— Ждите нас, — леди Таня помахала вослед сёстрам.
— Может, стоит позвонить леди Александре? — запоздало предложил я, — она пришлёт за нами машину?
— Да не, не надо. Мы всегда так возвращаемся домой, — не согласилась Шрамик.
— Так прикольнее. В груди у меня ёкнуло:
— Сейчас что-то произойдёт…
Следующие минуты слились у меня в памяти в один сумбурный ком. К нам подъехала машина, но не желающего подзаработать водителя, а машина с оборотнями из клана Креста. Я схватил Шармика и потащил прочь. Моя учительница в помощи не нуждалась, да и не торопела от вида рассерженных вервольфов, чьи глаза пылают жаждой крови.
Мы бежали, пока хватало улиц. В спину стреляли пистолеты, к счастью неудачно. Лайка умудрилась в темноте неосвещённого переулка оступиться и, желая устоять, схватилась за какую-то трубу. Труба лопнула и обдала Белянку струёй горячего пара под давлением. Окрест тут же разломил полный боли протяжный вой. Отпустив Шрамика, я подхватил на руки далеко не лёгкую Лайку и побежал дальше. В конце концов мы забрались на крышу, так как бежать дальше было некуда. Там я сунул свой мобильный телефон в руки леди Тани и потребовал вызвать помощь. Я рассчитывал держать оборону на крыше, пока не придёт подмога. Скинув одного из оборотней вниз, я уже был почти уверен в своей победе, но начался дождь. Железная крыша мгновенно стала скользкой. Лайке с каждым мгновением становилось всё хуже. Леди Таня потеряла свою весёлость и превратилась в напуганного котёнка… или простую девочку пятнадцати лет с уже бесполезным промокшим мобильным телефоном в руках.
— Всё будет хорошо, — я гладил светлые волосы Лайки, глядя в её глаза. Она прижала руку к груди и блуждающим взглядом смотрела на меня.
— Всё будет хорошо, — повторил я.
Потом оборотни Креста вновь полезли наверх.
Лайка не удержалась на скользком от дождя карнизе и, вскрикнув, упала на живот и стала сползать к краю. Я схватил её за руку, когда она уже почти полностью слетела с крыши. Вцепившись мёртвой хваткой в её запястье, я сам еле удержался от того, чтобы не улететь вместе с ней вниз. Упав на колени, я упёрся свободной рукой в край карниза.
— Отпусти меня, — попросила она сквозь зубы. Я держал её за ошпаренную правую руку, на которой уже не было ногтей, а кожа висела кусками. Внутренне содрогнувшись, я представил, каково это, когда тебя держат на весу за настолько покалеченное запястье. При этом Лайка лишь корчила гримасу и просила глухим злым голосом:
— Отпусти меня. Я отрицательно помотал головой. Над головой сверкнула разлапистая молния и ударил гром.
— Ай! — справа от меня к краю крыши летела Ангелочек, не совладавшая с Лохматым. Как в замедленном кино я видел как она раскидывала в полёте руки и ноги, задирая майку и поблескивая в ночных огнях лиловой скулой от увесистого удара кулака Лохматого.
— Не-е-ет! — я было дёрнулся к ней, но вес Лайки не дал мне поспеть на помощь к приёмной дочери леди Александры. Запрокинув ноги, леди Юля пропала из виду. Лохматый обернулся на меня, угрожающе рыча и скаля клыки. Потом он не торопясь пошёл на меня. Нас отделяло метров двадцать, не более того. Я оторвал от него взгляд и посмотрел на Лайку. В глазах у неё плыла пелена. Ещё чуть-чуть и её накроет бессознанка: разум, шокированный ожогом, просто милосердно отключится, чтобы не чувствовать боли. Сил вытаскивать её у меня не было. Край карниза был ребристым, но скользким. И пытаясь подтянуть Лайку-Белянку наверх, я рисковал соскользнуть вниз.
Приходилось просто держать её на весу. Я вновь всмотрелся в её лицо, не зная, на что решиться. Моя учительница моргнула, её взгляд прояснился. Наши глаза встретились. В её зрачках, помимо моего отражения, застыла немая просьба: «пусти». Видимо, в моих можно было прочитать однозначный ответ, так как Лайка внезапно вскинула левую руку и полоснула меня острыми когтями по руке, которой я её держал, не давая упасть. Рукав рубашки мгновенно был располосован. В стороны брызнула кровь, падая большими тяжёлыми каплями вниз в темноту, смешиваясь с дождём, разбиваясь об ошалелое лицо Лайки-Белянки, окрашивая его в розовый цвет.
— А-а-а! — заорал я, но хватки не ослабил, лишь безрезультатно дёрнулся назад, прикованный к краю карниза весом её тела. Лайка вновь полоснула меня по руке. И ещё раз, разбрызгивая во все стороны мою кровь.
— Сволочь! — я зажмурил глаза, не в силах ни отпустить её, ни вытащить, ни видеть, как к нам медленной ленивой походкой вразвалочку приближается Лохматый. Потом всё резко оборвал выстрел. Я открыл глаза всего лишь для того, чтобы увидеть, как у моих ног грузно осело тело Лохматого. За его спиной стояла Шрамик, широко раскрыв глаза и держа обоими руками огромный для её ладоней пистолет системы Макарова. Я улыбнулся ей, теряя сознание. В последний момент чьи-то руки перехватили выскользнувшую из моей ладони Лайку и не дали мне самому упасть вниз. Мягко осев на бок, и плавно коснувшись виском ржавой поверхности крыши, я медленно смежил веки, продолжая улыбаться стремительно мутнеющему лицу леди Тани.
Светлана Кочнева Битва на крыше.
Мне никогда раньше не было так страшно. Никогда раньше не было…
Ночь… Ночь… Ночь… Тысячи огней ослепляли так привыкшие к темноте глаза. Мы ехали в большом «Лэнд Ровере», за рулём был Лабрадор, я рядом на пассажирском, сзади молча сидели Криста, Лохматый и Билл. Никто ничего не говорил и не думал, ребята просто смотрели в тонированные окна на мириады разноцветных порождений электрического чуда, которые проносились мимо, словно тысячи маленьких метеоритов. Меня тошнило. Инициирование прошло успешно… теперь у меня отличная серая волчья шкурка, то, что я хотела… но… но…
— Ты нервничаешь, похоже, — улыбнулся Лабрадор, не отрывая глаз от дороги. Я вздрогнула, поймав себя на том, что уже минут десять бессмысленно треплю в руках перчатки.
— Нет, с чего ты взял. Он беспечно хмыкнул и не стал более задавать никаких вопросов. Хотя одного этого уже хватило, чтобы я начала ощущать дрожь в коленях, а по спине пробежался лёгкий холодок. Сегодня я веду игру. Крест дал мне все шансы, чтобы я показала себя, чтобы смогла проявить свои способности и сноровку в новой шкуре, дал ребят, которые мне беспрекословно подчиняются и доверяют… Но такой великий жест с его стороны я воспринимала, как поверку на вшивость. Я дрожала, как маленький волчонок, как первокурсница на экзамене, казалось, стоит мне выйти из машины, и я упаду, ноги не слушались, а коленки наверняка бы ходили ходуном, если бы я не положила на них руки.
— Приехали.
Собрав нервы в комок, я вышла из машины вслед за ребятами и захлопнула дверь. Мы стояли в небольшом тёмном переулке. Здесь не было проезжей части — Лабрадор впихнул машину прямо между домами. Я посмотрела наверх — тёмный кусочек неба, зажатый между двумя высокими домами, и быстро бегущие облака, отражающие огни ночного города. Ветерок здесь казался случайным заблудившимся прохожим.
