— А вот я догадываюсь, когда вы потеряли там этот футлярчик, — вкрадчивым елейным голосом проговорил Евгений Иванович. — Когда вы прятались там в ночь ограбления!
— Что за чушь вы несете! — в голосе Старыгина прозвучало нескрываемое раздражение. — В какую ночь? Какого ограбления?
— В ту ночь, когда вы похитили «Мадонну Литта»! — произнес Легов неожиданно звучным, торжественным голосом.
— Вы бредите, Евгений Иванович! — Старыгин скривился, как будто в рот ему попало что-то горькое. — Немедленно извинитесь за это бредовое обвинение! Я — украл «Мадонну»?
— Верните картину, Старыгин! — строго проговорил Легов. — Только это сможет облегчить ваше положение! Я по старой дружбе попытаюсь воздействовать на руководство… мы учтем ваши многочисленные заслуги… в противном случае — пеняйте на себя!
— Да вы только послушайте, что он говорит! — Старыгин повернулся к Маше, как бы призывая ее в свидетели. — Я — украл «Мадонну Литта»! Да с какой стати? Уж я-то лучше кого-нибудь другого знаю, что продать ее невозможно!
— Вы девушку-то в свои дела не впутывайте! — прогремел Легов. — Или уже впутали? Она — ваша соучастница? — Он мимоходом скользнул взглядом по Машиному лицу. — С этим мы разберемся… а насчет того, зачем вам понадобилось красть картину, я очень даже догадываюсь! Знаю я вашего брата, интеллигента! Вам ведь что важнее всего? Самомнение свое потешить! Мол, я могу картину намалевать не хуже всякого да Винчи! Нарисую, и вы все в восхищение придете! И разговоров, разговоров-то вокруг сколько будет! Какая реклама, или как сейчас говорят — какой пиар! А то, что про мое участие никто не будет знать, — так это не важно, главное, что сам будешь от гордости лопаться!
— И слушать не хочу весь этот бред. — Старыгин отвернулся и снова склонился над картиной. — Приходите снова, если придумаете что-нибудь поумнее!
— Поумнее? — Легов усмехнулся. — Где уж нам поумнее! Мы ведь люди простые, грубые! Университет, правда, тоже закончили, но до вас нам ой как далеко! А если хотите что-нибудь поумнее — так не угодно ли на это взглянуть?
Он вытащил из кармана сложенный вдвое листок и победным жестом протянул его Старыгину.
— Это еще что такое? — Дмитрий Алексеевич недоуменно уставился на рисунок. — Уж это точно не рука Леонардо!
— Целиком с вами согласен, — усмехнулся Легов. — На компьютере состряпали. На милицейском жаргоне такой портретик называется фотороботом! Никого из знакомых случайно не узнаете? Или нет, как вы говорите, портретного сходства?
— Ну, себя самого узнаю, — неохотно признал Старыгин. — И что с того? Если хотите, могу вам подарить свою фотографию, шесть на восемь, там я еще больше похож…
— Когда понадобится, фотографии мы сами сделаем! Только не шесть на восемь, а три на четыре. В фас и в профиль. А этот фоторобот тем интересен, что составил его ночной дежурный в тот самый день… точнее, в ту самую ночь, когда похитили «Мадонну Литта». Этот самый ночной дежурный видел, как вы глубокой ночью выходили через служебный выход музея. И у вас в руках, между прочим, находился некий предмет, который вполне мог быть похищенной картиной… и я думаю, что это и была именно она, «Мадонна Литта»!
Легов подскочил к реставратору, уставился на него побелевшими глазами и выпалил:
— Игра окончена, Старыгин! Дежурный опознал вас по фотографии в личном деле! Признайтесь, куда вы дели картину, — или сгниете в тюрьме, и все ваши заслуги нисколько не помогут!
Легов стал страшен. В нем не осталось ничего от прежнего смешного и безобидного человечка, кажется, он даже стал выше ростом. Маша вздрогнула. Она поняла, что этот человек способен не задумываясь сломать чужую судьбу во имя своих амбиций. Он твердо уверился в виновности Дмитрия Алексеевича, выбрал его на роль подозреваемого и теперь ни за что не отступит от принятого решения, действительно сгноит невинного человека в тюрьме… а в том, что Старыгин ни в чем не виноват, Маша не сомневалась ни секунды. Легов по своему положению пытался свести все к простому: кто-то украл дорогую картину из вверенного ему Эрмитажа. Он обязан картину найти и вернуть. Если же это сделать невозможно, то Легову нужно хотя бы кого-то предъявить начальству в качестве подозреваемого, вполне определенного человека, — отчитаться о своей деятельности.
Но ведь картину не просто украли. Ее подменили. И только разобравшись, для чего это сделали, можно отыскать следы настоящей «Мадонны Литта». Если Старыгина сейчас арестуют, разбираться никто не станет. То есть, может быть, потом… но время дорого. Что-то подсказывало Маше, что нужно спешить. Они могут не успеть…
Легов достал из кармана какой-то тяжелый, тускло сверкнувший предмет. Маша с ужасом поняла, что это наручники.
Решение пришло внезапно. Точнее, не было никакого решения, она действовала под влиянием какого-то бессознательного импульса. Вспомнив особенности здешней электропроводки, Маша передвинула старинное резное кресло ближе к двери. В ту же секунду свет в лаборатории погас, комната погрузилась в кромешную темноту. С той стороны, где находился Легов, донеслось приглушенное проклятье. Евгений Иванович, натыкаясь на мебель, двинулся к столу и наткнулся на Машу. Он прошипел что-то нечленораздельное и мертвой хваткой вцепился в ее руку.
И тогда Маша сделала такое, чего никак не ожидала от себя. Видимо, решив, что, как говорят, семь бед — один ответ, она нащупала в темноте тяжелую настольную лампу и с размаху ударила туда, откуда раздавалось взбешенное бормотание Легова. Из темноты донесся изумленный сдавленный возглас, рука Евгения Ивановича разжалась, и он с глухим звуком рухнул на пол.
— Дмитрий, бежим! — прошептала Маша и каким-то шестым чувством нащупала в темноте холодную руку реставратора. — Бежим отсюда!
Через секунду они выскочили из лаборатории. Старыгин удивленно вытаращился на Машу:
— Ну вы даете! Честно говоря, не ожидал!
— Я и сама не ожидала, — призналась девушка. — У вас есть ключ?
Он мгновенно понял ее и запер дверь лаборатории.
— Правда, он наверняка предупредил все посты… — озабоченно проговорила Маша. — Через служебный выход вас не пропустят…
— Не надо через служебный. — Старыгин потащил ее за руку к лестничной площадке. — Вы знаете, где нужно прятать лист?
— Конечно! Кто же этого не знает! — Маша усмехнулась, едва поспевая за реставратором. — Лист надо прятать в лесу!
— Тогда человека нужно прятать в Эрмитаже! Здесь каждый день проходят десятки тысяч посетителей, среди которых нетрудно затеряться! — Старыгин выскочил на площадку, подошел к стеклянной двери… и тут же отшатнулся: за этой дверью стоял плечистый парень из числа подчиненных Легова. Заметив Старыгина, охранник бросился к двери, дернул ее… дверь была заперта. Он вытащил переговорное устройство и что-то быстро заговорил.
