Территории
и стал Джейсоном; здесь зуб акулы, который там был медиатором, как бы пылал. Когда он приближался к трем рыцарям, один из них стянул свой шлем, открывая старое, бледное лицо. У этого были огромные челюсти и шея, утыканная вощеными бородавками, напоминавшими оплавившийся стеарин. Он швырнул свою голову в Джейсона. Джейсон легко уклонился
и
перелетел
обратно
в Джека, когда голова разбилась о стену за ним. Перед ним предстал безголовый железный каркас.
«Ты думаешь, что испугаешь меня? — презрительно подумал Джек. — Я уже видел этот трюк раньше. Это не испугает меня, ты не запугаешь, я все равно добуду его, вот и все».
Теперь он не только почувствовал, как Отель слушает его; теперь он, казалось, сужался, скручивался вокруг него, как, наверное, сжимается желудок от отравы или яда. Наверху, там, где были убиты пять рыцарей, пять окон хлопнули створками, как оружейный выстрел. Джек пробуравил железную броню.
Откуда-то сверху радостно и триумфально пропел Талисман:
— ДЖЕЙСОН! КО МНЕ!
— Давай! — выкрикнул Джек чудовищу и рассмеялся. Он не мог удержаться от смеха. Никогда раньше ему не было так смешно, так хорошо, никогда прежде не ощущал он такого веселья. Это было, как весенняя вода.
— Давай, я готов, я не знаю из-за какого трахнутого Круглого Стола ты появился, но тебе придется остаться здесь. Ты совершил ошибку!
Продолжая бешено хохотать, Джек прыгнул к безглавой фигуре.
— Тебе нужно было убить обоих братьев Эллис! — кричал он, и, когда медиатор вошел в дыхательные отверстия, где должна была быть голова, рыцарь распался на части.
3
В спальной комнате отеля «Двор и сад Альгамбры» Лили Кавано Сойер неожиданно оторвала взгляд от книжки, которую она читала. Ей показалось, что она услышала кого-то — нет, не просто кого-то, а Джека! — зовущего из дальнего конца пустынного коридора, возможно, даже из вестибюля. Широко раскрыв глаза, она прислушивалась; губы пересохли, сердце забилось… но звук не повторился. Странник Джек был все еще далеко, рак все также съедал ее, а до принятия следующей болеутоляющей таблетки оставалось еще полтора часа, боль усиливалась.
К ней все чаще приходила мысль принять все эти таблетки сразу. Это могло не только ослабить боль на время; это могло прекратить ее навсегда. «Они сказали, что не умеют лечить рак, так попытайся съесть дюжины две этих пилюль. Что ты думаешь? Хочешь испытать?»
То, что сдерживало ее от этого, был Джек. Она так страстно желала снова увидеть его, что теперь вот вообразила его голос… и не просто называющий ее по имени, а произносящий сцену из ее старого фильма.
— Ты просто выжившая из ума старая сука, Лили, — прохрипела она и зажгла сигарету тощими, дрожащими пальцами. Она сделала две затяжки и затушила ее. Больше, чем две затяжки, вызывали кашель, а кашель разрывал ее на части. — Выжившая из ума старая сука. — Она снова взялась за книгу, но не смогла читать, потому что слезы скатывались по ее щекам, а внутри все горело, пылало, ныло, и она хотела принять все эти коричневые таблетки сразу, но сперва хотела увидеть его снова, ее дорогого, милого, любимого сына с его высоким, чистым лбом и сияющими глазами.
«Возвращайся домой, Странник Джек, — подумала она, — пожалуйста, возвращайся домой поскорее, иначе нам не удастся поговорить на этом свете. Пожалуйста, Джек, умоляю, возвращайся домой».
Она закрыла глаза и попыталась уснуть.
4
Рыцарь, державший утыканный шипами шар, продержался секундой больше, а потом тоже рассыпался. Последний оставшийся поднял молот… а потом просто распался, превратившись в кучу железа. Джек стоял, все еще захлебываясь от смеха, а потом внезапно замолчал, взглянув на медиатор Спиди.
Теперь он стал совсем древним; небольшие трещинки превратились в глубокие расщелины.
«Не обращай внимания, Странник Джек. Отправляйся дальше. Я думаю, что там впереди тебе встретятся еще эти шагающие консервные банки. А если и так, то ты сумеешь справиться с ними, не так ли?»
