— Грант сказал что-нибудь заслуживающее внимания, находясь под действием атропина? — спросил Вернон.
— Разве сейчас это важно? — сердито бросил Фрезер.
Вернон повернулся к нему, сверкнув серыми глазами:
— Да, это важно. Единственное, что сейчас важно, — это успех проекта. И жертвы, которые придется принести во имя этого успеха, неизбежны.
— Вы безумец, — сказал Фрезер более спокойно. — Для вас это уже не исследование, а какая-то навязчивая идея. Сколько еще людей должны пострадать или погибнуть во имя вашей идеи, ради того, чтобы ответить на ваши вопросы?
— Прекратите, Фрезер, — оборвал его Вернон.
— Вы что, в самом деле думаете, что это вам поможет? — проговорил исследователь, словно на что-то намекая.
Келли посмотрела на него с удивлением, пытаясь понять, куда он клонит.
— Фрезер! — В голосе Вернона послышалась ярость.
— Что вы все ищете, доктор? — продолжал исследователь. — Или, что важнее, для чего вы ищете?
— Сейчас не время и не место...
— Может, если бы мы знали то, что вы так долго скрываете, то...
Фрезер не успел договорить — Вернон кинулся и схватил его за лацканы пиджака. Лицо директора покраснело, лоб покрылся испариной. Он впился в исследователя своими стальными серыми глазами, продолжая крепко держать его. Келли смотрела на них с волнением и любопытством, не зная, стоит ли ей вмешиваться.
— На этот раз, Фрезер, вы зашли слишком далеко, — прошипел доктор. Он оттолкнул исследователя, и тот почти повалился на стол. — Теперь убирайтесь отсюда. Из этой комнаты. Из этого института. Вы здесь больше не работаете.
Фрезер выпрямился и облокотился на стол.
— Возможно, полицию заинтересует, что произошло здесь сегодня, — проговорил он угрожающе.
— Полицию проинформируют, когда я найду это нужным, — сказал Вернон. — А сейчас уходите.
Фрезер еще мгновение смотрел на Вернона, потом повернулся к Келли.
— Извини, Келли, — сказал он ей и пошел к дверям.
Они слышали, как его шаги гулким эхом отдаются в коридоре.
Вернон достал из кармана брюк платок и вытер лицо. Подвинув к себе стул, он сел, не обращая внимания на лежащую перед ним на столе окровавленную вилку. Келли отметила, что он сунул в рот ментоловую конфетку и принялся ее сосать. Его лицо по-прежнему было красным от гнева; он нетерпеливо постукивал по столу пальцами.
Келли облизнула высохшие губы, во рту тоже пересохло. Так же, как и два дня назад, когда она впервые услышала загадочный намек Фрезера, сейчас ей очень хотелось спросить Вернона, что имел в виду исследователь.
«...что вы так долго скрываете». — Эти слова Фрезера до сих пор звучали в ее ушах. Почему Вернон так разозлился из-за этого?
— Доктор Вернон, Грант сказал, что убил жену. Эти слова звучали как признание, — сообщила она. — Все это записано на пленку. Каждое слово.
Вернон промолчал.
— Что он хотел этим сказать? — настаивала Келли.
— Должно быть, на него так подействовало лекарство. Вы говорили, что он галлюцинировал.
— Да, но ему никто не сообщал, что в день убийства его жены и ребенка соседка видела мужчину, очень похожего на него. Почему он сказал это?
— Послушайте, Келли, я думаю, мы сегодня уже достаточно поволновались, — уклончиво заметил Вернон. — И лучше будет, если вы уедете. Через пару недель я вам позвоню. Все равно мы не сможем продолжать работу до окончания расследования.
— Власти могут закрыть институт? — спросила она.
Вернон покачал головой:
— Нет. И не беспокойтесь. Когда вы вернетесь, ваше место будет по-прежнему здесь.
— Почему вы не хотите, чтобы я уволилась?
— Потому что все ваши действия были теоретически обоснованы. В конце концов этот шанс нужно было испробовать.
Келли кивнула, хотя это объяснение не вполне удовлетворило ее. Ей казалось, что Вернон испытывает к результатам исследований нечто большее, чем научный интерес. Но почему?
Она сняла халат и решила, что пора уходить. Они распрощались, и Вернон снова пообещал ей позвонить через две недели.
Вернон подождал, пока она ушла, потом медленно обошел комнату, рассматривая пятна и капли свертывающейся крови, которая приобретала цвет ржавчины. В воздухе стоял запах меди. Он подошел к магнитофону, нажал на кнопку обратной перемотки и стал смотреть, как катушки завертелись в обратном направлении. Когда перемоталась вся пленка, он снял катушку и положил в карман, чтобы прослушать ее в своем кабинете. Выходя из комнаты, он столкнулся с уборщиками, вооруженными швабрами и тряпками; они сразу же принялись устранять следы кровавой драмы.
Вернон разжевал свою конфетку от кашля и сунул в рот новую, поднимаясь по лестнице. Его секретарша ушла час назад, и он остался один в своем кабинете.
Тем не менее он закрыл дверь кабинета на ключ и лишь затем включил магнитофон.
Он прослушал пленку два раза. Лицо его оставалось непроницаемым даже тогда, когда из динамиков раздавались агонизирующие крики Гранта. Прослушав половину записи в третий раз, он выключил магнитофон. Ему показалось, что он просидел в кресле лицом к окну целую вечность. Он резко повернулся и поднял трубку телефона. Быстро набрав номер, он стал нетерпеливо постукивать по столу своими толстыми пальцами. Наконец в трубке раздался щелчок.
— Метафизический центр? — спросил он. — Это доктор Стивен Вернон. Я хочу поговорить с Аленом Жубером. Скажите ему, что это важно.
10. 06 пополудни.
Келли уложила свои вещи и аккуратно расправила лежащую сверху юбку. В спальне горела лишь одна настольная лампа, освещающая комнату приятным золотистым светом. Келли решила, что вещей хватит, и сняла чемодан с кровати на пол. Она чувствовала изнеможение во всем теле, особенно ныли шея и плечи. Она решила принять душ и рано лечь спать. Выехать она собиралась рано утром.
День был тягостным умственно и физически, и она чувствовала большую, чем обычно после работы, потребность расслабиться. Съев лишь половину обеда, она запила его двумя или тремя бокалами мартини. Спиртное погрузило ее в приятную дремоту. Она расстегнула блузку, повесила ее на спинку кресла, сняла джинсы и аккуратно сложила их. Стоя перед зеркалом высокого шкафа, она расстегнула лифчик, обнажив свою упругую грудь. Келли сняла трусики и, отбросив их в сторону, смотрела на себя в зеркало. Отражение было вполне привлекательным.
Хотя она была и небольшого роста, ее стройная фигурка казалась поразительно изящной, что обычно свойственно высоким женщинам. У нее была маленькая, но упругая грудь, узкая талия и гладкие бедра. Ее стройные ноги казались длиннее на высоких каблуках, которые она всегда носила.
Келли вошла в ванную, включила душ и, отрегулировав воду, встала под освежающие струи. Она стояла неподвижно, и вода стекала по ее лицу, смывая косметику. Она намылилась.
