Когда смог густой, загрязнение накрывает землю, подобно черному одеялу, и глядя в окно, хотелось из него выпрыгнуть. Я отчаянно хотел куда-нибудь выбраться, и так я себя чувствовал уже очень долгое время. Я чувствовал себя также и дома, но здесь было хуже, здесь попросту не с кем было выйти, а идея идти куда-то одному - была слишком депрессивной для того, чтобы ее рассматривать.
Так что большинство вечеров я проводил наедине с собой, просматривая порнуху, пил и напивался, пока метался между выборами дрочить, либо не дрочить.
Там, в Канаде, у меня обычно были обычные предпочтения. Я мог напечатать в Гугле "Лесбиянки из колледжа" и последовать указаниям куда меня вели боги Гугла, что, признаю, было не очень-то и далеко. Но с момента, как я оказался здесь, мои предпочтения расширились. В какие-то дни я предпочитал, чтобы мои девчонки были зрелыми и полненькими (что приравнивается к почти старым). В другие дни, мне нравилось, чтобы они были молодыми (едва законными) со взбитыми сосками. Иногда мне нравилось, чтобы девчонка была связана и кричала, пока на нее ссут, но я по-прежнему довольно ванильный чувак для подобных вещей. Когда я трезв, мне нравится придерживаться рамок. То есть, я не планирую в тюрьму ближайшее время, но это по-прежнему не мешает мне подглядывать в комнату с необычными формами извращений.
Когда я в настроении для чего-то особенного, я могу отправиться на сайты футфетиша. Я с ума схожу от пальцев на ногах и икрах в чулках, и у меня есть разработанная самостоятельно смазка, чтобы быстро кончить. Она на одну седьмую состоит из грудного молока, на одну вторую из спермы и есть часть крови. Я храню ее в двухсотмилиграммовых стеклянных бутылках в своей ночной тумбочке. Это розовая жидкость с кусочками соплей, которая визуально отталкивает. Напоминает лавовую лампу при правильном освещении, и когда у меня проблемы со сном, я просто смотрю на нее под светом. Но меня заводит не только смазка.
Разумеется, обычно я не такой уж робкий, я не стыжусь своих странностей. Bы вероятно слышали мой голос в подкасте "Написано Kрасным", когда я обсуждал свою смазку и даже, вероятно, у вас есть рецепт, который я разместил на godless.com. А за мои достижения, по крайней мере я так полагаю, ты даже меня поблагодарил. В конце концов, ты был одним из первых, кто подсадил меня на грудное молоко, мерзкий уебан.
Поначалу, я был удивлен количеством мест, где можно купить грудное молоко. Дома я просто ходил в клинику грудного вскармливания. Все женщины там думали, что я отец-одиночка, смотрели на меня как на святого.
Теперь - я просто заказываю онлайн. Даже в Китае, они прямо к двери доставляют к вечеру. Но я действительно скучаю по встречам с дамами в клинике. Иногда мне удавалось затащить одну из них к себе домой. Большинство из них были грустными и одинокими. Эти женщины, их дети были мертворожденными, не то, чтобы их тела об этом знали и заместо того, чтобы утереть слезы, они решили продавать свое молоко. Но дело было не в деньгах, несмотря на то, что деньги были весьма полезны. За место этого, они нашли утешение в том, что их молоко дарит жизнь чьему-то другому ребенку. Это успокаивало их.
Я тоже их успокаивал. Они испытывали постродовую депрессию. Обычно, я выбирал тех, кто делал аборт, так, у нас хоть совпадал ход мыслей.
Одна мамаша, звали ее Элли, сказала мне:
- Мой ребенок с большим удовольствием бы умер, чем иметь такую мамочку, как я.
Ее лицо впитало все эмоции, и я мог судить, что она плакала до тех пор, пока все глаза не выплакала.
- Не говори так, - приказал я.
Но я не старался ее поправить. Чем бесполезнее она себя чувствовала, тем сильнее я мог ее обесценить, и так ее история раскаяния звучала еще слаще.
