— Да, — поддержал его Генри. — Этот последний кусок, когда она открывает дверь в башню, прямо бросил меня в дрожь. Здорово, Тимоти.
Гретхен Фаер подняла брови.
— Ты уверен, что хочешь досказать эту старую историю? — спросила она Тимоти. — Раньше она тебя так пугала.
— Я стал старше, мама, — усмехнувшись, ответил он. — Теперь уже не боюсь.
Она с сомнением посмотрела на него, что не удивило Тимоти. Обычно она прекрасно знала, как он себя чувствует, даже если он ей ничего не рассказывал.
— Ах, пожалуйста, не заставляйте нас уходить, — упрашивала сидевшая на диване Эдвина. — Ну еще только десять минут.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — канючила Марта.
Миссис Фаер пожала плечами:
— Ну что же, полагаю, твои друзья могут еще ненадолго задержаться. Но я скоро вернусь и проверю. — Она закрыла за собой дверь.
Тимоти выпил последний глоток горячего сока. "У меня дрожит рука, — отметил он. — Мне восемнадцать лет, и тем не менее я все еще боюс говорить об этой истории вслух".
Он поставил деревянную кружку на каминную доску, надеясь, что никто не обратил внимания на его трясущиеся пальцы. Под челкой у него по лбу скатилась капелька холодного пота. Он смахнул ее рукой. Прочистил горло.
Затем повернулся лицом к другу. Своему другу в тени. К своему единственному слушателю. И продолжал…
Бостон, 1847 год
Тонкие, сильные руки призрака сомкнулись на горле Мэгги. Густой желтый дым обжигал ей ноздри и грудь. Она ощущала его отвратительный маслянистый вкус на языке.
— Ты умрешь, прежде чем получишь моего мужа! — вопила миссис Мельбурн. Она трясла Мэгги из стороны в сторону, схватив за шею. — Да как ты смеешь пытаться украсть его у меня!
У Мэгги перед глазами поплыли светлые точки. Колени подгибались. Она скоро не сможет стоять на ногах. "Я теряю сознание. Я сейчас…"
— Мама! — закричал Гаррет. И на мгновение хватка миссис Мельбурн ослабела.
Мэгги вырвалась из ее рук. Она повернулась и, оступаясь, бросилась вниз по винтовой лестнице. Шеей и спиной она чувствовала порывы зловонного, горячего ветра. "Мэгги…" — стонало привидение позади нее.
Мэгги свернула в зал на втором этаже. Подобрав юбки, она пролетела через зал и сбежала вниз по главной лестнице.
По всему дому гулял ледяной сквозняк. Одна за другой со стен на пол попадали все картины и вестибюле.
Дрожало каждое окно. Вихри стеклянных осколков носились вокруг Мэгги. Прикрывая глаза одной рукой, она промчалась через кухню и выскочила на двор.
"Куда же теперь?" — в отчаянии думала Мэгги. Впереди виднелись кусты садового лабиринта.
Времени на размышления не было. Девушка кинулась туда и скользнула в проход между темными кустами. Какая тропинка ведет в тупик — Она не помнила!
Мэгги выбрала левую дорожку. Потом свернула направо. Прямо перед ней был тупик. Она рванулась в противоположную сторону и, поскользнувшись, упала лицом в холодную росистую траву.
Где она? Мэгги никак не могла сообразить. Где миссис Мельбурн? Прямо позади? Но она не слышала завываний призрака и тошнотворного запаха дыма.
Мэгги попыталась подняться на ноги. Острая, горячая боль пронзила ее ногу.
Девушка повалилась набок и подняла юбку. Она увидела кусочек белой кости, проколовшей черный чулок. На нее накатила волна дурноты, и она быстро прикрыла ногу.
"Перелом, — поняла девушка. — У меня сломана нога. Я в ловушке".
Мэгги вцепилась ногтями в землю. Может быть, она сумеет доползти до места, где можно спрятаться, прежде чем миссис Мельбурн настигнет ее. Может, ей удастся забиться под куст, где ее не будет видно.
Две руки опустились ей на спину, прижимая к земле. Трава забила Мэгги нос и рот.
— Вы должны были знать, что я вас найду, прошептал в ухо чей-то голос.
Мэгги извернулась, освободилась от хватки, прижимавшей ее к земле, и отползла назад, волоча сломанную ногу.
Над ней стоял Эндрю.
— Ах, Эндрю, это ты! — изумилась девушка. Ее охватило чувство облегчения. Тут она заметила в руке Эндрю какой-то предмет. Длинный острый осколок стекла, не менее смертоносный, чем нож. Эндрю улыбнулся. И приставил осколок к ее горлу.
— Эндрю, — прошептала Мэгги. — Эндрю, что ты делаешь? — Она чувствовала, что с каждым ее судорожным вздохом стекло все сильнее прижимается к шее.
— Мы с мамой не любим людей, которые пытаются занять ее место, — проговорил он сладким голосом. — Вы очень, очень сильно разозлили нас с мамой.
У Мэгги мутилось в голове. Она не сводила глаз с Эндрю. Девушка не могла поверить собственным ушам.
— Эндрю, я не хочу занимать место твоей мамы. Я просто старалась стать твоим другом. Ведь мы подружились, правда? — спросила гувернантка.
Эндрю покачал головой:
— Вам меня не обдурить. Как только вы приехали, мы с мамой сразу поняли, чего вам надо.
— А другие гувернантки? — спросила Мэгги. Она изо всех сил старалась говорить спокойно. Надо было подумать. Ей нужен был какой-нибудь план.
— Я их убил. Я покажу вам, где они зарыты. Когда закопаю вас рядом с ними.
— А что же Гаррет? — попыталась сбить мальчика с толка Мэгги. — Он помогает тебе? Это такая игра, в которую вы играете вместе?
Эндрю улыбнулся, видимо, очень довольный собой:
— Мне ничья помощь не нужна. Я бы давно убил Гаррета, — сообщил он радостно, — я его всегда ненавидел. И мама тоже. Но слишком уж забавно его мучить. Что бы я ни натворил, во всем винят его.
Он легонько провел осколком по горлу Мэгги, и у нее перехватило дыхание.
— Ты прямо как моя сестра! — воскликнула Мэгги. — Ты такой же злодей, как и Генриетта!
— До свиданья, мисс Томас, — проговорил Эндрю.
— Постой! — крикнула девушка. Но он не остановился.
С отвратительным звуком раздираемой ткани стекло полоснуло по горлу.
Эндрю запрокинул назад ее голову, еще больше открыв шею. Он улыбался все шире, поднимая стеклянный осколок, чтобы нанести удар. Смертельный удар.
Бах! Мушкетный выстрел прогремел в каком-то футе от Мэгги.
Мэгги вскрикнула. Обеими руками она схватилась за горло.
Девушка думала, что почувствует на ладонях собственную пузырящуюся, липкую кровь. Однако первый удар острого, как лезвие бритвы, осколка лишь разрезал плотную материю строгого стоячего воротничка, обнажив шею.
Эндрю улыбался, глядя сверху на гувернантку. "Он по-прежнему выглядит таким невинным", — подумала Мэгги.
Она попыталась подняться на ноги. Однако невыносимая боль насквозь пронзила сломанную ногу. Встать ей не удастся.
