стоит. Мы можем отвезти вас в Сиеста-Ки. — Диксон указал на большой лимузин, стоящий чуть дальше по тротуару, затем повернулся к шофёру. — Мы ведь можем?
— Конечно, сэр.
Мэри Уорт с сомнением посмотрела на Диксона.
— Вы уверены? Уже очень поздно.
— Прошу вас, — сказал Диксон. — Едем.
6
— О, какая прелесть, — сказала Мэри Уорт, устраиваясь на кожаном сиденье и вытягивая ноги. — Чем бы вы ни занимались, мистер Диксон, должно быть у вас очень успешное дело.
— Зовите меня Крейг. Вы — Мэри, я — Крейг. Давайте обращаться друг к другу по имени, потому что я хочу поговорить с вами. — Диксон нажал на кнопку и поднялась стеклянная перегородка, отделяющая салон от шофёра.
Мэри Уорт наблюдала за этим с лёгкой тревогой, затем повернулась к Диксону.
— Вы же не собираетесь, так сказать, приставать ко мне, правда?
Диксон улыбнулся.
— Нет, со мной вы можете чувствовать себя в безопасности. Вы сказали, что собираетесь вернуться поездом. Вы говорили серьёзно?
— Совершенно. Помните, я сказала, что в самолёте я будто бы ближе к Богу?
— Да.
— Я не чувствовала близости к Богу, пока нас кидало из стороны в сторону на высоте шести или семи миль. Вовсе нет. Я только чувствовала близость смерти.
— Вы ещё когда-нибудь полетите?
Мэри хорошенько обдумала вопрос, наблюдая, как мимо проносятся пальмы, автосалоны и заведения быстрого питания, пока они катили на юг по шоссе Тамиами-Трейл.
— Скорее всего. Например, если кто-то окажется при смерти и мне нужно будет быстро добраться. Только не знаю, с кем такое может случиться, потому что у меня не так много родственников. Детей мы с мужем не завели, мои родители умерли, и осталось всего несколько двоюродных братьев и сестёр, с которыми я изредка переписываюсь по электронной почте, не говоря о том, чтобы видеться.
Всё лучше и лучше, подумал Диксон.
— Но вам будет страшно лететь.
— Да. — Мэри посмотрела на Диксона широко раскрытыми глазами. — Я действительно думала, что мы умрём. Прямо в небе, если бы самолёт развалился на части. Или на земле, если бы мы разбились. От нас бы ничего не осталось, кроме маленьких обугленных ошмётков.
— Позвольте мне изложить вам одно предположение, — сказал Диксон. — Только не смейтесь. Отнеситесь к этому серьёзно.
— Хорошо…
— Допустим, существует организация, чья задача обеспечивать безопасность полётов.
— Она действительно существует, — с улыбкой сказала Мэри Уорт. — Кажется, это Федеральное управление гражданской авиации.
— Предположим, организация, о которой я говорю, способна предсказать, какой самолёт на любом из рейсов столкнётся с неожиданной турбулентностью.
На эти слова Мэри Уорт мягко захлопала в ладоши, улыбаясь ещё сильнее.
— И, несомненно, у них в штате имеются предсказатели! Люди, которые…
— Люди, которые видят будущее, — закончил Диксон. Разве это не казалось возможным? Или хотя бы вероятным? Как ещё куратор мог получать информацию? — Но предположим, что их способность видеть будущее ограничена только одним этим аспектом.
— Как это так? Почему бы им не предсказывать результаты выборов… исход футбольных матчей… скачек Кентукки Дебри…
— Я не знаю, — ответил Диксон, думая, что, может быть, они и могут. Может быть, они могу предсказывать всевозможные вещи — эти гипотетические предсказатели, сидящие в гипотетической комнате. Может быть, они и предсказывают. Но Диксона это не волновало. — Теперь давайте пойдём чуть дальше. Давайте предположим, что мистер Фриман был неправ, и подобная турбулентность, с которой мы столкнулись этим вечером, намного серьёзнее, чем кто-либо — включая авиакомпании — может считать или готов признать. Предположим, что подобную турбулентность можно пережить только в том случае, если в каждом самолёте будет присутствовать хотя бы один талантливый, напуганный до ужаса пассажир. — Диксон сделал паузу. — И предположим, что на сегодняшнем рейсе этим талантливым и напуганным пассажиром был я.
Мэри залилась весёлым смехом, но тут же осеклась, увидев, что Диксон не смеётся вместе с ней.
— Крейг, а что вы скажете о самолётах, которые попадают в ураган? Кажется, мистер Фриман что-то говорил о них как раз перед тем, как ему понадобился рвотный пакет. Такие самолёты выдерживают турбулентность, вероятно, даже хуже той, что мы пережили сегодня вечером.
— Но люди на них знают, что их ждёт, — ответил Диксон. — Они морально готовы. Это справедливо для многих коммерческих рейсов. Ещё до взлёта пилот сообщает: «Ребята, извините, но сегодня вечером нас ждёт слегка неприятный полёт, так что пристегните ремни безопасности».
— Я понимаю, — сказала Мэри Уорт. — Морально подготовленные пассажиры могли бы… наверное, вы бы назвали это объединённой телепатической силой, которая способна удержать самолёт. И только нежданная турбулентность требует присутствия кого-то уже подготовленного. Напуганного… ммм… не знаю, как бы вы назвали такого человека.
— Эксперт по турбулентности, — тихо произнёс Диксон. — Так их называют. Так называют меня.
— Вы же не серьёзно.
— Отнюдь. И я уверен, что прямо сейчас вы думаете, что едете в одной машине с человеком, страдающим серьёзным расстройством, и вам не терпится побыстрее выбраться отсюда. Но это и правда моя работа. Мне хорошо за неё платят…
— И кто же? — спросила Мэри Уорт.
— Я не знаю. Звонит некий мужчина. Я и другие эксперты по турбулентности — нас несколько десятков — называем его куратором. Иногда между звонками проходят недели. Однажды мне позвонили только через два месяца. В этот раз прошло всего лишь два дня. Я летел в Бостон из Сиэтла, над Скалистыми горами… — Диксон приложил ладонь ко рту, не желая вспоминать, но всё равно вспомнил. — Скажем так — это было сурово. Не обошлось без пары сломанных рук.
Лимузин повернул. Диксон выглянул в окно и увидел указатель с надписью «СИЕСТА-КИ, 2 МИЛИ».
— Если это правда, — произнесла Мэри, — зачем, ради всего святого, вы этим занимаетесь?
— Хорошо платят. Прекрасные бытовые условия. Я люблю путешествовать… или, во всяком случае, любил; лет через пять-десять все места начинают выглядеть одинаково. Но в основном… — Диксон подался вперёд и взял руку Мэри в свои. Он подумал, что она может отстраниться, но она этого не сделала. Она зачарованно смотрела на него. — Это спасение жизней. Сегодня на том рейсе было более ста пятидесяти человек. Только авиакомпании называют их не просто людьми, они называют их душами, и это правильное
