Лилипут пошарил в тележке и извлёк оттуда небольшой топорик. Когда он опять подошёл к Эндрю, публика ответила на это аплодисментами.
Снова, не раздумывая, он взмахнул топором и обрушил удар на предплечье Эндрю. Когда он стал, раскачивая, вытаскивать застрявшее лезвие, кровь брызнула ему на маску.
Рыдающий Эндрю испустил пронзительный вопль, когда увидел, что палач переходит к другой руке. Отрубив её по локоть, он затянул ремни выше культей. У Эндрю забулькало в горле, и он застонал.
Коротышка схватил отрубленные конечности и кивнул зрителям. Те вскочили со стульев и отреагировали на это ободрительными возгласами. Он бросил в зрительный зал сначала одну руку, потом другую, словно футболки, которые как сувениры кидают в толпу во время футбольных матчей. Эми видела, что зрители дерутся за эти конечности, сражаясь друг с другом, чтобы забрать трофей. Она почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо, а сердце глухо застучало в груди.
— Вы, ёбаные лжецы! — закричала она. — Я знаю, что ответ был правильный. Господи, я ведь его сраная невеста!
— У нас свои источники, моя дорогая, — сказал голос. — Мне жаль, что ты ошиблась.
Эми глубоко задумалась, пытаясь вспомнить те случаи, когда они ели вместе. Она не могла вспомнить, чтобы он когда-либо заказывал стейк, ни разу.
— Эми, — заговорил Эндрю. Голос его был едва слышен за шумом аудитории. — Прости меня.
Кровь сочилась с его культей и тонкими струйками стекала на пол.
— Не извиняйся, милый. Мы выберемся отсюда.
— Эндрю, — сказал голос. — Теперь твоя очередь.
В ожидании следующей возможности наносить увечья, карлик занял место возле тележки.
— Какое у Эми любимое блюдо?
Эндрю посмотрел на потолок, словно мог увидеть говорившего. Дыхание его участилось, а на губе повисла слюна. Эми заметила, что он побледнел и дрожит.
— За-запечённые баклажаны с сыром пармезан, — тихо сказал он. — И салат «Цезарь».
— Это правильный ответ.
Новые слёзы покатились по щекам Эми, когда она увидела, что Эндрю откинулся на спинку стула. Он силился не потерять сознание, подняв голову ровно настолько, чтобы встретиться с ней глазами.
— Эми, как долго продолжаются ваши отношения?
— Три года, пять месяцев и десять дней, — ответила она, храня в памяти каждый день, прожитый со своей любовью.
— Верно.
Жаждующие крови зрители неодобрительно зашумели. В ожидании следующего вопроса палач переступил с ноги на ногу.
— Эндрю, — спросил голос. — Когда у вас с Эми в последний раз была интимная близость?
— На мгновение Эми подумала, что он без сознания, но тот едва слышно произнёс:
— Прошлой ночью. Мы занимались любовью прошлой ночью.
Эми, у которой словно что-то оборвалось внутри, уставилась на своего израненного возлюбленного.
Прошлой ночью?
Прошлой ночью они даже не виделись. Он сказал ей, что ему пришлось работать допоздна. Она же сидела дома и, пока его ждала, прихлёбывая кофе, читала роман.
Что он такое говорит?
— Это неверно, я сожалею.
— Эндрю, что происходит?!
Он поднял голову и посмотрел на неё, с выражением полного изумления на лице. Казалось, до него дошло, что он запутался, ляпнув ответ, не подумав.
Прежде чем Эми успела это осознать, до неё донеслось металлическое позвякивание. Карлик снова держал молоток, однако теперь, кроме него, у него в руках были два гвоздя. Когда он заковылял к Эми, толпа оживилась.
Он приставил гвоздь к её колену, надавив на кожу металлическим остриём. Эми умоляла его прекратить, но попытки оказались тщетными. Он ударил молотком и вогнал гвоздь в её ногу. Она завизжала, пот вместе со слезами каплями стекал по её лицу. Она крепко вцепилась в стул, вонзив ногти в дерево. Когда карлик подошёл к другой ноге, Эми задёргалась изо всех сил. Он повторил процедуру и забил сталь ей в кость. Она вопила, обнажив зубы в оскале.
— Ёбаные гандоны! Я вас всех, нахуй, поубиваю! — орал Эндрю, тоже с искажённым гримасой лицом.
Зрители ликовали: одни свистели, другие улюлюкали. Палач встал к ним лицом, разведя в стороны руки, словно желая обнять своих фанатов.
Эми дрожала, малейшее движение влекло за собой волны боли. Она подняла глаза на Эндрю, чувствуя к нему сейчас всё что угодно, но только не любовь. Разве можно отвечать сейчас подобным образом, когда твой ответ причиняет такое зло?
— О чём ты думал?!
Посмотрев на неё в ответ, он покачал головой.
— Эми, я задам тебе тот же самый вопрос, — сказал голос. — Когда вы двое вступали в интимные отношения последний раз?
Эми не отводила глаз от Эндрю, она едва могла терпеть боль в ногах. Она помнила этот последний раз. Помнила, как он поднял её в воздух и трахал стоя. На следующий день она ещё объясняла подругам, откуда у неё синяки.
— В четверг, три ночи назад.
— Верно.
Зрители опять загалдели, желая, чтобы в дело вновь вступил палач.
Эндрю закричал, чем привлёк к себе внимание толпы. Смешки их стихли, и они уставились на плачущего мужчину.
— Ублюдки, — прорыдал он. — Ублюдки ёбаные.
Зрители разразились смехом, они толкали друг друга локтями и хохотали.
Сомнения заполнили голову Эми, она посмотрела вниз, на свои израненные ноги. Когда увидела шляпки гвоздей, блестевшие в лучах прожекторов, и текущую ручьями кровь, её затошнило. Она закрыла глаза, пытаясь представить, что находится где-нибудь в другом месте.
Зычный голос сверху вернул её к действительности.
— Эми, Эндрю когда-нибудь изменял тебе?
Эми вспоминала их отношения, вспоминала какими безупречными они выглядели. Эндрю часто говорил ей, что она это та единственная, ради кого ему стоит жить, как ему хотелось бы сделать всё, что в его силах, чтобы она была счастлива. Бывало, что они целыми днями проводили в постели, занимаясь любовью и разговаривая. Она даже представить себе не могла, чтобы её возлюбленный, единственный человек, к которому она когда-либо испытывала такие чувства, сделал бы нечто подобное. Посмотрев на лицо Эндрю, увидев, как он ждёт её ответ, она испытала целую гамму чувств.
— Нет, — сказала она, — он бы никогда такое со мной не сделал.
Эндрю издал низкий протяжный вой, мускулы его рельефно напряглись, когда он начал биться на стуле и вырываться. От усилий из культей пульсирующими толчками забила кровь, заставив его согнуться, стоная от боли.
— Это неправильный ответ, — произнёс голос, заставив аудиторию ликовать.
Невозможно. Эндрю бы никогда такого не сделал. Он любит её. Он всегда говорил, как сильно любит её, и что никогда не смог бы причинить ей боль. Однако сейчас она увидела его с другой стороны, увидела вину и стыд на его лице, когда он снова начал плакать.
