„Уайт Гольф Уикли“, великолепный журнал, которым руководил бедняга Брэм Уайт, перестал издаваться, и я сожалею об этом, поскольку только в нем печаталась самая удивительная статистика. Уайт публиковал ее под названием: „Поля, которые убивают“, и вначале я думал, что речь идет о детективной истории.
Но это было не так. Приводились только имена, даты, места и цифры:
1. Гольфисты и кэдди, убитые первым разыгранным мячиком.
2. Неосторожные люди, оказавшиеся на смертельной траектории свинга.
3. Игроки, пораженные молнией.
4. Гольфисты, получившие смертельную рану мячиком, отскочившим от скалистого препятствия.
5. Игроки, умершие на поле от неизвестной причины.
Неизвестные причины! Эти слова были полны тайны! Мне хотелось поговорить с Уайтом на эту тему, и я отправился в Симбурн, где Уайт был президентом Олд Джермин гольф-клуба. Но я прибыл слишком поздно.
Труп Уайта лежал под простыней в школьной прачечной, временно превращенной в морг, и коронер только что вынес заключение: случайная смерть. Судебный эксперт, потребовавший присутствия двух собратьев, сказал мне, покачивая лысой головой:
— Разрази меня Господь, если я что-нибудь понимаю, несмотря на сорок лет практики! У этого парня было железное сердце, а артерии могли выдержать любой гидравлический удар. В его желудке были только безвредные вещества, а на теле ни единой царапины. Однако, его нашли бездыханным на поле, он лежал лицом кверху.
Один из кэдди, нашедших труп, был заслушан в качестве свидетеля, и заявил:
— Судя по выражению лица мистера Уайта, он был словно в ярости…
— Что вы думаете об этом, доктор? — спросил коронер.
Судебный эксперт пожал плечами.
— Вероятно, реакция „post mortem“, которая вскоре исчезла, поскольку я ничего не заметил.
Между тем я узнал, что мой приятель Сидней Триггс из Скотленд-Ярда проводил отпуск в Севен Клингс, что в шести милях от Симбурна. Мой „линкольн“ покрыл это расстояние в мгновение ока, и я нашел детектива ловящим форель в реке.
Триггс был хорошим игроком в гольф. Он был подписан на „Уайт Гольф Уикли“ и уважал покойного президента Олд Джермин гольф-клуба, которого давно знал.
— Стоило бы оценить этот несчастный случай с точки зрения гольфиста, — сказал он вместо преамбулы.
Я попросил его уточнить свою мысль, но он был в затруднении.
— Игрок в гольф, — сказал он после некоторого размышления, — не обычный человек или, по крайней мере, отличается от всех остальных. Его реакция иная, чем у простых смертных. Он сильно зависит от непредвиденных обстоятельств.
Я знаю гольфистов, которые проигрывают партию, когда над полем возникает радуга. Другие, держа паттер в руке, дрожат в метре от лунки и проигрывают от чьего-то присутствия на поле, даже если этот кто-то находится вдали. Этим еще легко отыскать оправдание своим промахам. Но что сказать о тех, кто вдруг теряется в разгар выигрышной партии, а потому терпит ужасное поражение… И без всяких видимых причин.
Один юморист утверждал, что все гольфисты люди околдованные. Он хотел вызвать смех, а на самом деле высказал ужаснейшую из истин.
— Тогда… случай Брэма Уайта?
— Случай… Справедливое слово, хотя оно ничего нам не открывает — любой гольфист — „особый случай“. Однако по-пробуем разобраться с Уайтом. Я помню об одной его статье в „Уикли“, где он говорил о „Заклятии Гольфа“.
— Я тоже помню о ней. Кажется, ее плохо приняли. Шотландцы не любят, чтобы им напоминали о драмах, очернивших память первых лет гольфа, об игроках, повешенных за то, что они играли в воскресенье, сожженных заживо за использование „заговоренных“ мячиков, брошенных в тюрьму или сосланных на галеры за привлечение нечистых духов на поле для гольфа.
— Брэм Уайт почти верил в то, что оккультные и злокозненные влияния сохранились до сегодняшнего дня, что есть упрямые тени бывших гольфистов, которые населяют поля, как призраки дома… Однако, поедем разберемся на месте…
Триггс осмотрел место происшествия и поле Олд Джермина. Прекрасный газон. Восемнадцать лунок, многочисленные препятствия ничего не дали полицейскому. Он опросил членов клуба и кздди, но ничего нового не узнал. Однако, кое-что он все же нащупал. Уайт часто тренировался рано утром; обычно в одиночку и даже без кэдди, а потому терял много мячиков.
Когда один из членов сказал ему об этом, он возразил:
— Потеряны? Нет, украдены!
Триггс записал в свой блокнот:
„Уайт играл один на открытом пространстве, где легко следить за траекторией полета. Играл рано утром. Кто мог в таком случае красть у него мячики?“
Несколько дней подряд Триггс являлся на поле с восходом солнца и играл там один. Он вооружился биноклем и после каждого удара отмечал место падения мячика. Но ему никогда не удавалось отыскать мячик позади препятствия рядом с первой лункой. Это был заросший травой холмик высотой в десять футов рядом с рощей высоких деревьев.
— Бой, — сказал мне однажды вечером Триггс, — завтра на заре вы явитесь на поле и пошлете мячик хорошим драйвером не к первой лунке, а к соседнему препятствию. Повторяйте этот удар до тех пор, пока не перебьете мячик через холм.
Я согласился. Мой третий мячик улетел за холм, и через некоторое время я увидел на вершине Тригтса.
— Думаю, нашел, — сказал он.
— Правда?
— Да… Брэм Уайт умер не от ярости, как свидетельствовал кэдди и как поняли все. Он умер от страха.
* * *
В клуб-хаузе Триггс выпил один за другим две больших порции виски.
— Как вы думаете, что за визитеры посещают поля с первыми лучами солнца? — спросил он.
— Посетители? — удивился я.
— Утренние посетители, и вы их тоже должны были заметить.
Я подумал, потом рассмеялся.
— Я видел только ворон, Сид!
— Вот именно!
Он встал и снял с полки древний „Справочник гольфиста“.
— Прочтите заголовок этой маленькой статьи.
Я прочел:
„Птицы, играющие с мячиками для гольфа…“
— Ну и что? — спросил я.
— Как что? Прочтите дальше и узнаете, что некоторые птицы, особенно вороны, являются ворами мячиков. Но поскольку они хитры, как дьяволы, то воровство они вершат только тогда, когда за ними не наблюдают. И утром огромный ворон немедленно украл мячик, который вы так ловко послали за зеленый холм.
— Допустим, — сказал я, — что Уайт не заметил этого и разозлился до такой степени, что умер на месте. Значит он умер не от страха.
Лицо детектива помрачнело, и он несколько минут молчал.
— Вы знали Элиху Равена? — вдруг спросил он.
— Равена, который был президентом клуба до Брэма Уайта?
