Еан не знал, что сказать.
– Нет, постой, друг мой. Кажется, я начинаю понимать – с тобой произошла какая-то скверная история? Как я могу помочь?
В этом был весь Дерк.
Он всегда мог помочь если не делом, то хотя бы словом или советом. Если бы Еан мог, то, пожалуй, расплакался бы, как тогда в детстве, когда, разозлившись на няню, принялся пинать столик, и с него слетела и рассыпалась по мозаичному полу блестящими брызгами фигурка, которой только вчера любовалась мама. Кажется, это был кварц или какой-то другой минерал – полупрозрачный, отсвечивающий розовым на свету. И вот теперь эта красота, распавшаяся на мельчайшие кристаллы, блестела розовыми сполохами на полу, а перепуганный Еан несся во весь опор к единственному на свете человеку, который мог, по мнению ребенка, исправить причиненное им зло. Он тогда безутешно рыдал, уткнувшись в колени старика, и надеялся, что тот непременно придумает, как сделать фигурку вновь целой.
В тот раз, Еан отлично это помнил, они с Дерком написали письмо на имя лорда-манора системы Моуранта со странным именем Бауэтто. Оказалось, статуэтку подарил именно он. В письме маленький Еан честно изложил все, как было: что он рассердился на няню, и вот что получилось. Он очень сожалеет, что так произошло. Но больше всего на свете он хочет, чтобы мама, которой очень-очень понравилась фигурка, не огорчалась. И он с надеждой просит лорда-манора Бауэтто простить его глупую выходку и прислать для мамы новую фигурку. А если у лорда-манора Бауэтто есть дети, то Еан готов подарить им свою любимую игрушку – моделятор звездных систем.
И вот Еан весь зареванный, но с письмом в руке уже стоит возле дворцового терминала, имеющего прямую связь с посольствами. Этот поступок – грубейшее нарушение этикета: терминалы используются только императором, причем для передачи сообщений особой важности, в остальных случаях послания отправляются, как и много веков назад, курьерской почтой. А потому посол немедленно отрывается от всего, чем бы он ни занимался, и включает видеотранслятор. Как и подобает послу, вытянувшись во весь рост, он внимательно слушает все, что, всхлипывая и утирая нос, говорит ему наследник престола. Сам Дерк все это время стоит рядом, сохраняя полную невозмутимость.
Когда письмо зачитано, Еан прикладывает его к специальному считывающему устройству и заверяет подлинность отпечатком большого пальца.
– Я прямо сейчас передам лорду-манору Бауэтто ваше послание, принц Еан рю дэ Гилет, – говорит посол. – Как только получим ответ, мы немедленно уведомим вас.
Дерк Смид куда-то ушел, а Еан послушно ждет ответа перед терминалом. Там его и находит один из дворцовых пажей.
И вот он, уже умытый и переодетый в свежую кафу, стоит перед отцом. Он очень напуган: никогда прежде он не совершал ничего, столь выходящего за рамки дозволенного, и сам понимает, что заслуживает наказания. Но папа почему-то молчит и в задумчивости теребит бородку, поглядывая то на него, то на экран ручного визора.
В комнату входит мама, и отец, подвигая ей кресло, вдруг спохватывается и знаком велит, чтобы и сыну принесли стул. Мама тоже молчит и смотрит на экран визора, словно ожидая чего-то. В комнату входит рю Смид, и Еан замечает, как он переглядывается с отцом. Все молчат и чего-то ждут. Наконец экран оживает. Мужчины смотрят на маму, которая вглядывается в экран и в конце концов утвердительно кивает.
– Спасибо, дорогая, – говорит отец.
Он делает знак пажу, и тот, поспешно нажав несколько кнопок, уносит прибор. Теперь внимание обоих родителей вновь вернулось к мальчику.
– Скажи, сын, сознаешь ли ты, в чем твоя ошибка?
Еан энергично закивал, показывая, что все понимает.
– Скажи вслух, что сделано не так.
Ребенок, вновь шмыгая носом, рассказал про разбитую статуэтку.
– А почему это было неправильно? – Отец смотрел на сына очень внимательно.
– Ну потому что маме фигурка нравилась. Я не хотел, чтобы мама расстроилась.
– Да, маму огорчать действительно нехорошо. Но знаешь ли ты, что твой поступок мог вызвать большие последствия не только для мамы и няни, но и для многих и многих других людей?
Еан недоверчиво посмотрел исподлобья, пытаясь понять, шутит папа или нет.
– Сейчас объясню.