Вначале, когда мы добрались до моей квартиры, Элли была сбита с толку. Она увидела вещи моей жены, но никаких свидетельств ребенка, но ее было легко обмануть. Она хотела, чтобы ее обманули, так что ложь, только подсластила ситуацию. Большинство женщин из клиники были замужем, но это не имело никакого значения. Они чувствовали, что они нечисты и хотели утвердиться, но все в их жизни говорили им, что они чисты, невинны и не должны себя винить. Их близкие душили их своей любовью. Их лекарства заставляли их чувствовать себя, как будто они под водой, в тумане, и едва дышат. Но после ночи со мной, они могли показать своим близким, свои грязные трусики и сказать:
- Вот как я себя чувствую внутри.
Вот то, что я давал им. Я давал им завершение.
Я пытался сходить пару раз в клинику здесь, в Наньяне, но дамы там чувствовали мое отчаяние за милю. Они не видели во мне отца-одиночку-супергероя. Они видели во мне меня. Урода со странными наклонностями.
В то время, как Элли было нужно, чтобы ее сломали. Она отказывалась только до того момента, пока не соглашалась.
Затем, как только этот барьер был сломлен, и она почувствовала себя достаточно свободно, чтобы попросить то, в чем отчаянно нуждалась, она умоляла об этом.
Сама мысль об этом меня возбуждает и дрочка помогает, когда я не могу заснуть, что случалось часто, учитывая обстоятельства. Бессонница, конечно, та еще сука, и многие это понимают, но иногда сон может быть еще хуже. Я страдал от ночных кошмаров. Всегда страдал. В очень большом количестве из них, ты гнался за мной. Ты держал свой скарб подобно дубинке и размахивал ей взад-вперед. Дубина красная и распухшая, и такая же злобная, как твое лицо. Она окутана колючей проволокой, и где колючки прокалывают твою плоть - оттуда из ран сочиться кровь и гной, на пару с чем-то зеленым и мерзким. Ты наконец догоняешь меня. Ты обхватываешь руками мою глотку, прижимаешь меня к стене, разворачиваешь и проникаешь в меня. Я не сопротивляюсь, и я не проснусь до тех пор, пока ты не спустишь мне на спину.
- Гребаный педик, - хрюкаешь ты, затем загибаешь мои руки на затылке, прямо как в реальной жизни.
Когда такое происходит, я не боюсь кричать, и когда я касаюсь простыней, я очень часто обнаруживаю, что они влажные. Это моча, не сперма, и я никогда не просыпался с эрекцией, так что выброси это из головы.
Самая худшая часть с этими снами - это их продолжительность. Когда я в них, они как будто длятся вечность, и они очень реалистичные, словно все происходит в реальной жизни. Просыпаюсь - каждая секунда сна отпечатывается в моей памяти - и я не могу их отогнать. Я написал по крайней мере сотню поэм, в попытках изгнать демонов снов. Я изобразил их на бумаге чернилами и на предплечье, с обеих сторон кровью.
После ночи ужаса ничего не помогает мне заснуть, так что я встаю. Я дрочу на девочку с мальчиком, которые претворяются, что они двоюродные брат с сестрой. Подхожу к стойке на кухне и наливаю себе маленький стакан виски, затем просто стою у окна. Смотрю на облака и скучаю по дому. Мы с женой ссорились уже очень долгое время, наш брак почти подошел к концу, но Элли была последней каплей.
У моей жены была офисная работа в центре, и она не должна была появиться дома до пяти, но именно этот день она выбрала, чтобы сходить домой на обед, что-то, чего она никогда не делала без звонка.
У нее был бумажный пакет, полный тако, жареной картошки и чурос. Она хотела удивить меня обедом, но по-настоящему удивилась только она.
Не знаю, что она подумала, когда зашла и направилась в ванную.
Может она просто думала, что я присел посрать. Открылась дверь, она принюхалась.
- Какого хуя? - тут же пожаловалась она, и свободной рукой зажала нос.
С ее места, все что она могла видеть - только меня. Я был голый и сидел на корточках в ванной. Лицо у меня было красным и выглядело так, как будто я тужусь. Вероятно, она даже слышала, как я пержу.
- Привет, милая, - я не знал, что еще сказать.
- Эммммммммм... - слегка задыхаясь промычала она. - Дорогой... А почему ты в ванную срешь...?
- Я... - перед тем как закончить предложение задержалась длительная пауза. - Я... ну... Не знаю.
