Барб выпустила его из своего рта и взобралась на него, обходя его нетерпеливый член и оседлав его лицо, как распутная наездница на быке. Она уже была мокрой, и ее резкий запах наполнил его рот и ноздри, когда она чуть не задушила его своими раскрасневшимися половыми губами. Она раскачивалась взад-вперед и начала трахать его лицо. Это было то, чего он никогда раньше не испытывал, поэтому он просто инстинктивно крутил языком в ее пульсирующем канале, словно зарывающийся червь, сжимая ее ягодицы. Барб издала странный кудахтающий звук, а затем начал ржать, как лошадь. Во время своей бешеной течки она издала несколько диких звуков, словно сука, ревущая на луну. Она раскачивала его на пружинах так сильно, что ему казалось, что он может получить перелом, но он был как громом поражен сексуальной истерией и ничего так не хотел, как отдать ей свое тело и позволить ей пожирать его с ненасытностью матери-росомахи. Он чувствовал, как пульсирует ее вульва, и гордился этим, зная, что делает что-то правильно, и когда она внезапно кончила, из передней стенки ее отверстия вырвалась струя жидкости, залившая его рот соленой пеной. Это была не моча и не кровь, а женский эякулят, вытекавший из ее желез Скина[20].
Барб спрыгнула с него, взяла его, все еще твердый, как камень, член и направила его в свое влагалище. Она начала скакать на нем, сотрясая всю кровать, схватившись за изголовье, ее могучие сиськи трепыхались, как выброшенный на берег лосось.
Сара сидела на стуле и наблюдала, ее глаза были лужами черного дождя.
- О, Боже! - воскликнул Даллас, чувствуя, как внутри него поднимается сперма.
- Дай мне ее! - вскрикнула Барб. - Дай мне свою сперму!
Он налетел шквалом. Он был почти удивлен, что взрыв не вывел ее из равновесия. Это было похоже на поток, бушующий в электричестве перед грозой. Барб не вытащила его, не сбилась с ритма. Она сильнее сжала свою "киску", доя его с дополнительным давлением, визжа и вращаясь, как гигантская летучая мышь с золотой короной.
Когда он закончил, она тут же соскользнула с него и засунула руку под свою "киску", и он увидел, как ее дочь вышла вперед с чем-то стеклянным в руках и помогла Барб прижать его. Он видел, как напряглись мышцы живота Барб, а ее вагинальные губы раскрылись, позволяя его сперме вытекать из нее, пока Сара собирала ее в маленькую стеклянную баночку.
* * *
Они сказали ему молчать и вернуться на следующий день ровно в четыре часа, что он и сделал. Он ничего не сделает, чтобы раскачать эту лодку любви. Его еще никогда так великолепно не трахали и не делали минет. Барб была больше, чем просто женщиной, решил он. Она была ненасытной богиней секса, похотливой Мадонной, поющей "Иди сюда!" из розового туннеля между ее раздвинутыми бедрами.
Когда он ушел, Даллас почувствовал себя так, будто попал в автокатастрофу, пораженный предкоитальной атаксией[21]. Она так сильно опустошила его мошонку, что дорога домой была пьяной, и как только он добрался туда, то сразу направился в свою спальню, сказав родителям, что у него расстройство желудка, поэтому он может пропустить ужин. Он лежал в постели, измученный, но не в силах заснуть, когда образы потных женских частей мелькнули в его голове.
Единственное, что его раздражало - так это сбор спермы. Это оставило пятно дерьма на славных в остальном эскападах. Это было так грубо в своей странности. Какова была его цель? Это был какой-то сувенир? Был ли это эксперимент - Сара держала его под черным светом в качестве научной демонстрации? Откуда такая одержимость скоростью и весом? Откуда вообще такой интерес к гребаной сперме? Другие девушки, с которыми у него был секс, казалось, слишком стремились уйти как можно дальше от этого, говорили ему, чтобы он вышел, и позволяли ему кончать только на их животы. Когда прошлой зимой он кончил в рот Дженни Слейд, она отвернулась от него и выблевала белую кашу на траву. Итак, если другие девушки относились к его сперме, как к кислотному дождю, почему женщины Оуэна находили ее такой захватывающей?
