— Наверно, это потому, что вам не давали лекарств. Амфетамины, которые вы принимали, влияли на ваши сны.
— А что теперь?
Келли нащупала в кармане шприц:
— Попытаемся использовать другой подход.
На столе возле кровати Гранта лежал новый магнитофон, и Келли проверила, работает ли он. Затем попросила Гранта лечь на кровать. У кровати имелись привязные ремни, для рук и ног, но пока Келли их не трогала. Подождав, пока Грант уляжется поудобней, она попросила его закатать рукав рубашки, что он послушно выполнил. Вена на его локте вздулась, и Келли осторожно вставила в нее иглу, нажимая большим пальцем на поршень шприца.
Атропин начал вливаться в кровь Гранта.
Она стала наблюдать за отметками на шприце.
0, 25 мл.
0, 75 мл.
1 мл.
Глаза Гранта были открыты; он немного поморщился, когда она сильнее надавила на шприц. Вновь нажав на поршень, она заметила кончик иглы под кожей Гранта.
1, 5 мл.
2 мл.
2, 5 мл.
Она попыталась унять свою дрожь, опасаясь, что может случайно повредить его вену. Грант тяжело вздохнул, Келли извинилась, но продолжала давить на поршень, наблюдая, как жидкость вливается в вену.
3 мл.
3, 5 мл.
4 мл.
Грант закрыл глаза; грудь его начала вздыматься, дыхание стало затрудненным. Келли посмотрела на его лицо, затем на иглу, торчащую из его руки, и, наконец, на отметки на стекле шприца.
4, 5 мл.
5 мл.
5, 5 мл.
Келли знала, что действие атропина не заставит себя долго ждать: в увеличенных дозах оно проявлялось очень быстро.
6 мл.
Она колебалась. Глаза Гранта теперь были плотно закрыты, рот тоже, губы побелели.
Не вынимая иглы из вены Гранта, Келли посмотрела на его лицо. Оно заметно побледнело. «Может, достаточно?» — подумала она.
— Мистер Грант, — произнесла она.
Он не отвечал.
— Мистер Грант.
На этот раз в ответ прозвучал низкий грудной звук. Келли сильнее надавила на поршень.
6, 5 мл.
7 мл.
Капли пота выступили на его лице, — они ручейками стекали по его щекам. Руки его тоже стали влажными. Кожа вокруг иглы густо покраснела, синеватые вены запульсировали.
7, 5 мл.
8 мл.
Грант застонал, рот его открылся. Густая слюна стекала по подбородку на простыню; язык высунулся, из груди снова вырвался низкий хрипящий звук, потом он кашлянул. Брызги снова полетели из его рта, он пошевелился, и игла выскочила из вены.
Проклиная себя, Келли ввела ее обратно в вену, не обращая внимания на капельку крови, появившуюся из первого отверстия. Она посмотрела на его потное лицо: оно стало серым. Она знала, что рискует, но верила в результат.
9 мл.
9, 5 мл.
10 мл.
Келли вынула иглу и отступила на шаг. Положив шприц обратно в карман, она включила магнитофон и придвинула микрофон к Гранту настолько, насколько ей хватило смелости. Тело его начало чуть заметно подергиваться — вялое сокращение мышц, как если бы через него пропустили слабый ток.
— Мистер Грант? — спросила она. — Вы меня слышите?
Он пробормотал что-то, чего она не расслышала, и она шагнула вперед, придвинув микрофон еще ближе к его рту.
— Мистер Грант!
Глаза его были закрыты, веки сжаты, будто зашиты нитками.
— Вы слышите меня?
Неожиданно схватив ее за руку, Грант сжал ее с такой силой, что затрещали кости.
Тут же глаза его распахнулись, как форточки; ей показалось, что их остекленевший взгляд впился в нее.
Келли едва удержалась, чтобы не закричать, и попыталась вырваться, но безуспешно.
— Помогите мне, — прошептал Грант, не выпуская ее руки. — О Боже, они повсюду.
Вдруг он отпустил ее и схватился рукой за свое лицо.
— Что вы видите? — спросила она.
Грант сел на кровати с искаженным ненавистью и злобой лицом.
— Проклятый ублюдок, — прорычал он и посмотрел на нее бессмысленным взглядом. — Ах ты, паршивая шлюха. — Губы его растянулись в жестокой улыбке, а по подбородку снова потекла слюна. — Она предала меня. Она думала, я не знаю. Думала, ей удастся оставить меня в дураках.
Келли отступила на шаг.
— Кто хотел оставить вас в дураках? — спросила она, отходя к спинке кровати.
— Она. Моя жена, — прорычал Грант. — Проклятая потаскуха. Она уверяла меня, что ребенок мой, а это его ребенок.
— И поэтому вы хотели ее убить? — спросила Келли, приблизившись к привязным ремням и ожидая удобного момента, чтобы обмотать ими ноги Гранта, хотя мало надеялась на успех. А вдруг ей это не удастся?..
— Да, я хотел убить ее. Ее и ее сына, ее проклятого детеныша, — проревел Грант.
Его гнев неожиданно быстро прошел, и он вновь сжался перед невидимой угрозой, заслонив лицо и глаза дрожащими руками.
— Снимите их с меня, — завизжал он.
— Что вы видите? — спросила Келли, решив, что наступило время завязывать ремни.
— Пауков, — ответил он. — Их тысячи. Они надо мной. О Боже, нет!
Келли удалось привязать к кровати обе его ноги, чтобы хоть немного ограничить его подвижность. Кожа ремней казалась толстой и крепкой. Она надеялась, что ремни выдержат.
Морис Грант не мог понять, почему она не видит восьминогих тварей, кишащих по полу комнаты, забравшихся на его кровать, на его одежду, проникших к нему на тело. Он чувствовал на себе их волосатые лапки; они покрыли его живот, забрались под брюки, лезли на лицо и на шею. Некоторые пытались забраться в рот. Он почувствовал, что один паук сидит на его языке; засунув два пальца в рот, он попытался вытащить тварюгу. Пальцы надавили на горло, и он натужился, словно желая вырвать.
Пауки проникали в комнату через невидимые щели на потолке и увеличивались в размерах. Один, величиной с кулак, упал с потолка на его лицо, толстые ножки защекотали глаза и нос. Какой-то мелкий полез в его левую ноздрю, норовя протащить с собой свое вздутое брюшко.
Со стены позади него спустился паук размером с футбольный мяч и, уцепившись за его руку, начал прижимать ее к кровати. Другая тварь сделала то же самое с другой его рукой.
Келли, будто загипнотизированная, смотрела, как Грант извивался, отражая воображаемое полчище паукообразных; не растерявшись, она привязала к кровати его руки, как только представился удобный случай.
— Они внутри моей головы, — завопил Грант, чувствуя, как больше и больше пауков лезут в его ноздри и уши. — Я знаю, откуда они, — визжал он. — Она их послала.
— Ваша жена? — спросила Келли, видя, что Грант продолжает корчиться.
— Проклятая сука! Потаскуха чертова!
И опять страх его сменился яростью.
— Я рад, что убил ее, — заревел он. — Она заслуживала смерти. — Вены на его лбу вздулись, когда он с силой натянул ремни, удерживающие его на кровати. — Даже если меня кто-нибудь видел, мне плевать. У меня не было выбора. Я видел их вместе. — Его тело резко дернулось. — Я видел ее с ним. Он засунул ей между ног, потом в рот. И она, сука, хотела этого. Я больше не хочу это видеть.
