Шум за спиной, таки привлёк внимание троих часовых. Развернувшись, они застыли, поражённые увиденным. В первое мгновение, солдаты не поверили собственным глазам, увидев, что причиной шума стали рабы, перелезающие через ограду загона. Когда же часовые с криками, сыпля ругательствами, бросились в ту сторону, было уже поздно. Рабы в большинстве своём вырвались на свободу.
Сотня безоружных, отчаявшихся человек против троих римлян отлично вооружённых и защищённых доспехами. Но рабам, кроме собственной жизни терять было нечего. На кону стояла свобода. Поэтому, они набросились на растерявшихся часовых с удвоенной силой и яростью. Рядом с оградой валялось множество палок и поленьев. Несколько рабов вооружились ими. Двое, из троих часовых, видя столь большое число противников заняли оборонительную позицию, встав, друг к другу спиной, третий же, громко крича: «Мятеж!» устремился к западным воротам лагеря, где сейчас в основном собрались все люди трибуна Марка Сабина.
Толпа рабов налетела на римлян, как вихрь, как яростная волна, захлёстывающая прибрежные камни во время шторма. И откатилась, обливаясь кровью. У ног либурнариев корчились двое. Один держался за живот и харкал кровью, другой с рассеченной надвое головой, почти сразу затих. Но гибель товарищей, лишь обозлила рабов. Они снова напали со всех сторон. Одному галлу удалось избежать удара мечом, и он ухватил римлянина сзади за шею. Диос, воспользовавшись этим, с размаху вонзил заострённый конец палки, которой был вооружен в горло солдата. Тот захрапел и выронил меч, и оружие мгновение спустя оказалось в мозолистой руке Бакия. Огромный фракиец ударил им наотмашь в спину второго либурнария. Другой меч достался иллирийцу Тавмату. Толпа рабов с дикими воплями устремилась в сторону претория. Они собирались прикончить всех, кого встретят, завладеть оружием и напасть на людей Сабина, всё ещё находившихся у западных ворот. Впрочем, там были, уже не все солдаты. Центурион Гай Фалиск собрал вокруг себя группу из двадцати либурнариев и они неспешно шли навстречу мятежникам, держа перед собой мечи и копья.
Диос, Бакий , Одакс и их группа из десяти человек, состоящая в основном из соплеменников-фракийцев, устремилась в другую сторону. Им нужно было спасти девушек.
Палатку с пленницами никто не охранял. Двое часовых ретировались оттуда, как только первые рабы вырвались из загона. Одакс ворвался в палатку. Островитянки, сбившись в кучку, с ужасом взирали на почти голого, грязного, бородатого человека.
- За мной! – проревел он, делая характерный жест рукой. – Скорее!
Естественно, пленницы не поняли ни слова, но из смысла происходящего им стало ясно, что странный незнакомец явился, как спаситель. Разбираться, кто он и почему выглядит так странно, они не стали. Сейчас следовало поторопиться. Снаружи, к беглецам присоединилось ещё человек пять или шесть, решивших не испытывать судьбу и не бросаться на строй римлян, как другие, повинуясь, лишь скопившейся ненависти и ярости. Среди них был и Тавмат, по-прежнему сжимавший в руке меч убитого римлянина.
Вся группа, теперь уже состоящая из трёх десятков человек, кинулась к южным воротам лагеря. Мужчины бросились открывать ворота. Девушки остановились чуть в сторонке. Ещё немного и беглецы окажутся на свободе. Конечно, потом нужно ещё суметь скрыться, но они верили в успех.
Внезапно, позади мятежников, начавших уже раздвигать створки ворот, раздались женские крики, полные ужаса.
Одакс и все остальные обернулись. К группе девушек странной раскачивающейся походкой приближались пять или шесть человек. В полутьме разглядеть их толком не удалось. Шли они с той стороны, где были сложены тела Випсания и воинов, павших в сражении с островитянами.
- Ну, чего все встали?! Бежим скорее! – заорал Диос, отчаянно махая рукой.
Как и большинство беглецов, он ещё не понял, что происходит. Странная группа, медленно бредущая в их сторону, была ещё далеко, и разбираться с ними не было смысла. Ворота уже открыты и следовало скорее покинуть лагерь.
Рабы и освобождённые девушки выбежали на открытое место перед воротами. До ближайших зарослей было шагов двадцать и столько же до берега озера, находившегося справа.
Девушки бежали следом. Диос так и не понял, что так напугало пленниц. Впереди за кустами он увидел двоих островитян. Они, пошатываясь, брели среди деревьев. Их странная походка, какая-то непонятная отрешенность озадачили Диоса, но он тем не менее крикнул, желая привлечь их внимание:
- Мы друзья! Мы освободили ваших женщин!
Фракиец, конечно, знал, что его слова вряд ли будут поняты, но общий смысл, должен был до них дойти. Диос пошёл на встречу дикарям, продолжая кричать:
- Друзья! Мы не желаем вам зла! Вот ваши женщины, мы помогли им бежать!
- Стой! – вдруг крикнул Бакий, почуяв неладное.
Диос замер. К нему подбежал его товарищ с факелом в руке. В колеблющемся свете огня фракийцы увидели, что идущие к ним островитяне сплошь покрыты засохшей кровью. И если бы только это. У одного была надвое разрублена голова до самой нижней челюсти и при каждом шаге обе половинки болтались из стороны в сторону. В груди второго торчала стрела и глубоко был рассечён бок.
Фракийцы в ужасе застыли, не понимая, что происходит. К ним шли трупы. Самые настоящие мертвецы, поскольку получив такие раны, ни один человек не смог бы остаться жив. Чуть в отдалении за деревьями показались еще трое. Какие они получили раны, отсюда видно не было, но их характерная медленная, слегка раскачивающаяся походка, показывала, что они прибывают в таком же состоянии, как и двое ближайших островитян.
- Мертвецы, - прохрипел Бакий, в страхе отступая на шаг. – Боги прокляли нас!
- Заткнись! – рявкнул Одакс, выбегая вперёд. – Нужно провраться! Рубите их!
Он было размахнулся, чтобы в раз снести голову приблизившемуся к нему мертвецу со стрелой в груди, но тут одна из спасенных девушек пронзительно закричала и вцепилась обеими руками в руку фракийца.
- Мати! Мати! – кричала она не переставая.
Обескураженный Одакс отступил. Похоже, девушка знала этого воина. Кто он? Её муж, брат, друг?
Но островитянин отступать или останавливаться и не думал. Он также шёл вперёд, только теперь на его пути была девушка. Она шагнула ему на встречу.
- Мати! Оки ата оривенас?[31] Мати, орив ведаи иметива?[32]
- Асами! – крикнула одна из девушек, делая предостерегающий жест.
Но было поздно. Мертвый островитянин, приблизившись к девушке вплотную, неожиданно быстро схватил её за плечи и впился зубам в шею. Асами издала пронзительный вопль боли и ужаса. Она оттолкнула от себя мертвеца, но в его зубах остался большой кусок вырванной плоти. Асами упала, обливаясь кровью. Две девушки с криками бросились к ней.
