С каждым словом моя речь теряет в громкости и четкости, и в тоже время чем менее разборчиво я говорю, тем ближе ко мне наполненные любопытством поросячьи глазки охранника. В конце он, с трудом переборов отвращение, склоняется к самым моим губам. Убей или будешь убит! Незачем, отказывать себе в удовольствии забития скота. Особенно если он сам пришёл к тебе на заклание.
Взгляд единственного глаза прилип к пульсирующей, глубоко под потной, белой с красными пятнами, кожи, и подрагивающим жиром, магистрали, несущей в жалкое подобие мозга божественную амброзию.
Надпочечники выбрасывают в кровь огромную дозу адреналина и кортизола. Частота сокращений сердца подскакивает в район четырехсот ударов в минуту, подстёгиваемая, гормонами и разрядами, буквально поджаривающими миокард. От подскочившего давления, начинают лопаться кровеносные сосуды. Большая часть ран снова открылась, из за чего на остатках кожи выступила кровавая испарина.
Рывок. Зубы с легкостью пробивают нежную плоть с мягкой прослойкой жира, буквально тающей во рту, благодаря кислотной слюне. Сжимаю челюсть чуть сильнее и в горло устремляется, горячий поток свежайшего жизненного сока. Каждый глоток которого наполняет моё тело силой, в то время как жертва, трепыхается всё слабее.
К тому моменту как я напился сердце, человека уже достаточно давно остановилось, так что под конец приходилось буквально высасывать, эту божественную по вкусу субстанцию из раны. Для полного восстановления этого разумеется не хватит, но минут пять на небольшую операцию у меня вполне есть.
Откинув с себя тело противника, разрываю сплавившуюся молнию на куртке и достаю из нагрудного кармана кухонный нож. Не скальпель конечно, но выбирать всё не приходится. Задираю относительно целую футболку, и аккуратно погружаю лезвие в опухшую грудную клетку, чуть левее середины грудины. Из раны небольшим фонтанчиком вырывается кровь, скопившаяся под кожей из за надорванных грудных мышц. Медленно виду нож вниз, расширяя разрез до примерно пяти сантиметров в длину. Этого должно хватить, для того, чтобы внутрь пролезла рука.
Ожидаю пару минут пока лишняя кровь сольется, а регенерация заблокирует края раны, и делаю последний надрез вскрывая плёнку между третьим и четвёртым ребром. Откладываю нож, и засовываю грязные, обгоревшие пальцы внутрь своей грудной клетки.
На ощупь двигаюсь вдоль склизкого, мерно вздымающегося, лёгкого, затем достигнув, наконец, судорожно сокращающегося сердца, аккуратно провожу рукой по его поверхности до тех пор пока палец не натыкается на твердый осколок застрявший в мышцах.
Повинуясь моей воле беспокойный орган замирает, и спустя несколько щипко образных движений, злополучная косточка оказывается зажата между моими пальцами. Сердце возобновляет свой ход, а дыра на нём с каждой секундой становится всё меньше. И почему люди считают сердечные раны такой серьёзной проблемой?
Закончив с лечением возвращаю футболку и куртку на место. Разрезу нужно время для того, чтобы затянуться, и в это время стоит быть поаккуратнее. Будет неприятно если в грудную клетку попадет снег, перемешанный с грязью и бензином.
Итак. Срочных дел больше нет, значит пора возвращаться к трапезе. Пока еда еще не остыла.
Начал я с самого на мой взгляд вкусного: глазных яблок. Для начала вводим острие ножа в самый уголок, возле переносицы, а затем начинаем двигать лезвие вокруг глазницы, используя кость в качестве направляющей, сопровождая это осторожными, поступательными движениями. Спустя минуту когда глазное яблоко, само выпадает из глазницы, закидываю его за щеку, предварительно осторожно надкусив, после чего повторяю тот же процесс со вторым.
Следующими на очереди идут, приятно похрустывающие на зубах уши, затем мясистые щеки. Мозг не трогаю, он будет в качестве десерта. Так, что с головой и по совместительству закуской, я пока закончил. Пора переходить к наиболее питательным частям добычи.
