— Они здесь что, научный центр замыслили? — спросил Большой.
— Вроде того. — кивнул Леха. — Будут изобретать науку нового мира, если можно так выразиться. Ну и вроде бы спасать науку старую.
— Говорят, что вскоре начнут набеги на всевозможные институты и КБ просто за техдокументацией и техлитературой в библиотеки. А вам, наверное, поручат монотонно перегонять все в цифру и записывать на оптику. — добавил я.
— Тоже надо. — ответила Алена. — Пока в офисе сидели, было время подумать. Даже сами перегнали на диски и флешки все-все, что у нас полезного и бесполезного было. Мало ли, когда пригодится? Даже харды повынимали из наших компов.
Я подумал, что кто-то еще проявил разумный подход. Не все же о добыче тушенки заботиться, этого для выживания недостаточно. Этого достаточно для одичания. И насчет того, что профессия программера не востребована будет — тоже фигня. Компьютеров остались миллионы. Если даже новые процессоры и новые поколения разрабатываться не будут, то запчастей из разобранных хватит на поддержание жизнедеятельности работающих лет на сто, наверное. Тем более, что с электричеством будут проблемы, питать придется от движков, так что использоваться они будут более чем бережно.
— Скажите, а с оружием здесь как? — спросил блондинистый Пушков. — Выдают? Смотрю, все как минимум с пистолетами ходят.
— После проверки на умение владеть. Или после принудительного курса обучения. Причем курс интенсивный, на халяву не проскочить. — ответил Леха.
— Это нам все равно. — сказал Пушков. — Вы бы посидели недельку, скажем, в конторе, где не то что оружия, а даже монтировки нет. А за дверью мертвецы. Тогда не то что на курсы, в академию бы напросились.
— Это точно. — кивнул Большой. — У нас, считай, хороший парень так и погиб. Друг мой. Вообще защититься нечем было. Ощущения ниже плинтуса, такая беспомощность. Я же этого мертвяка пополам могу переломать, силы хватит. Но пока одного ломать буду, другие искусают. Вот и сидели, ждали, пока найдется кто-то добрый и спасет.
— А если бы никто не поехал, то что бы делали? — спросил я.
— Не знаю. — мотнул тот лохматой головой. — Не знаю. Может, попытались бы прорваться, а может… Нет, не знаю. Лучше из окна выпрыгнуть было, чем до первого этажа с детьми на руках. Как представишь…
— Много там зомбей было? — спросил меня Леха.
— До фига. Наверное, больше полусотни завалили. — ответил я, подумал и добавил: — Да нет, какой там полусотни… они нас чуть не смяли! Больше… И еще поодиночке отстреливали на этажах и в офисах.
— А откуда их там столько?
— Мне кажется, не повезло зданию. — сказал я. — Там лестница одна, выход один, лифт отключен был. И кучка мертвяков скопилась внизу. Безоружные люди пытались уходить, но нарывались на мертвяков. Были покусаны. Бежали обратно, прятались, где и доходили до кондиции. И оставались в здании, увеличивая количество зомби, и делая выход вообще невозможным.
— На твой взгляд, не уйти оттуда было? — уточнил Леха.
Программисты к разговору прислушивались.
— Не уйти. — совершенно искренне ответил я. — Мертвый номер. Тесно и зомби полно. Они же, сволочи, цеплючие. Один вцепился — и хана. Остальные разорвут. Мы вшестером перли наверх, так я четыре магазина расстрелял. Хоть ни одной очереди длиннее трех патронов не было. И шел не первым. До пистолетов доходило.
— У нас Мелкий сумел выбраться все же. В машину даже прорвался и уехал. — сказал Большой. — Но, как нам показалось, куснули его, когда он в машину садился. Поэтому и не доехал никуда.
— Невероятно. С десятого этажа? Без оружия? — поразился я.
— Не было у нас оружия. Мелкий ловкий был по жизни, как обезьяна. Сам подписался. И почти прорвался. Чуть-чуть больше ему везения, и вырвался бы.
— Нам бы всем везения побольше. — неожиданно заявила Алена и задумалась.
Александр Бурко. 30 марта, пятница, день
Постепенно жизнь в Центре пришла в нормальное деловое русло. Управлять им оказалось даже интересней, чем своей компанией. Семья обжилась, появились новые увлечения и новые ритуалы. Например, все жители «господской территории» по вечерам начали собираться «на кофе» (что допускало самые широкие толкования) в холле «гостиницы», которую превратили во что-то вроде общей, хорошо обустроенной гостиной для всех апартаментов в доме. Там же полюбили играть дети.
Прислуга, набранная для работы на этой территории в основном из бывших работников гостиниц, тоже старалась, как могла. Работали теперь не только за совесть, но и за страх. Хотя еще ничего страшного на территории Центра не происходило, но люди знали и о тюрьме в «Пасеке», как по имени основателя именовали местную безопасность, и о «штрафных бригадах», в которых было в совокупности два человека всего, и самое главное — о том, что действие каких-либо законов на территорию Центра не распространяется.
Эти слухи, циркулирующие между людьми, умело распускали и подогревали люди Пасечника, который совершено разумно полагал, что страшные рассказики, передаваемые из уст в уста, могут быть намного эффективней любых публичных казней. Пусть лучше бродят слухи и обрастают подробностями. Тюрьма в корпусе, занимаемом СБ, тоже до сих пор пустовала, после того, как ее покинул господин Братский с супругой, присоединившийся к штрафной бригаде, и его охрана, отправленная на их машине восвояси.
Сам Бурко проявлял недюжинные дипломатические способности. После того, как часть войск, базировавшихся возле Твери, захватили (бескровно, при полной поддержке и любви персонала) Калининскую АЭС, что на севере области, у города Удомля, он лично направился туда с небольшой охраной, прекрасно провел время с местным командованием, попив хорошей водки и попарившись в баньке (что раньше у него очень редко получалось ввиду дефицита времени), и вернулся с соглашением о сотрудничестве. АЭС раз и навсегда решала проблемы Центра с энергией, по крайней мере до тех пор, пока у нее будет работать единственный не заглушенный энергоблок, а Бурко, в свою очередь, пообещал наладить снабжение новообразуемого племени «атомщиков» свежими продуктами. А заодно обезопасить часть ЛЭП от разрушения, наладив патрулирование.
Еще Бурко, невзирая на трудности на дорогах, полюбил ездить по окрестностям в составе небольшого конвоя. Его возил легкобронированный «Тигр» и два таких же бронированных «Водника» с полутора десятками человек охраны шли спереди и сзади. Зато самых лучших, подобранных лично Маратом Салеевым. Салееву, кстати, Бурко в вопросах личной безопасности доверял больше, чем бывшему милицейскому и тюремному генералу. Он полагал, что такая служба не может создать человека, не имеющего за душой как минимум пары вариантов плана, как задвинуть тебя за шкаф. Друг детства Салеев все же был надежней.