Уходя, он прошел мимо маленького мальчика, который лежал на полу. В руке у парня было фруктовое мороженое, липкая красная жидкость которого стекала по локтю. Он смотрел в телевизор, и сердце Далласа екнуло от того, что он увидел на экране. Фильм ужасов был выключен, пленка заменена каким-то медицинским документальным фильмом. Над трупом на плите стоял гробовщик. Верхушка головы трупа была отпилена, и гробовщик руками выгребал мозг, сжимая кровавую серую массу так же, как Сара сжимала сперму Далласа. Мальчик смотрел на экран, посасывая фруктовое мороженое, рассеянно дрыгая ногами, как школьница, пишущая в своем дневнике, наблюдая за происходящим так, словно видел это сотни раз.
Также на пути к выходу Даллас заметил несколько фотографий в рамках на стене, которые он раньше не замечал. На них была изображена вся семья, включая мужчину с сильным подбородком и вьющимися волосами, который мог быть только мистером Оуэном. Даллас ускорил шаг на пути к выходу.
Так она замужем, или как?
Или была? Возможно, она овдовела или развелась. Это действительно имело значение? Было бы странно, если бы дочь предала своего отца, завлекая свою мать странным образом на сторону, но отношения Сары и Барб все равно были явно испорчены, так что какая разница? Пока парень был на работе в четыре часа, у Далласа, честно говоря, не было проблем. Он не собирался переставать мять эту сладкую "киску" только потому, что к ней было прикреплено кольцо на пальце.
Весь день в школе он боролся с желанием рассказать кому-нибудь из парней о том, что с ним случилось. Было пыткой тусоваться с Беном и Коди, не рассказывая им о своем монументальном трахе. Но он вспомнил, что сказала ему Барб.
- Расскажешь кому-нибудь, и все - пока-пока, - сказала она, сжав груди вместе и выгнув бедра вперед так, что ее влагалище подмигнуло ему.
Когда прозвенел последний звонок, он чуть не катапультировался со своего места. Он шел быстро, так нетерпеливо, что пришел немного раньше. На его телефоне было 3:40. Но так ли важны 20 минут? Его полужесткий член прижался к его "Ливайсу", уверяя, что это не так.
Подойдя к дому, он увидел, что входная дверь открыта. Он подумал, что Барб или Сара заметили его приближение, поэтому снова ускорил шаг и увидел, что из дома выходит мужчина. Опасаясь, что это был мистер Оуэн, Даллас спрятался за куст и низко пригнулся. Но когда он посмотрел сквозь листья, то увидел, что это вовсе не мистер Оуэн. На самом деле, это был не мужчина, по крайней мере, не взрослый.
Это был еще один парень лет 18-ти.
Барб подарила ему долгий поцелуй на прощание и погладила его по заднице, когда он ушел.
Они устроили прям блядский конвейер какой-то, - с горечью подумал Даллас.
Он отчасти ревновал (потому что считал себя особенным - конечно, не в романтическом плане, но тем не менее особенным), а отчасти просто был шокирован.
Они гоняют целые долбаные поездa по этой "киске". А я - участник муниципальной членомойки.
Это беспокоило его, но он не развернулся и не пошел домой. Его ноющие яйца не позволили бы этого. Весь день он давал им обещания, и если он не выполнит, они набросятся на него ночью, посиневшие, как отвесы, и почти такие же большие.
Поэтому, как только другой парень скрылся из виду, он вышел из кустов и направился к дому Оуэнов. Сегодня по лужайке была разбросана целая серия выброшенных банок из-под мороженого "Natty Ice", похожих на сломанных гномов.
Должно быть, ждут.
Сара приветствовала его внутри со своей обычной апатией. Когда Даллас увидел мальчика, смотрящего телевизор, он, к сожалению, не удивился, увидев, что это азиатский фетиш-фильм, в котором девственная молодая женщина подвергается нападению кальмара в метро. Резиновые щупальца приподняли ее юбку и ущипнули за розовые груди. На мальчике были только трусы Бэтмена и лыжная маска, и он звенел парой ложек над тарелкой подсохших до корочки равиоли.
