…если очнется.
Ее сердце, бившееся почти в два раза быстрее его собственного, наполнило своим ритмом всю комнату. Оно призывало его насытиться, но он обуздал голод.
Вампир взглянул на часы. 2:13. Через четыре часа наступит рассвет. Если она получила сотрясение…
Он не хотел причинять ей вред. Вырубить кого-то одним ударом не так легко, что бы там ни показывали в кино и по телевизору. Редкая практика в течение многих лет научила его, как и куда наносить удар, но никакой опыт не мог изменить того факта, что от удара по голове мозг сотрясается внутри черепа и мягкие ткани ударяются о кость.
«Довольно симпатичный череп, — отметил Генри, присматриваясь внимательнее. — А линия подбородка явно свидетельствует об упрямстве». Он снова проверил ее удостоверение личности. Тридцать один год. В коротких светло-русых или темно-пшеничных волосах — Фицрой нахмурился, не в силах решить, как правильно определить их цвет, — не было и намека на седину, но вокруг глаз уже проступали гусиные лапки. При его первой «жизни» тридцать один год считался средним возрастом. А теперь, как видно, это только начало взросления.
Она не пользовалась косметикой, что ему понравилось, а едва заметный золотистый пушок на щеках придавал ее коже бархатистый вид.
И на ощупь тоже как бархат… Вампир убрал руку, опять подавив муки голода. Это было желание, а не потребность, и он не позволит ему возобладать над собой.
Лицо ее слегка дернулось, и глаза открылись. Как и в случае с волосами, ему трудно было определить их цвет — то ли серые, то ли голубые, то ли зеленые. Она облизала пересохшие губы и без страха взглянула ему в глаза.
— Сукин сын, — отчетливо произнесла женщина и поморщилась.
*
Вики вынырнула из темноты, лихорадочно стараясь понять хоть что-то, но все связные мысли заглушал стук пульса в ушах. Она попробовала бороться. Боль — Господи, какая мука — означала опасность. Ей обязательно нужно было знать, где она находится и как она сюда попала…
В нескольких дюймах от ее лица из тумана выплыло лицо мужчины, и она его сразу узнала.
— Сукин сын, — сказала она и поморщилась. Слова, вернее, движения челюстью отозвались новым приступом сильной боли в голове. Она, насколько сумела, не обратила на это внимания. В последний раз она видела это лицо, да и тело, которое к нему, несомненно, прилагалось, на месте убийства. Тогда же на нее напали. Хотя Вики этого не помнила, этот тип, очевидно, нокаутировал ее и притащил сюда, хотя куда именно, непонятно.
Она попыталась взглянуть за его спину, чтобы получить хоть какое-то представление о том месте, где находится, но комната, если это была комната, оказалась погруженной в темноту. Придется призвать на помощь соображение.
«Я полностью одета, лежу на диване в компании безумного убийцы, и, хотя мое тело, видно, не пострадало, голова гудит, как колокол». Вики решила, что остается только одно. И свалилась с дивана.
К сожалению, гравитация оказалась сильнее, чем сама идея.
Когда Вики упала на пол, то увидела под закрытыми веками целый фейерверк разноцветных искр — зеленых, золотых, красных, — после чего снова погрузилась в темноту.
Во второй раз Вики пришла в сознание быстрее, чем в первый, и грань между одним состоянием и другим была очерчена яснее. Но теперь она не стала открывать глаза.
— Это было глупо, — заметил мужской голос, прозвучавший где-то над ее правым плечом. Вики не спорила. — Вполне возможно, вы мне не поверите, — продолжал мужчина, — но я не хочу причинять вам вред.
К своему удивлению, она поверила. Возможно, сыграл роль тон его голоса, или тембр, или пузырь со льдом, приложенный к ее скуле. Возможно, у нее расплющились мозги, что казалось более вероятным.
— Я в самом деле не хотел вам навредить. Мне очень жаль, что так произошло. — Она почувствовала, как пузырь со льдом слегка шевельнулся. — Но я подумал, что у меня не будет времени объясниться.
Вики с трудом открыла один глаз, потом другой.
