Я поморщился. Меня не заботила Деметра лично, но она была мне нужна. Вряд ли она сможет рассказать что-нибудь полезное, лежа в палате интенсивной терапии. Кроме того, она была женщиной, если ты сам не обижаешь женщин, то не дашь этого делать и наемным бандитам.
Я встал и повернулся с посохом в руке, загородив им дорогу, бросил на них свой самый суровый взгляд, но это не произвело никакого впечатления. Тот, что был справа, бросил что-то мне в лицо. Я пригнулся и успел заметить, что это была пестрая зимняя перчатка, отвлекающий маневр.
Парень слева прыгнул ко мне, когда я отскочил, и пнул меня в колено обитым сталью носком ботинка. Я быстро повернул ногу и удар пришелся на голень. Это было чертовски больно, но, по крайней мере, я все еще мог двигаться и передвинулся в сторону так, чтобы жлоб с левой стороны оказался между мною и жлобом справа. Он замахнулся с правой, и я подставил свой посох под его кулак. Захрустели суставы. Жлоб взвыл.
Второй кинулся мимо своего ошалевшего от боли партнера и прыгнул на меня, очевидно планируя прижать к полу так, чтобы все его приятели могли встать вокруг и попинать меня немного.
Но так не получилось. Потому что я поднял сжатую в кулак правую руку, обнажая четыре тройных кольца, по одному на каждом пальце. С мыслью и словом я выпустил кинетическую энергию, заключенную в одном из колец. Она врезалась в бандита словно локомотив. Он отлетел назад и рухнул на пол с весьма приятным глухим стуком.
Я повернулся и пнул еще одного ошеломленного бугая в обе голени, потом пяткой двинул его куда-то в бедро, и он свалился на пол.
Развернувшись, я увидел дуло пистолета Торелли.
— Неплохо, пацан, — сказала потенциальная центральная фигура. — Это дзюдо или еще что?
— Что-то вроде того.
— Мне бы пригодился человек с твоими навыками, когда этот клуб здоровья закроется, — он кинул на Деметру кислый взгляд. — Реструктуризация.
— Боюсь, я тебе не по карману, — ответил я.
— Я могу хорошо заплатить, — заявил он. — Скажи, сколько.
— Сто пятьдесят шесть гажильонов долларов, — быстро сказал я.
Он посмотрел на меня, прищурившись, как будто пытаясь решить, шучу я или нет. Или, возможно, он пытался понять, о каком количестве нолей я говорю.
— Думаешь, что ты очень умный, а?
— Я чертовски восхитительный, — заявил я. — Особенно я здесь нарасхват, пока похож на енота.
Лицо Торелли потемнело.
— Пацан, ты только что сделал последнюю ошибку в своей жизни.
— Боже! — сказал я. — Я прошу…
Томас приставил ствол своего Десерт Игла[29] к затылку Торелли и приятным голосом попросил.
— Брось свою железку, спокойно и медленно.
Торелли удивленно напрягся, но не стал тратить время впустую и подчинился. Он слегка повернулся, ища двух других своих охранников. Я со своего места хорошо видел две пары ног, лежащих в холле, но никаких больше признаков их присутствия не было.
Я подошел к нему и спокойно сказал.
— Забирай своих людей и уходи. И не возвращайся.
Он смерил меня злым взглядом, сжал зубы, кивнул и начал собирать свой сброд. Томас поднял оружие Торелли, засунул его за пояс, спокойно подошел и встал возле меня, его глаза отслеживали каждое движение, которое делали головорезы.
Они отбыли, волоча бледного ублюдка со сломанной рукой, в то время как двое из прихожей шли сами, правда, шатаясь и еле-еле придя в сознание.
Когда они скрылись, я повернулся к Деметре.
— Так на чем мы остановились?
— Я подвергла сомнению ваши побуждения, — сказала она.
Я покачал головой.
— Хелен, вы знаете, кто я. Вы знаете, чем я занимаюсь. Да, я думаю, что Марконе — поганый сукин сын, который, вероятно, давно заслужил, чтобы его убили. Но это не означает, что я планирую это сделать.
Она молча смотрела на меня в упор секунд десять или пятнадцать. Потом повернулась к своему столу, вытащила блокнот и написала что-то на страничке, вырвала, свернула ее и протянула мне. Я взял листок, но она его не отпустила.
— Обещайте мне, — потребовала она. — Дайте мне свое слово, что вы сделаете все, что можете, чтобы спасти его.
Я вздохнул. Ну конечно.
Слова были на вкус как горький рассол, голая соль и уксус, но мне удалось их сказать.
— Да, хорошо. У вас есть мое слово.
Деметра отпустила бумагу. На ней был адрес и ничего больше.
— Может быть, это поможет вам, — сказала она. — Может быть, нет.
— Это больше, чем я знал минуту назад, — ответил я и кивнул Томасу. — Пошли.
— Дрезден, — позвала Деметра, когда я подошел к двери.
Я притормозил.
— Спасибо. За то, как вы обошлись с Торелли. Он мог бы обидеть сегодня некоторых моих девушек.
Я оглянулся и кивнул.
Мы с Томасом отправились в пригород.
Деловые интересы Марконе были широки и разнообразны. Так и должно быть, когда нужно отмыть такое количество денег, как у него. Он был владельцем ресторанов, холдинговых компаний, фирмы импорта/экспорта, инвестиционной фирмы, финансовых фирм всех видов и строительных компаний.
Сансет Пойнт был как раз одним из подобных гнойников на лице планеты. Расположенная в получасе езды к северу от Чикаго, холмистая местность вокруг единственной крошечной реки когда-то была приятной, поросшей небольшим лесом. Сейчас деревья и холмы были разбиты на участки бульдозерами, подставляя небу голую землю. Небольшая река превратилась в грязное болото. Под снежным покровом место выглядело столь же гладким, белым и бесплодным, как внутренняя часть нового рефрижератора.
— Посмотри на это, — сказал я Томасу, показывая на здания, фундамент которых ненамного превышал ширину почтовой марки. — И люди еще платят, чтобы жить в подобном месте?
— А ты живешь в подвале пансиона, — парировал Томас.
— Я живу в большом городе и плачу за аренду, — сказал я. — Такие здания, как эти, идут за несколько сотен тысяч долларов, если не больше. Потребуется тридцать лет, чтобы их выкупить.
— Хорошие здания, — сказал Томас.
— Хорошие клетки, — ответил я. — Вокруг них совсем нет места. Ничего живого. Такие места превращают человека в песчанку.[30] Он приходит домой и несется внутрь. И остается там, пока не приходит время снова идти на работу, он ведь должен работать, чтобы иметь возможность оплачивать закладные за эти норы.
— Но они симпатичнее, чем твоя квартира, — заявил Томас.
— Безусловно.
Он остановил Хаммер в снегу, который все сильнее залеплял ветровое стекло.
— Проклятый снег. Я только догадываюсь, где находятся улицы в этой местности.
