- Всем быть начеку! – гаркнул центурион Гай Фалиск, прохаживаясь вдоль стен и проверяя, как несут караул воины на башнях. – Чего разорались? Это всего лишь какая-то мошкара!
Впрочем, ощущения своих подчиненных он понимал. По его собственным ногам ползали тысячи этих мелких зелёных созданий, и избавиться от них было нелегко. Он смог стряхнуть эту живую пыльцу с колен, голеней и икр, но мерзкая шевелящаяся пыльца или мошкара, кто её разберёт, набилась в обувь, и избавиться от неё было можно, лишь помывшись. Совсем паршиво приходилось тем, кто спал в палатках, когда странный туман проник в лагерь. Зелёная пыльца покрывала их с ног до головы, набилась в горло и нос. Не дожидаясь разрешения командиров, что было серьёзнейшим нарушением дисциплины, наиболее «пострадавшие» бегом направились к озеру. Гай Фалиск не стал их останавливать. Он направился к палатке Сабина, чтобы доложить о случившемся. Проходя мимо того места, где были сложены тела убитых римлян, центурион застыл, пораженный увиденным. Зелёная, светящаяся золотистыми всполохами пыльца, полностью облепила трупы. От того, что она беспрестанно шевелилась и перемещалась, создавалось жуткое впечатление, что это шевелятся мертвецы. Гай Фалиск был не из робкого десятка и всякого повидал за свою жизнь, но сейчас ему стало не по себе. Он прошёл мимо тел быстрым шагом, стараясь больше не смотреть на мертвецов. Скорее бы уже сжечь тела, вместе с этой зелёной дрянью.
Шум и переполох, поднявшийся в лагере разбудил трибуна Сабина и келевста Марка Петрия. От того, что их палатки имели плотно закрывающиеся пологи, пыльца не проникла к ним и они не представляли с чем столкнулись их люди.
Гай Фалиск подбежал к Сабину.
- Что случилось? – спросил тот, встревожено.
Центурион вкратце рассказал. Сабин и Марк Петрий захотели взглянуть на странные облака, но к тому времени их отнесло ветром далеко к западу, так что теперь их не было видно за деревьями. Клочки тумана проникшие в лагерь, тоже развеялись, поэтому командиры вынуждены были довольствоваться осмотром трупов и брошенной одежды на берегу озера.
Вид мертвецов, покрытых зелёной, шевелящейся пыльцой поразил Сабина и Марка Петрия до глубины души.
- Немедленно сжечь! – бросил младший трибун. Его желудок скрутило, к горлу подступила тошнота и он поспешно отвернулся.
В то время, пока солдаты приводили себя в порядок, а их командиры гадали, что же это за пыльца такая, или насекомые, часовые на башнях продолжали наблюдать за местностью. Всё пространство перед лагерем теперь было покрыто сияющей зелёной пылью. Сначала, стражники с ужасом наблюдали за «шевелящимися» трупами островитян, но затем, пыльца начала блекнуть и исчезать. Через несколько минут от неё не осталось и следа. Тела, по-прежнему лежали на своих местах и никакого движения больше не наблюдалось. То же самое Сабин, Марк Петрий и Гай Фалиск могли наблюдать во дворе лагеря. Пыльца, покрывавшая трупы их погибших товарищей, вдруг исчезла. Точнее, создалось такое впечатление, что она вся впиталась в тела, проникнув через естественные отверстия и кожу.
- Трупы сжечь, - повторил Сабин. – Всю одежду и снаряжение помыть. Кто знает, не ядовита ли эта дрянь?
- Пока, вроде бы, никто не умер, - пошутил Марк Петрий.
Рабам, запертым в загоне повезло. Загадочное зелёное марево не добралось до них. Оно стелилось по земле, редко поднимаясь выше. Загон же был сооружен на земляном возвышении. Достигнув препятствия, туман, как-то осел ещё ниже и начал обтекать насыпь и ползти дальше в сторону озера и реки.
- Что это такое? – со страхом спросил Бакий, наблюдая за медленно текущим туманом. – Я никогда такого не видел.
- Что бы это ни было, я уверен, опять римляне напакостили, - хмыкнул Одакс.
- Точно, вся дрянь и дерьмо от них, - хохотнул Диас.
Другие рабы поддержали фракийцев. Многие смеялись и зло подшучивали над орущими, мечущимися либурнариями.
Вместе с тем, несмотря на показное веселье, переполох, поднявшийся в лагере, встревожил рабов не меньше чем римлян. И хотя, никто вроде бы не пострадал и туман отогнало ветром на запад, в душе каждого человека, находившегося в лагере осталось какое-то гнетущее чувство, словно они соприкоснулись со смертью.
Когда суматоха в лагере несколько поутихла, а солдаты, смывшие с себя зелёную ползучую дрянь, даже принялись шутить по поводу своих недавних страхов, часовые на башнях смогли в полной мере вернуться к своим обязанностям и ни на что больше не отвлекаться.
Ариваз и Ксант наблюдали со своей башни за джунглями. Скоро, их должны были сменить, и утомлённые стражники, уже предвкушали, как заберутся в палатку и вырубятся до самого утра.
Чтобы повеселить приятеля и немного взбодрить его, поскольку Ксант клевал носом, Ариваз собрался было отмочить смачную шутку по поводу либурнариев, наделавших от страха в набедренные повязки, как вдруг заметил возле ближайшего к стене куста движение. Там, лицом вверх лежал убитый им днём молодой островитянин. Стрела торчала в его горле чуть ниже кадыка. Сначала, Ариваз решил, что глаза его подводят. Возможно, это было следствием утомления. Кроме того, ветер раскачивал ветви окружающих деревьев, отчего отбрасываемые ими тени причудливо двигались, что и могло вызвать иллюзию шевеления.
Понаблюдав за трупом ещё немного, сириец усмехнулся и стал смотреть в другую сторону. Мертвец лежал там же, где смерть настигла его, и также неподвижны были сотни других трупов. Ариваз хмыкнул и потёр пальцами глаза. Просто, все немного перенервничали сегодня и устали, вот, и чудится всякое.
Вокруг, всё было тихо и спокойно. Зелёный туман бесследно исчез вдали, ветер шумел в ветвях, брёвна из которой была сложена башня тихо поскрипывали, люди в палатках засыпали и даже неутомимый, вездесущий центурион куда-то пропал. Наверное, ушёл проверять посты в другую часть лагеря.
Устав смотреть в одном направлении, Ариваз сместил фокус обзора снова в сторону того куста, где лежало тело островитянина.
И застыл на месте.
Всё нутро сирийца сковал ледяной ужас, горло сдавил спазм, так, что он не мог произнести ни звука.
Убитый им дикарь стоял возле куста.
Стрела по-прежнему торчала в его горле и вся грудь и живот островитянина были покрыты подсохшей кровью.
Сириец не мог найти тому, что видел ни одного вразумительного объяснения. Если только, тот человек был ранен… Но нет, стрела пробила горло! Островитянин не мог быть ранен. Невозможно остаться живым, если…
