– Ну, завтра так завтра, – выдавил из себя. – Подождем, раз такое дело.
«А завтра будет первое апреля… Улет! Кому скажешь – не поверят!.. Но себя я уже разыграл по первой категории».
– У вас куртка в чем-то белом, – заметила регистраторша, это прозвучало вежливой просьбой пройти на выход и не путаться под ногами.
– Я прямо с работы, – промямлил Андрей, собираясь с силами.
Дама за парапетом глянула на него – как, ты еще здесь? – и Андрей на мягких, разъезжающихся ногах направился к выходу.
Да, ну и ночка у него впереди!.. Что там с Анной, как она, думать было страшновато… Но ведь врачи, сестры – за все же заплачено? Как будто это что-то гарантирует… Ну да, жена у него молодая, выдержит…
«И ведь никого не убил, а?!» – подумал Андрей, яростно вытряхивая перед подъездом злополучную куртку.
… Анну и дочку, маленький сверток с красненьким личиком, Андрей увидел только на следующим день. То, что сверточек – ребенок, им – не сказать собственноручно – но все-таки лично изготовленный, никак не укладывалось в голове. Андрей смотрел на Анну, которая улыбалась и, указывая на него пальцем, что-то говорила сверточку. Личико дочки сморщилось, и даже через стекло Андрей услышал недовольные, скрипучие звуки. Анна пожала плечами – знакомство пока не состоялось. Извини, любимый.
Дальше, за стекло, его не пустили. Это хорошо, что не пускают, утешил он себя. Хоть заразу дочке не занесут. А потом, он просто не знал, как себя вести.
В редакции к его приходу уже купили шампанское, дамы и девицы лукаво переглядывались, мужики колотили Андрея по спине и советовали быть мужчиной.
«А я этого не доказал?! Или раскис от счастья и выгляжу неадекватно?»
Работать как-то не получалось, и Андрей с некоторым огорчением отметил, что посетителей в его приемной нет – разошлись сразу после мини-банкета и не вернулись. Это о чем-то говорило?… О том, что коллеги «вошли в положение» и оставили его в покое. Ну ладно. Это простительно и временно.
Официальное знакомство с наследницей состоялось в конце недели. Андрей был наконец допущен «за стекло».
Положенный букет роз, купленный, правда, Валей, колол пальцы даже через целлофан. Андрею не хотелось, чтобы кто-то присутствовал при его встрече с женой и дочерью, и он тактично отказался от чьего-либо общества в виде тещи с тестем или коллег, даже самых любимых.
… И вот он, тихо, чтобы не напугать малышку, стукнул в дверь палаты, осторожно приоткрыл ее. Анна полулежала в кровати и смотрела на него молча и почему-то тревожно. Рядом с ней стояло что-то похожее на металлический сервировочный столик со стеклянной столешницей, застеленной снежно-белым одеялом. Ага, вот она, их дочка! Но…
То, что увидел Андрей, резко, как защелкнувшимся карабином, приковало его к полу.
Детишек было двое.
Да, их было именно двое! Два сверточка, почти одинаковые по размеру. Личики у младенцев были красненькие, с плотно закрытыми, будто опухшими глазками.
– А-кх-х? – выдавил из себя Андрей, попытавшись указать пальцем на свертки.
Букет, свинцово потяжелев, потянул к земле – Андрей едва успел его подхватить, исколол руки в кровь.
Да, но какой из сверточков – их ребенок? И откуда взялось дополнительное счастье? Бонус от руководства роддома? Реклама повышения рождаемости – роди одного, другого получишь в подарок?!
– Андрей, я сейчас все тебе объясню, – сказала Анна, садясь. – Прикрой дверь, пожалуйста. Он был такой жалкий, – утирая слезы, говорила Анна тихо, – ты себе не представляешь. Никому не нужен, в старье какое-то завернули… Это на первом этаже, на бесплатном. Он даже плакал едва-едва. Я в киоск спустилась, и вот, случайно… Он будто меня ждал!
– Угу… И ты не смогла пройти мимо, – констатировал Андрей, обернувшись на деток, которые мирно спали, ни о чем, видимо, не беспокоясь.
Теперь Андрей знал, что сверток поближе – это его дочка Маня, а второй – это некий Ванечка, мамашу которого привезли чуть ли не с улицы. Она оставила новорожденного, слегка оправившись от родов.
– Если ты против, я могу сразу переехать к маме, – не глядя на него, сказала Анна.
– О господи! – воздел к небесам руки Андрей и, уронив их, хлопнул себя по коленям.
Дочка заскрипела и слегка завозилась, недовольно сморщившись.
– Тише – они только заснули.
– Извини, – понизил голос Андрей и взял Анну за руки. – Вещи такие говоришь – уши вянут конкретно… Раз ты так решила, значит, решила. Воспитаем, не проблема. Я ж говорил – будет хоть с кем коньячку в старости дерябнуть. А, братан? Ты как?
– Скажешь тоже, – поморщилась Анна.
Но тут, словно услышав его слова, сверток Ванечка открыл беззубый ротик и, вытянув верхнюю губку забавным клювиком, смачно зевнул.
– О! – почему-то ужасно обрадовался Андрей. – Слушает батьку, а?
– Ну да, – все еще нерешительно подтвердила Анна.
– Хорошо – видно, что небалованный… А как там с этими, с формальностями? Мне чего-нибудь подписывать надо?
– Да мама договорилась… Записали как близнецов. Медики только рады были – чтобы не возиться. Здесь редко отказнички бывают.
– Ага… То есть твои уже в курсе. А как моих дезинформировать будем?
– Можно сказать – второго на обследовании не заметили! – радостно приподнялась Анна. – Так бывает при двойне.
«Все обдумано, решено и сделано без меня, – безнадежно подумал Андрей. – Да, перед материнским инстинктом целые армии отступали».
– А как с коллегами драгоценными разберемся?
– Ты начальник, ты и разбирайся, – откровенно прыснула Анна.
… Дочку подержать Анна ему не разрешила – она сама этого толком делать не умела. Общение с наследницей ограничилось тем, что Андрей слегка надавил пальцем свертку на брюшко. Девочка недовольно закряхтела, чуть приоткрыла веки, за которыми мелькнули голубые пленочки, и опять заснула. Приемыш спал крепко, окончательно успокоившись за свое будущее.
Остаток дня прошел в смятении чувств. Раз Анна этого сиротку решила взять, отговаривать ее было неразумно – мало ли как это отразится на ее самочувствии. И на их отношениях. Чуть обидно было вспоминать, как она, хоть и вскользь, предложила ему отказаться от нее и от родной дочки… Удумала ведь! Или у нее были сомнения в его душевных качествах?
«Ну ладно – что с девчонки в таком положении спрашивать? Тем более – первое апреля високосного года! Парень здоровый, значит, все будет в порядке. Вырастим как своего! Маньку станет защищать, как подрастут. Хорошо хоть, та девчонка тройней не разродилась…»
Через неделю, когда зрелая, солнечная весна уже вступила в свои права, Анну с детишками надо было забирать из больницы. О неожиданном пополнении Андрей никому из коллег не рассказывал – тянул до последней минуты. Но когда сотрудники, вооружившись букетами-конфетами, собрались у него в приемной, чтобы ехать выкупать родильницу с приплодом, Андрей, покрывшись холодной испариной, сказал:
