– В общем, так же, как везде. Пойдем. Посмотрим, что тут еще на первом этаже.
На экскурсию по первому этажу они потратили еще почти час. Наталья сходила по просьбе мужа за фотокамерой и снимала места, которые он указывал.
Были уголки, которые Наталье особенно не понравились. Они только укрепили ее мнение о том, что особняк никогда не будет ее другом, не будет ее домом, куда она сможет вернуться с легким сердцем и в надежде позабыть о жизненных невзгодах…
Они вошли в кухню, темную, прокопченную и похожую на большой тюремный каземат. Судя по всему, тут когда-то был пожар, потому что северная часть стены и угол возле выхода на задний двор были обугленными. Наталья мгновенно прониклась неприязнью к этому месту. Ей было плохо от одной мысли, что в будущем ей придется здесь готовить пищу. Невозможно представить, чтоб вместо этих черных стен и грязи был европейский кухонный гарнитур, современные вытяжки и много света.
Муж позвал ее, направив луч фонарика на две двери, находившиеся в прямоугольной нише рядом с кухней. Одна обычная, закругленная сверху, вела, очевидно, в погреб. Когда Виктор потянул за ручку, раздался скрип, и дверь приоткрылась сантиметров на тридцать. Из темноты потянуло землей и гнилью… Наталья проследила за лучом фонаря. Каменная лестница из пяти ступеней вела вниз. Дальше растекалась пустота.
– Не ходи, – сказала Наталья мужу. Но тот и не собирался. Ответил, что это дело рабочих. Сходит, когда проведут свет.
Соседняя дверь была квадратной, тяжелой. Когда-то она закрывалась на засов, но его оторвали, от петель остались только дыры. Кто-то поработал ломиком. Дверь разбухла от влаги, и когда Виктор отрывал ее от косяка, она едва не кричала от боли и ярости. Посыпались тонкие коричневые щепки. Наталья, держащая фонарик, чуть не завопила сама. Эту дверь не открывали, наверное, лет сто…
«Можно вставить это в книгу. Подземелье! Там живут привидения… старый голодный ужас», – подумала она.
– Видимо, там хранили продукты. А здесь. – Виктор, забрав фонарик, посветил в черный квадрат дверного проема. – Наверное, просто подвал…
Луч фонаря осветил ступени, ведущие вниз, но их было больше, чем в погребе, и они казались шире. Кирпичный свод туннеля блестел от влаги.
– Смотри, даже до конца лестницы не достает, – сказал Виктор, рассмеявшись. Наталья стояла рядом, охватив себя руками. Невероятно! Они стоят на пороге подвала и смотрят во тьму, где может быть все, что угодно.
Наталья втянула холодный воздух и почуяла смрад. Влажный, терпкий, не похожий на тот, что исходил из погреба; вернее, этот был богаче, гуще. Наталья подумала, что, может быть, когда-то там мог умереть случайный бродяга, заглянувший в пустой дом в поисках ночлега… Но эта версия не выдерживала критики. В особняке полным-полно места, зачем было человеку лезть туда? «Или это был искатель приключений из города…» Наталья подпрыгнула, когда Виктор схватил ее за предплечье холодными пальцами.
– Пойдем. А то у меня уже в глотке першит от этой вони. – Он налег на дверь всем телом. Луч фонаря на миг осветил его лицо. У Натальи от ужаса заныло под ложечкой.
Виктор был напуган. Этот железный сверхрациональный человек еле справлялся со своим страхом. Он, конечно, делал вид, что все в порядке и выдержки ему было не занимать, но Наталью не проведешь.
Они вернулись в холл, разыгрывая спокойствие, но оба прислушивались к скрипу у себя под ногами и звукам вверху и позади. Особенно позади. Наталья оборачивалась несколько раз. Виктору хватило смелости этого не делать. Он думал в этот момент о странной раздвоенности своего отношения к особняку: с одной стороны, это стремление во что бы то ни стало осуществить свою идею, а с другой, страх, даже ужас, охватывающий его без видимой причины. Боязнь пустых комнат, теней, призраков, которых нет (и быть не может!)…
Он думал, что дело в атмосфере, в обособленности этого места от мира, к которому привык. Скоро, он надеялся, все будет по-другому; иначе – так и свихнуться недолго! Пора все менять. Я приду сюда как хозяин и положу конец всему этому. Через год мы будем жить здесь – так я решил.
У самого выхода они услышали грохот, раздавшийся в зале на втором этаже. Что-то упало, породив гулкое страшное эхо. Виктор и Наталья остановились.
Они слышали, как звук удара затихает в самых далеких уголках дома.
– Что это? – Наталья почти визжала, но при этом не повышала голоса выше шепота.
Виктор не отвечал, глядя наверх. Наталья схватила его за плечо.
– Я видел створку на двери, в зале, на противоположной стороне. Она висела криво. Наверное, она отвалилась и упала.
Он посмотрел на жену.
– Почему именно сейчас?
– Откуда я знаю? Поедем в поселок.
Наталья не возражала. В ушах у нее до сих пор стоял этот грохот.
Шведова настояла, чтобы они пообедали у нее. Ничего и слышать не хотела. Наталья улыбнулась этой излишне заботливой женщине и поблагодарила. У Виктора хватило такта не возражать. Он был измучен (Наталья отметила это с легким чувством удовлетворения). Не выпуская из руки телефон, муж сел за квадратный стол рядом с женой.
– Как вам наши места? – спросила хозяйка.
– Очень красивые.
– У озера еще не были? – спросила Шведова, разливая густой наваристый суп, от которого шел с ума сводящий запах. В животе у Натальи заурчало. Виктор не обращал внимания на разговор, занятый телефоном.
– Нет, мы все дом осматривали…
– Ну да…
Шведова сохранила улыбку на лице, но та заметно потускнела. Наталья наблюдала за ней, стараясь, чтобы ее интерес не был явным. Эта женщина ей нравилась. Виктор был прав. Она внушает доверие, к таким людям тянешься: хотя бы для того, чтобы побыть с ними рядом.
Наталью занимал вопрос, с кем она проведет ближайшее время, и была довольна выбором мужа.
– На Утином много рыбы, правда, рыбаков мало…. Наверное, считают, что у нас глухомань, – добавила Шведова.
Она поставила тарелку сначала перед Виктором, потом перед Натальей.
Барышев поднес трубку телефона к уху, и ту встретился взглядом с женой. Она быстро мотнула головой и сдвинула брови. Не смей разговаривать сейчас! Виктор сжал губы и убрал телефон. От мысли, что Шведова заметила это, Наталья залилась краской.
Она уткнулась в тарелку. На середине стола появилась плошка со сметаной и тарелка с черным хлебом. Настоящая деревенская еда. Тут же добавились овощи, очищенные и нарезанные, и соленья. Наталья глотала слюну и думала, что может поправиться на местной диете. Это и имелось в виду, когда ее уговаривали вкусить простой жизни на природе. Солнце, воздух и немыслимое количество калорий.
