Больше всего на свете мне хотелось расспросить адвокатов о Рейесе — хорошо ли они его рассмотрели? Какого цвета его глаза? Выглядел ли он, как бы это сказать, мертвым? Но дядя Боб настаивал на том, чтобы мы обсудили дело. В то время как мой рассудок висел на волоске. И мое хрупкое душевное равновесие тоже. И моя способность справляться с каждодневными трудностями. Не говоря уже о моей интимной жизни.
Неужели у людей нет ничего святого?
— Ты установила личность стрелявшего? — спросил дядя Боб на обратном пути в мой кабинет, временно превратившийся в мертвую зону.
— Нет.
Комната казалась холодной — наверно, потому, что меня ласкал пламенный демон. Я включила обогреватель и, прежде чем усесться в кресло, налила себе кофе.
Дядя Боб расположился напротив.
— Нет? А они, ну, ты понимаешь, о ком я, здесь?
— Да.
Неужели это действительно произошло? Рейес явно не походил на заурядный призрак из тех, с кем мне приходится иметь дело каждый день. Если, конечно, это был Рейес. И если он вообще призрак.
— Так ты еще с ними об этом не говорила?
— Нет.
Если же Рейес умер, то почему он такой… горячий? В буквальном смысле слова? А если жив — то как покинул тело? Как ему удается так быстро перемещаться? Как он переходит из молекулярного состояния в иное? Никогда не видела ничего подобного.
Дядя Боб щелкнул пальцами перед моим носом. Я моргнула, пришла в себя и уставилась на него.
— Не сердись. — Он примирительно поднял руки. — Ты витаешь в облаках, а ведь ты нужна мне на земле. Прошлой ночью было совершено еще одно убийство. Хотя, похоже, этот случай никак не связан с предыдущими, мне нужно знать наверняка.
— Еще одно? — переспросила я.
Из папки, которую он принес с собой, дядя вынул фото трупа.
— Почему ты мне не позвонил?
— Я звонил. У тебя выключен телефон.
— Ой!
— Мэр меня подгоняет. Три убитых адвоката за вечер — не лучшая новость в вечерней сводке.
Я проверила мобильный.
— Извини, батарейка села.
Похоже, в мертвой зоне ни в чем нельзя быть уверенной.
Я поставила телефон на подзарядку, и дядя Боб подтолкнул ко мне через стол фотографии: опухшее синюшное лицо, на нескольких отечных ранах запеклась кровь, как будто пострадавший попал в аварию. Учитывая обстоятельства произошедшего, я усомнилась в том, что раны получены в автокатастрофе. Кем бы ни был убитый, умирал он трудно.
— Что с ним случилось? — спросила я.
— Его пытали, потом прикончили. Но им от него нужна была не информация. — Дядя Боб указал на рот и горло мертвеца. — Ему заклеили рот скотчем и сдавили горло, чтобы не кричал. Значит, либо он уже дал им то, что они хотели, либо они узнали, что он сделал.
Я глубоко вздохнула, пытаясь справиться с тошнотой.
— Прежде чем убить, нападавшие хотели как следует его помучить. Насколько я разбираюсь в уличных понятиях, он настучал на плохого парня. Так обычно пытают предателей, выдавших либо главаря банды, либо всю организацию целиком. Сейчас в преступных синдикатах иерархия почище, чем у английской знати.
Адвокаты столпились вокруг моего стола, и я подняла фото повыше, отвернув от себя. Сассмэн состроил гримасу и отошел. Я в нем не ошиблась. Но Элизабет и Барбер внимательно изучали снимок.
— Трудно сказать наверняка, — проговорила Элизабет. — Если бы не эти пятна…
— Было бы лучше, если бы у нас был его прижизненный портрет.
— Мы еще не установили личность, — напомнил мне дядя Боб, прежде чем ответить на звонок по мобильному.
Сассмэн пристально смотрел на Барбера сквозь свои очки в круглой оправе.
— Джейсон, ты ведь его узнаешь?
Я перевела взгляд на Барбера. Казалось, тот ошеломлен, онемел от ужаса и даже побледнел, хотя это физиологически невозможно. У призраков ни крови, ни плоти.
— Это он, — подтвердил Барбер. — Тот парень, который просил меня с ним встретиться.
Элизабет бросила взгляд на снимок.
— Так это твой таинственный незнакомец? — поинтересовалась она.
— Почти наверняка, — ответил Барбер.
Сассмэн подошел снова взглянуть на фото.
— Ты уверен?
Барбер с сомнением кивнул:
— Хотя, конечно, голову на отсечение не дам.
— Все равно уже поздно, — съязвила Элизабет. Кривясь от отвращения, она пристально рассматривала фотографию.
Дядя Боб закрыл телефон.
— Карлос Ривера. У него такое досье, что даже я с моей завидной памятью всего не упомню.
— Значит, о его прошлом нам ничего не известно, — заключила я, подавив смешок.
Дядя Боб прищурился и постучал указательным пальцем по виску:
— У меня память цепкая, точно капкан.
— Ага, вот только ты, похоже, забыл, как должен был забрать меня из папиной машины и уложить спать, пока он накачивался «Маргаритой». Я проснулась в два часа ночи, едва не окоченев от холода на заднем сиденье, пока ты в соседнем доме развлекался с миссис Данлоп.
— Во всем виноват алкоголь, — пробормотал он, поправив галстук. Лицо дяди Боба покрылось густым румянцем, который, как ни странно, шел ему; о том случае стоило вспомнить хотя бы ради этого румянца.
Я решила подлить масла в огонь и с притворной досадой покачала головой:
— Лишь бы тебя не мучили кошмары из-за того, что ты по неосторожности едва не стал причиной моей смерти.
Элизабет хихикнула.
Дяде Бобу было не до смеха.
— Может, оставим обвинения окружному прокурору? — Не успела я возразить, как он продолжил: — Мы нашли мистера Риверу плавающим в Рио-Гранде.
— Может, ему хотелось пить, — предположила я.
— Ты когда-нибудь пила воду из Рио-Гранде?
— Что-то не припомню, — ответила я, удивившись, когда же это дядя успел ее попробовать. И зачем. И не подцепил ли после этого какую-нибудь инфекцию. — Барбер полагает, что это тот самый парень, который просил его о тайной встрече.
Дядя Боб подался вперед, заинтригованный:
— Да ну?
— Ага.
Барбер объяснил мне, как было дело, а я передала все дяде Бобу, который, естественно, записал рассказ в блокнот.
— Этот парень мне позвонил, — начал Барбер, усаживаясь на диван, который я выдвинула на середину кабинета. Элизабет последовала его примеру, а Сассмэн подошел к окну и, пока мы разговаривали, рассматривал двор университета на другой стороне улицы. — Он хотел встретиться на бульваре, и мне это показалось очень странным. Но он так отчаянно упрашивал…
— Он может описать его поведение? — спросил меня дядя Боб.
— Он нервничал, — припомнил Барбер. — Дергался. Постоянно оглядывался через плечо и посматривал на часы. Я решил, что он принял какой-то новомодный наркотик.