— Объясниться? — Ей показалось, что бледный овал лица мужчины парит в сумеречном свете. Не мешало бы разглядеть его получше.
— Я не убивал того человека. Просто оказался у тела чуть раньше вас.
— Вот как? — Она вдруг поняла, почему так плохо видит. — Где мои очки?
— Ваши… а-а. — Расплывчатый овал исчез, но уже через секунду снова навис над ней.
Она ждала, закрыв глаза, пока мужчина пристраивал очки у нее на переносице, аккуратно надев дужки на уши. Когда же снова их открыла, то особых перемен не заметила.
— Нельзя ли включить свет?
Вики уловила его смущение. Значит, она реагировала не так, как он ожидал; если ему было нужно, чтобы жертва испытала ужас, то придется немного подождать, а пока что у нее слишком болит голова, чтобы предпринимать какие-либо усилия. Кроме того, если все-таки окажется, что этот тип и есть убийца, то все равно сейчас она ни черта не может сделать.
Со светом, хотя и не настолько сильным, чтобы разогнать тени в дальних углах, стало намного лучше. С того места, где она лежала, Вики разглядела дорогую стереосистему и край книжного шкафа со стеклянными дверцами. Стараясь двигаться медленно, словно боясь уронить голову с плеч, она села.
— Вы уверены, что поступаете разумно?
Вики совершенно не была уверена, но не собиралась в этом признаваться.
— Я в порядке, — отрезала она, успешно подавив подкатившую к горлу тошноту. Потом стянула перчатки и принялась изучать своего похитителя из-под насупленных бровей.
Он совсем не был похож на безумного убийцу. «Ладно, Нельсон, если ты такая умная, коротенько опиши безумного убийцу». Вики не смогла разглядеть, какого цвета у него глаза, хотя догадывалась, что, скорее всего, светло-карие, зато брови и ресницы были совсем рыжие, ярче волос — на солнце такие типы быстро покрываются веснушками. Лицо широкое — о таких обычно говорят «открытое и честное», — а линия рта намекала на чувственность. «Определенно симпатичный. — Она сравнила его рост со стереосистемой и добавила: — Но ростом не вышел».
— Итак, — сказала Вики, осторожно усаживаясь в подушках и стараясь сохранить беспечный тон. «Разговаривайте с ними, — гласила инструкция. — Завоевывайте их доверие». — Почему я должна верить, что вы не имеете отношения к разорванному горлу того человека?
Генри сделал шаг вперед и вложил в ее руку пузырь со льдом.
— Вы же были за моей спиной, — тихо сказал он, — и должны были видеть…
Что видеть? Она видела тело, видела, как он склонился над ним, видела огни машины, сломанную гаражную дверь, а за ней — темноту. «В темноте шевельнулась темнота и исчезла». Нет. Женщина покачала головой, о чем тут же пожалела, так как боль не замедлила напомнить о себе. «В темноте шевельнулась темнота и исчезла». Вики не удавалось отдышаться, одновременно отбиваясь от сильных рук, которые ее поддерживали.
— Нет…
— Да.
Постепенно она успокоилась — возможно, благодаря силе его взгляда и прикосновения.
— Что… — Она облизнула пересохшие губы и попыталась снова: — Что это было?
— Демон.
— Демонов не… — «В темноте шевельнулась темнота и исчезла». — Ох!
Выпрямившись, Генри едва не улыбнулся. Он буквально видел, как его невольная гостья вновь перебирает все факты, принимая очевидное и соответственно пересматривая свое представление о мире. Все это ей не очень нравилось, но она справилась с задачей, чем произвела на него впечатление.
Вики сделала глубокий вдох. «Так и быть, пускай демон». Такая версия, безусловно, снимает все вопросы и не лишена определенного, хотя и жуткого смысла.
— А как
вы
там оказались? — Она с удовольствием отметила, что ее голос звучал почти ровно.
Что он мог ей сказать? Хотя эта женщина не отличалась особой восприимчивостью — впрочем, Фицрой ее в этом не винил, — но и открытой враждебности с ее стороны он тоже не заметил. Значит, нужно говорить правду. Или хотя бы часть правды, ради безопасности.