И отец рассказал про группу планет Моуранта, про войны, несколько десятилетий раздиравшие ее, как во время нападения на дворец погиб правитель системы и как после этого всякая связь с системой была утрачена еще бог знает на сколько десятилетий. И вот совсем недавно, буквально в начале года, империи удалось восстановить связь с регионом, потерпевшим страшные события. Оказалось, что война там, к счастью, закончилась и у власти теперь новый лорд-манор, некий Бауэтто, с которым удалось договориться о восстановлении вассалитета. В знак достижения соглашения лорд-манор Бауэтто и прислал прекрасную фигурку.
– Как ты думаешь, если бы ты в битве завоевал право управлять планетной системой, чувствовал бы ты себя сильным?
– Конечно!
– А если бы тебе, сильному, предложили согласиться на вассалитет, что бы ты почувствовал?
– Ну, я бы подумал, что не хочу быть ничьим вассалом.
– Вот и он тоже. Представь себе, сколько понадобилось приложить сил, чтобы убедить его прислушаться к голосу разума и укротить личные амбиции. Ты можешь себе представить, сколько раз хотелось начать пинать стол переговоров нашему посланнику? Ведь ему пришлось убеждать несколько месяцев. И вот цель достигнута, соглашение заключено. И в знак дружбы лорд-манор Бауэтто делает воистину королевский подарок леди Теоре – скульптуру из драгоценного розового ульметина. Что бы ты чувствовал, если бы твой подарок в честь дружбы кто-то разбил вдребезги?
Еан аж задохнулся от переполнявших его эмоций – он бы такой обиды точно не стерпел!
– Вот видишь. Твой каприз мог привести к обидам и к разрыву соглашения, а в худшем случае – и к нападениям на наши патрульные корабли. Нам вполне хватает таких врагов, как шорги. Неужели мы хотели бы иметь меньше друзей и больше врагов? Ты хотел бы?
Конечно, нет! Если бы можно было исправить ситуацию, провалившись сквозь землю, Еан непременно провалился бы. Стараясь сделать это незаметно, он потихоньку покосился на рю Смида, но тот сидел прямой, как ствол молодого дерева квойя, и абсолютно невозмутимый.
– Скажи, сын, как тебе пришло в голову написать письмо лорду-манору?
– Рю Смид… – Прежде чем указать на старика, Еан, как и положено, встал и поклонился ему. – Рю Смид сказал, что нужно рассказать правду.
– Хорошо. А кто принял решение написать, что не хочет огорчать маму?
– Это я. – Кажется, папа сердился, но не подобает принцу перекладывать ответственность на других, а потому Еан выпрямился во весь свой маленький рост.
– Ты уверен, что принял это решение сам, без подсказки?
– Уверен, Великий лорд. А это нельзя было писать?
– Хм-м… Даже не знаю, что и сказать. По всем канонам дворцового этикета, о мамах и о том, что их нельзя огорчать, обычно писать не принято. Но ты удивительно попал в самую точку: на Моуранте поклонение матери носит едва ли не религиозный характер. Твое письмо произвело такое впечатление на лорда-манора Бауэтто, что, похоже, наши государственные отношения стали намного лучше. Во всяком случае, он просил тебе передать, что ни в коем случае не держит на тебя обиды, но понимает, что бывают моменты, когда мужчина не может сдержать гнев. Во-вторых, он чрезвычайно горд, что леди Теоре понравился его скромный подарок. И дабы не огорчать ее величество, он немедленно прикажет отправить новую фигурку по ее выбору.
Мальчик понял: визор понадобился маме для выбора.
– Кроме того, – продолжил отец, – лорда-манора чрезвычайно тронула твоя готовность расстаться с любимой игрушкой. Он пишет: «…Чтобы унять материнские слезы, юный наследник престола готов расстаться с собственной рукотворной вселенной. До сих пор мы полагали, что на подобную самоотверженность может решиться только житель Моуранты, однако теперь видим, что мы намного ближе друг другу, чем возможно было предположить. С радостью приглашаю юного лорда Еана рю дэ Гилета посетить наше скромное жилище и разделить трапезу с нами и нашей почтенной матушкой, которая весьма желала бы познакомиться с наследным лордом». Ну и что ты по этому поводу думаешь?
– Я? Я не знаю. – От обилия информации Еан растерялся не на шутку. – Но теперь все хорошо? Я восполнил урон?
– Да, сын. Урон ты восполнил. И с ближайшим же курьерским судном придет новая статуэтка для мамы. Но тебе все же придется отдать свой моделятор сыну лорда-манора, как ты обещал.
Еану вовсе не было жалко моделятора! Может быть, когда-нибудь потом он и пожалеет об этом, но сейчас ему казалось, что он готов на все, лишь бы завершилась тягостная беседа.
– Мама обещала подумать, когда без большого ущерба для занятий тебя можно будет отправить на Моуранту.