Аккуратно разрезаю, брюки и подштанники в области бёдер. Несколькими отточенными движениями ножа, срезаю кожу вместе с толстой жировой прослойкой. Сало конечно весьма питательно, но его вкус в сыром виде мягко говоря оставляет желать лучшего, поэтому пока я предпочту отложить его на случай недобора калорий.
Отслаиваю пленки с четырёхглавой и продольной мышцы бедра, после чего быстренько перерезав мешающие связки, достаю из ноги жертвы, здоровенный кусок ароматной плоти, истекающей жизненным соком, и исходящей паром на холоде. Нежнейшее блюдо, буквально тает во рту, само распадаясь на волокна и наполняя вкусовые рецепторы ни с чем не сравнимым вкусом наисвежайшего мяса. Следующими та же участь постигает и остальные мышцы ног, жертвы.
Выглядящие когда то как две, мясные колонны, сейчас они представляют из себя лишь тонкие бело жёлтые тростинки.
Дальше на очереди идут мышцы пресса, скрывающие пикантную начинку, этого несравненного блюда. В несколько быстрых движений, я срезаю с тучного тела весь жир, обнажая весьма неплохой мышечный каркас. Двигаясь от пупка вверх справа налево, отсекаю небольшие, тонкие ломтики мяса, наслаждаясь тонким, и каждый раз чуть отличающимся вкусом полосок плоти. Следом тщательно обгрызаю грудину, срезаю мышцы с шеи, плеч и рук, не побрезговав даже хрящами.
Когда на передней стороне тела не осталось ни грамма плоти, перехожу к внутренним органам: горьковатая печень, соленые почки, обжигающе кислая поджелудочная, почти безвкусные, немного похожие на грибы лёгкие и наконец жёсткое, даже для моих зубов, с сильным металлическим привкусом, сердце. Трогать пищевод, я разумеется не стал. Не считая желудка в нем достаточно мало калорий, но при этом там содержится несколько килограммов полупереваренной пищи контактировать с которой у меня нет ни малейшего желания.
К этому моменту, мной поглощено и усвоено, вполне достаточное количество калорий. Да и регенерация уже полностью завершилась. Более того, накопилось достаточно строительного материала как для дальнейшего усовершенствования организма, так и на случай запаса, для восстановления возможных повреждений. Теперь для завершения метаморфоз осталось всего лишь добыть некоторые специфичные материалы и у меня наконец появиться возможность противостоять вооружению местных.
***
Поднимаюсь на восстановившиеся ноги, наконец оглядываю место в котором я оказался. Проулок, между двумя огромными ангарами, покрытый тонким слоем недавно выпавшего снега. Посреди узкой дороги, в месиве из различных отходов, лежит полу обглоданный костяк, завёрнутый в собственную кожу как в ковёр, для насыщения оказалось достаточно, только передней стороны тела и конечностей. Собака, сбежала еще в тот момент когда разрывая горло охранника мной был издан непроизвольный рык, так что сейчас я нахожусь тут в гордом одиночестве.
Может улететь? Нет плохая идея. Девчонка выжила, и скорее всего видела мой пролёт к окну. Вероятно меня уже ищут, отслеживая в том числе и воздух. Придётся добираться пешком.
Пора будить хоста, окончательно вырубившегося ещё в момент взрыва. Причём, что забавно вырубил его не я, сознание Данила само ушло в защиту осознав, чудовищный стресс связанный с практически полной смертью родного тела. Весьма полезное свойство для сохранения рассудка. Честно говоря его психическая стабильность вообще приятно удивляет. Изначально я предполагал, что вскоре мне придётся вырубить его до момента создания нового тела, в связи с скоротечным безумием. Но похоже парень имеет неплохие шансы проработать автопилотом до самого конца сделки, а может даже и после…
Под эти мысли я добрался до самого выхода с базы, и зашел в небольшую будку, принадлежавшую охраннику. Быстро переоделся в найденные там вещи, вполне ожидаемо оказавшиеся сильно более большого размера чем мне хотелось бы. Свою изорванную, обожженную и окровавленную одежду, оставил под небольшой лежанкой, по всей видимости служившей покойному кроватью. После чего не оглядываясь вышел за территорию базы, не стоит хосту видеть цену регенерации. По моему опыту человеческая психика, крайне плохо дружит с каннибализмом.
