Видимо, последняя мысль ужасно понравилась Старику: он оживился, вылез из-за стола и принялся расхаживать по комнате.
– Если кто-то может управлять коридорами событий… – взволнованно проговорил он. – То значит… Значит, я прав!
Старик поймал напряженный взгляд Артемия и рассмеялся:
– Как говорится – лженаука на марше. М-да… Это всего лишь один из множества возможных вариантов. А может, этот тип вовсе не управляет событиями? Может, он появляется как знамение, предвестник судьбы?
– Я думал об этом, – кивнул Артемий. – Так говорите, коридор событий? И куда он ведет, этот коридор?
Старик странно посмотрел на Артемия и нервно дернул плечами.
– Не знаю… Вряд ли к чему хорошему – в твоем случае… Ты сам видел… его?
– Слава богу, нет, – покачал головой Артемий. – И не хочу, если честно.
Он не врал. Главной идеей было выполнить поручение заказчиков, не встречаясь с Переходящим лично. Как это возможно – Артемий представлял себе смутно. Но все еще верил в удачу и собственные способности. И в совет Старика.
– Ну, что тебе посоветовать… – задумчиво сказал Старик. – Есть разные способы, как вырваться из событийной колеи. Проще всего – куда-то уехать. Но это еще не гарантия. Смена работы, брак – тоже влияет…
– Нет, нет! – сказал Артемий. – Я как раз хотел бы остаться в этом самом коридоре. Если он в конце-концов выведет меня на цель…
– А вот это не факт, – возразил Старик. – Может быть, этот коридор как раз уводит тебя в противоположную сторону… Впрочем, о чем я? Я же сам ничего толком не знаю. Так, голые теории…
Старик вдруг как-то по-новому посмотрел на Артемия, помолчал, словно сомневаясь, стоит ли говорить дальше.
– Хотя… – протянул он. – А вот почему бы не проверить на тебе?..
– Что проверить? – глупо усмехнулся Артемий. – Выживу ли я в этом нагромождении странностей?
– Проверить кое-какие идейки, – пояснил Старик, направляясь к огромному книжному стеллажу, занимавшему целую стену. Где же эта тетрадка? Ага, вот она… Ну, что, студент. Ты готов конспектировать?
– Это я всегда готов, – задумчиво сказал Артемий, пододвигая к себе папку. – Главное, чтобы потом не завалили на экзамене…
С мощным щелчком включился свет. Человек, на стуле по ту сторону стола вздрогнул и сжался, как в ожидании удара.
Павел чуть улыбнулся.
В свете лампы, направленной в лицо, люди теряют значительную часть привычного лоска. Чудное изобретение давно уже забытых дознавателей. А если немного усовершенствовать процесс и направить в глаза ослепляющий свет юпитеров со съемочной площадки? По ту сторону света съемочная группа будет курить, лениво обсуждая технические подробности. Перед ними – всего лишь объект. И не актер даже, а так – часть наспех слепленных декораций.
Вряд ли это добавит жертве разговорчивости, но остатки спеси собьет окончательно.
– Что вам от меня нужно?! – растерянно и в то же время злобно выкрикнул человек. – Кто вы? Вы вообще представляете, с кем связались, уроды?!
Павел усмехнулся, покачал головой:
– Когда же ты угомонишься, Каминский?
– Кто это?! – крикнул человек. – Мы знакомы?
– Когда ты перестанешь считать себя более значимым, чем есть на самом деле? – не обращая внимания на выкрик, сказал Павел. – Сидишь по шею в дерьме, а все еще пытаешься тыкать мне в лицо своим статусом…
– Еще посмотрим, чем в тебя ткнут, гаденыш, – уже менее уверенно проговорил человек, слепо пытаясь разглядеть – кто говорит из-за ослепительных дисков прожекторов. – Мои парни тебя на куски порежут, гнида…
– Ты всегда меня удивлял своей животной тупостью, Каминский, – сказал Павел. – Наверно, если бы людоеды жарили тебя на костре, ты бы им тоже угрожал своими «братками», да?
Инерция. Всего лишь инерция непомерной человеческой гордыни. Как легко возомнить себя абсолютно безнаказанным, недосягаемым. Таким, что даже представить невозможно положение, когда тебя просто прикуют к стулу наручниками и двинут по морде – для большей сговорчивости.
Каминский подался чуть вперед – насколько позволяли наручники, удерживающие его руки у сиденья между колен, прищурился.
– Е-мое…– потрясенно проговорил он. – Павел Сергеевич? Паша, это ты?!
– «Паша», – хмыкнул Павел. – С каких это пор я для тебя Паша?
– Простите, Павел Сергеевич, я ничего не понимаю… – севшим голосом пробормотал Каминский.
– Все ты прекрасно понимаешь, – устало сказал Павел. – Давай, я не буду тебе подсказывать. Скажи сам: почему ты здесь?
Каминский тяжело задышал, оглядываясь, и заорал:
– Я ничего не понимаю! Правда, я не въезжаю, что происходит?! Где я?!
– Так… – бесцветно произнес Павел. – Рустам, помоги этому господину вспомнить.
Из-за спины Павла бесшумно вышел Рустам, приблизился к Каминскому. Тот инстинктивно подался назад и часто-часто заморгал, глядя на нависшего над ним гиганта. Рустам выдержал паузу – и нанес серию коротких ударов – ладонь-щека, кулак-плечо, ботинок-голень. Каминский удивленно ахнул – и чуть запоздало заорал от боли. Рустам отошел на шаг и замер.
Когда вопли и причитания утихли, Павел повторил вопрос:
– Почему ты здесь, Каминский?
В ответ лишь бессвязная ругань.
– Рустам, ты что-то не доделал, – покачал головой Павел.
На этот раз крики продолжались дольше. Павел с интересом наблюдал за происходящим. Он не испытывал удовольствия от мук этого подлеца. Только сухой интерес исследователя.
Это неправильно. Стоило научиться получать удовольствие и от этого. Не так много радостей осталось в жизни…
– Стой! – захлебываясь в хрипе проорал Каминский. – Я скажу! Скажу! Не бейте….
– Рустам! – быстро сказал Павел.
Рустам отпрянул назад: было видно – он только начал входить во вкус, и ему стоило усилий прекратить «обработку». Кулаки покраснели, ноздри раздулись, дыхание участилось.
– Ну! – произнес Павел.
– Пойми… – отрывисто проговорил Каминский. – Это же были девяностые! Тогда все так делали!
Пауза. Павел выжидательно молчал.
– Все так делали, все! – крикнул Каминский. – А что оставалось, если ты весь бизнес под себя подгреб?! И не я один решал – все пацаны были «за»!
Павел молчал.
– Да, это мы тогда тебя заказали! – выдохнул Каминский. – Да! Но ведь ты живой, живой!!!
– Живой… – проговорил Павел. – Тогда вы убили моего водителя, телохранителя. И Лену…
– Мы не знали…
– Говори за себя.
– Я не хотел! Ты должен был ехать один. Ведь ты живой! Все давным-давно прошло и забылось! Ведь ты теперь в шоколаде, гад! То были девяностые, вспомни…
– Я все помню… Девяностые… Все делают скидку на эти девяностые. Будто тогда, на десять лет все разом превратились в вампиров…
