чего ржешь? Это чудище хвостатое нам тут все портит!
– Тебе никогда ничего не нравится! – возмутилась Аленка. – А коровка тут просто травку жует, ты сам вон какой луг нарисовал!
Максим закатил глаза. Когда он сам себя назначил начальником города, то и не думал, что придется так тяжело. Двое помощников постоянно пытались изобразить что-то непонятное, идущее вразрез с его задумками. Но, даже несмотря на это, результат общих трудов не мог не радовать. Город на асфальтовой дороге стал настоящим украшением парка. Прохожие подбадривали детвору, подбрасывали идеи, а старшие ребята, которые поначалу приписывали к рисункам нехорошие слова, быстро оставили их в покое. Теперь даже девчонки рисовали квадраты для своих «прыгалок» ближе к центру парка, оставляя место на асфальте либо для судоходного причала, либо для аэропорта.
– Да не жалко мне, – чуть успокоившись, говорил Максим, – только чего она у тебя такая здоровая? Мы ж ее не прокормим.
– Она, ну, просто она такая… Не знаю.
Левка вновь захихикал, потирая замазанное зеленкой колено.
– Ладно уж, пусть до утра попасется, – сказал Максим. – Хватит на сегодня, а то меня мамка уже три раза звала.
– Ага. – Левка кивнул. – Мне вообще по шее дадут, опять чумазый весь приду.
Аленка, в отличие от мальчишек, умудрялась оставаться идеально чистой, хотя мелков расходовала больше всех. У Максима даже возникали подозрения: уж не ест ли она их?..
Шагая на родной седьмой этаж мимо давно застывших лифтовых дверей, Максим не мог сдержать улыбки. Город получался чудесный, в таком сказочном царстве не отказался бы жить любой человек. Даже сам президент! Создавать этот мир было настолько увлекательно, что неразлучная троица проводила едва ли не все свободное время у входа в парк, где и ширился их асфальтовый холст. Дождей не было как по заказу, так что рисовать никто не мешал. Единственное, что огорчало Максима, так это никак не шедшее в голову название. Грешно было оставаться такому городу безымянным.
Дома Макса заставили съесть целую тарелку борща, а папка сказал, что в следующий раз придется мыть сына из шланга. Спать Максим отправился, как всегда, на балкон. Мягкий матрас и любимое одеяло уже давно дожидались хозяина, а за окнами ворчали полчища насекомых. Это лето выдалось очень жарким, за день стены прогревались так сильно, что ночью в комнате нечем было дышать. Поэтому Максим и переполз с липкой и горячей кровати на проветриваемый и прохладный балкон. Обидно только, что следом за ним ушли и комары.
На следующее утро ребят ждали неприятности. От коровки остались только полупрозрачные линии-кишки, но не это было самым страшным. Город изменился. Зелень словно отцвела, по высотным домам пошли трещины, а поезд обокрали, выпотрошив все вагоны. Кроме того, на месте центральной площади расползлось какое-то болото с вытянутыми из жижи черными перекрестьями. Кладбище.
– Это… это… Как это?! – тараторила Аленка.
Максим в ужасе смотрел на старания неизвестных и не мог выдавить ни слова. Ладно еще найти собачью какашку в городском пруду – ничего страшного, это все-таки парк, – но такое! Рисунки были весьма неплохи, так что времени они отняли прилично. Получается, кто-то заранее это спланировал, а потом и провернул. Но когда? Неужели ночью?
– Старшаки, козлы! – выплюнул Левка, косясь поросячьими глазками на кинотеатр, который переплетали стальные цепи с амбарным замком.
– Ничего, – процедил Максим, – мы все поправим. И сделаем еще лучше!
Вновь закипела работа, засверкали на солнце разноцветные мелки. Пыхтящие ребята устраняли последствия чьей-то злой шутки, ползая по асфальту, как муравьи. Сложнее всего пришлось с кладбищем. Разгоняя мрачность, Аленка превратила кресты в деревья, а Максим на ходу выдумывал зверей для будущего заповедника. Левка же с осторожностью хирурга освобождал от пут кинотеатр, стараясь не протереть в его стенах дыры.
К обеду город вернул свое великолепие, что не осталось без похвалы гуляющих в парке молодых мам с колясками. Солнце жарило нещадно, поэтому ребятня перебралась к фонтану. Там все опустили руки в холодную воду, а потом сделали себе смешные прически.
– А если они опять все испортят? – спросила Аленка.
– Может, оставим часовых? – предложил Левка.
– Да у нас и так здесь целая армия, – усмехнулся Максим.
Левка хитро посмотрел на друга и выдавил фирменное зловещее хихиканье. На таком солнцепеке бледная кожа Левки будто просвечивалась, поэтому сейчас он напоминал призрака.
– Я имею в виду настоящих часовых.
– Ночью? Ты что, мне папка таких часовых устроит, мало не покажется!
– Ага, – кивнула Аленка, – я даже спрашивать не буду.
Левка развернулся и опустил босые ноги в фонтан, имитируя движения ластами.
– Да и мне не разрешат, – сказал он. – Но я ж могу и не спрашивать, первый этаж все-таки. Окно не так высоко.
– А обратно как?
– Что-нибудь придумаю.
– Знаем мы тебя. Придумаешь домашний арест до конца лета.
Друзья загоготали, а потом вода из фонтана в их руках превратилась в опасное оружие. Спустя пару минут довольные и насквозь сырые повелители мелков, как их окрестили зеваки, шлепали к дому. За ними оставались отпечатки ног, а чуть в стороне жил своей жизнью небывалых размеров город на асфальте, имя которому еще где-то зарождалось.
Днем позже родители Аленки утащили дочь в зоопарк показывать жирафа, поэтому новый образ города довелось увидеть лишь Максиму и Левке. Кинотеатр сгорел дотла. На железной дороге выстроилась вереница людей, закапывающих останки поезда. Все здания приобрели заброшенный вид, в парках царило запустение. Огромные очереди змеились всего к двум открытым заведениям – булочной и водонапорной башне. Все остальное, включая магазин конфет и заповедник диких зверей, погибло и развалилось. Кладбище проглотило полгорода, едва не захватывая бесконечные очереди черных человечков. Райский уголок превратили в выжженный край, жители которого могли сразу становиться в другую очередь – к могилам. В этой долине теней не было ничего, только толпы голодных людей. Вся красота, все цветущее великолепие, над которыми так долго трудилась ребятня, исчезли под беспроглядным слоем тьмы.
– Это уже не смешно, – чуть слышно буркнул Левка.
– Кто же это делает?.. – стараясь сдержать слезы, проговорил Максим. – Разве так можно шутить?
– Наверное, их много. Как бы еще они столько успели?
– Я все папке расскажу! – не выдержал Максим. – Он им так уши отдерет!
– Да ты чего, нас тогда все малявками звать будут! Родителям жаловаться – последнее дело. Тем более мы ж не знаем, на кого.
– Ну да… – вздохнул Максим. – Но мы подловим их… Подловим обязательно. А пока надо эту гадость стереть.
Этой ночью он упросил родителей разрешить ему ночевать на втором балконе – кухонном, который выходил в парк. Разобрав залежи каких-то банок
