— Вон вершина, — сказал Джек, показывая на три сотни ярдов вперед. — Там живописный поворот, и «Оверлук» виден. Я собираюсь съехать с дороги, дать «жуку» передышку. — Он вытянул шею, оглядываясь через плечо на Дэнни, сидевшего на куче одеял. — Как думаешь, док? Может, увидим оленя. Или карибу.
— Конечно, пап.
«Фольксваген» старательно карабкался все выше и выше. Стрелка спидометра упала чуть ли не до пяти миль в час и остановилась, когда Джек, съехав с дороги,
(«Мам, что написано?» — «ЖИВОПИСНЫЙ ПОВОРОТ», — покорно прочла Венди.)
нажал на ручной тормоз и позволил «фольксвагену» прокатиться по инерции.
— Пошли, — сказал он и вылез из машины.
Они все вместе зашагали к шлагбауму.
— Вот, — сказал Джек и показал вверх и влево.
Венди внезапно открыла, что и в клише есть истина: у нее действительно захватило дух. Некоторое время она вообще была не в состоянии дышать, потрясенная открывшимся видом. Напротив — кто знает, как далеко? — в небо вздымалась гора еще выше этой; зазубренная макушка казалась силуэтом, который солнце, уже начавшее свой путь к закату, одело нимбом. Внизу под ними простиралась долина; склоны, по которым они карабкались в выбивающемся из сил «жуке», обрывались вниз с такой головокружительной внезапностью, что Венди поняла — если слишком долго смотреть вниз, затошнит и даже может вырвать. В чистом, ясном воздухе воображение, вырвавшись из узд рассудка, расправило крылья, и смотреть означало беспомощно наблюдать, как ныряешь все ниже, ниже, ниже; как, крутясь медленной каруселью, меняются местами склоны и небо, как, подобно ленивому воздушному шарику, из твоего рта плывет крик, а платье бьется по ветру…
Венди, сделав над собой усилие, оторвала взгляд от склона и проследила за пальцем Джека. Ей удалось разглядеть шоссе, прижавшееся к этому соборному шпилю с одного бока, ныряющее, как американские горки, но неизменно держащее курс на северо-запад, продолжающее подъем под менее крутым углом. Еще дальше Венди увидела, как сосны, мрачно прижавшиеся к склону, будто воткнутые прямо в него, уступают место просторному зеленому квадрату газона, посреди которого возвышался отель «Оверлук». Увидев его, она вновь обрела голос и дыхание.
— Джек, это просто великолепно!
— Да, — сказал он. — Уллман считает, что это — прекраснейшее место в Америке, другого такого нет. На Уллмана мне в общем-то наплевать, но, может быть, так оно и есть… Дэнни! Дэнни, тебе плохо?
Она оглянулась, ища сына, и внезапный страх за него стер все остальное, каким бы изумительным оно ни казалось. Она стрелой кинулась к нему. Держась за ограждение, Дэнни смотрел наверх, на отель, и лицо у него приобрело нездоровый серый оттенок. Глаза были пустыми, как у человека, который вот-вот упадет в обморок.
Она опустилась рядом с ним на колени, положив ему руки на плечи, чтобы подбодрить и успокоить:
— Дэнни, что…
Рядом с ней оказался Джек.
— С тобой все о’кей, док? — Он коротко встряхнул Дэнни, и взгляд мальчика прояснился.
— Да, пап. Все отлично.
— Что это было, Дэнни? — спросила она. — У тебя закружилась голова, милый?
— Нет, просто… просто задумался. Извини. Я не хотел вас пугать. — Он взглянул на стоящих подле него на коленях родителей и улыбнулся слабой озабоченной улыбкой. — Может, это от солнца. Мне солнце попало в глаза.
— Сейчас приедем в отель и дадим тебе глоточек воды, — сказал папа.
— Ладно.
Но и сидя между ними в «жуке», который по более пологому склону двигался вперед и вверх куда уверенней, Дэнни все посматривал на разматывающуюся из-под колес дорогу, иногда позволяя себе скользнуть взглядом по отелю «Оверлук», отражавшему солнце множеством окон, обращенных на запад. В снежном буране ему привиделся именно этот дом, темный, заполненный глухим стуком, где какая-то ужасная, отвратительная, но знакомая фигура разыскивала его по длинным коридорам, выстланным ковром-джунглями. Именно насчет этого места его предостерегал Тони. Здесь. Вот здесь. Чем бы это Тремс ни было — оно жило здесь.
Прямо за высокими старомодными парадными дверьми их ждал Уллман. Пожав руку Джеку, он холодно кивнул Венди, возможно, заметив, как повернулись головы, когда она прошла в вестибюль: рассыпанные по плечам золотистые волосы, простое платье-матроска. Подол скромно замер двумя сантиметрами выше колен, но и этого наблюдателю было достаточно, чтобы понять — ноги хороши.
Кажется, только к Дэнни Уллман отнесся по-настоящему тепло, но с подобным Венди сталкивалась и раньше. Похоже, Дэнни соответствовал представлениям о детях тех людей, которые обычно придерживались на этот счет того же мнения, что и У. С. Филд. Слегка наклонившись, он протянул Дэнни руку. Дэнни без улыбки официально пожал ее.
— Мой сын Дэнни, — представил Джек. — И моя жена Уиннифред.
— Очень приятно познакомиться с вами обоими, — сказал Уллман. — Сколько тебе лет, Дэнни?
— Пять, сэр.
— Надо же, сэр. — Уллман улыбнулся и взглянул на Джека. — Он хорошо воспитан.
— А как же, — сказал Джек.
— Миссис Торранс, — он отвесил ей такой же легкий поклон, и у смутившейся на миг Венди мелькнула мысль, что Уллман поцелует ей руку. Он принял ладонь, которую она неуверенно протянула ему, но лишь для того, чтобы ненадолго сжать обеими руками. Ладошки Уллмана оказались маленькими, сухими и гладкими, и Венди догадалась, что он их припудривает.
В вестибюле кипела работа. Унесли почти все старомодные стулья с высокими спинками. Туда-сюда шныряли рассыльные с чемоданами, а подле стойки, на которой возвышалась массивная латунная касса, выстроилась очередь. Налепленные на кассу переводные картинки и карточки Американского банка действовали на нервы своей несовременностью.
Справа, возле высоких двустворчатых дверей, обе половинки которых были плотно закрыты и связаны веревкой, в старомодном камине пылали березовые поленья. На диване, придвинутом чуть ли не вплотную к очагу, сидели три монахини. Обложившись со всех сторон поставленными одна на другую сумками, они болтали и улыбались, ожидая, когда очередь на выписку немного поредеет. Под взглядом Венди они дружно разразились звонким девчоночьим смехом. Она почувствовала, что и ее губы тронула улыбка: самой молодой из них было никак не меньше шестидесяти.
Приглушенный гул голосов на заднем плане, негромкое динь! серебряного колокольчика у кассы, когда один из дежурных клерков звонил в него, немного нетерпеливое «Дальше, пожалуйста!» — все это навевало яркие теплые воспоминания об их с Джеком медовом месяце в нью-йоркском «Бикман-Тауэр». Впервые Венди позволила себе поверить, что, может быть, как раз в этом и нуждалась их троица: провести вместе, вдали от мира целый сезон, что-то вроде медового месяца для всей семьи. Она ласково улыбнулась Дэнни, который честно таращил глаза по сторонам на все подряд. Перед крыльцом остановился еще один лимузин, серый, как жилет банкира.
