— Главное — не въехать в какой-нибудь фундамент, — сказал я. — Мы проехали Двадцать третий минуту назад. Значит, где-то близко.
— Двадцать третий что? Двор, площадь, улица, терраса или авеню? — спросил Томас.
— Круг.
— Проклятые тупики, — и он снова медленно тронулся вперед.
— Вот, — сказал он, кивая на следующий знак, выплывающий из тумана. — Это он?
— Да, — на повороте на улицу, изготовленную по заказу, стоял стандартный дорожный знак, указывающий на тупик Двадцать четвертой террасы.
— Плохое предзнаменование, — пробормотал я.
— Что тебе не нравится?
— Все мне нравится.
Мы ехали через нечто темно-серое и белое, слепленное из тяжелого снегопада, слегка сияющего своим собственным светом, отраженным от миллионов кристаллов льда. Двигатель Хаммера едва слышно мурлыкал. В сравнении с ним хруст снега под его шинами казался ужасающим шумом. Мы проехали полудюжину образцовых зданий, красивых и абсолютно пустых. Снег накапливался вокруг окон, которые зияли словно глазницы полузасыпанного черепа.
Что-то было неправильно. Я не мог сказать, что именно, но я чувствовал это так же явно, как чувствовал дерево посоха, который держал в руках.
Мы были не одни.
Томас тоже это чувствовал. Он осторожно протянул руку на место позади водителя и вытащил свой поясной меч. Вообще, это была старая американская кавалерийская сабля, которую он использовал в некоторых рискованных ситуациях, парой к ней служила более свежая игрушка. Он нынче любил, просто обожал, искривленный нож кукри, из тех, что носили гуркхи.
— Что это? — спокойно спросил он меня.
Я закрыл глаза на мгновение, стараясь дотянуться своим сверхчувственным восприятием и обнаружить любую энергию, приближающуюся к нам. Падающий снег приглушал мое волшебное восприятие так же, как и мои физические чувства.
— Непонятно, — так же спокойно ответил я. — Но, независимо от того, что это, могу поспорить, оно нас видит.
— Что думаешь делать, если начнется заварушка?
— У меня нет ничего, чтобы выглядеть убедительно, — сказал я. — Наверное, убежим, как маленькие девочки.
— Согласен. Только при Мёрфи что-нибудь подобное не вздумай сказать.
— Да. Она гиперчувствительна к слову «маленький».
Пока Томас медленно и осторожно ехал вперед, я сидел с напряженными плечами. Он остановил автомобиль около последнего дома на улице, у которого был завершенный вид, ветки зеленых насаждений несчастно выглядывали сквозь снег. На окнах висели занавески. Слабые следы шин, еще не совсем засыпанные снегопадом, вели к закрытому гаражу.
— Кто-то в третьем окне, — сказал Томас спокойно. — Я видел движение.
Я ничего не увидел, но я не был сверхъестественным хищником с полной корзиной невероятно чувствительных органов восприятия. Я кивнул, чтобы он понял, что я слышу, и осмотрел площадку вокруг дома. Снег был нетронутым.
— Мы первые посетители, — сказал я. — Пожалуй, кто-нибудь начнет нервничать из-за нашего визита.
— Бандиты?
— Вероятно, — ответил я. — Люди Марконе все бандиты. Пошли.
— Ты не хочешь, чтобы я подождал тебя здесь?
Я покачал головой.
— Здесь есть еще что-то. Может быть, ничего особенного, но ты в автомобиле будешь легкой добычей. Вот если бы это была бронированная версия …
— Ой, тебе лишь бы ворчать, — буркнул Томас.
— Давай будем спокойными и дружелюбными, — сказал я, открыл дверь Хаммера и выпрыгнул в снег, которого навалило уже по колено. Я старался двигаться не слишком быстро и держать руки на виду. Томас с другой стороны Хаммера делал то же самое.
— Привет, дом, — позвал я. — Есть здесь кто-нибудь? — Мой голос звучал глухо и резко, так всегда получается, когда вокруг много снега, словно мы стояли где-то в центре большого сугроба. — Меня зовут Дрезден. Нужно поговорить.
Тишина. Снег начал таять и просачиваться сквозь ботинки и джинсы.
Томас рывком повернул голову в конец небольшой улицы, где закончилась стройка, и начинался лес, и мгновение пристально смотрел в ту сторону.
— Среди деревьев что-то есть, — тихо сообщил он.
Волосы у меня на шее встали дыбом, и я от всей души понадеялся, что независимо от того, что именно там было, у него нет оружия.
— Я здесь не для того, чтобы создавать проблемы! — воззвал я к дому, поднял два пальца и добавил, — слово бойскаута.
На сей раз я увидел подергивание занавеса и поймал слабое движение позади него. Внутренняя дверь в дом открылась, и вполне человеческий голос сказал:
— Входи. Держи руки так, чтобы я их видел.
Я кивнул Томасу. Он поднял руку с ключами от машины и направил их на Хаммер. Эта штучка издала глухой звук и прощебетала, двери замкнулись. Брат пошел вокруг автомобиля, в заплечных ножнах был меч. Я в это время начал протаптывать тропинку к переднему подъезду. Я старался утоптать тропинку как можно лучше, используя это в качестве оправдания, но на самом деле я оттягивал время, чтобы подготовить щит в браслете. Как-то не особенно хотелось идти в темный дверной проем и подставлять профиль в качестве мишени для любого бандита внутри, не приняв мер предосторожности. Когда я вошел, передо мной был щит, бесшумный и невидимый.
— Стой там, — прорычал голос. — Брось посох. Покажи руки.
Я прислонил посох к стене и показал руки. Я узнал бы эти односложные реплики где угодно.
— Привет, Хендрикс.
Массивный человек появился из полумрака следующей комнаты, держа полицейский дробовик для разгона толпы в руках, в которых он казался игрушечным. Он был сложен как бык, и вы могли бы применить эпитет «массивный и подобный скале» ко всем особенностям его анатомии, особенно, если начать с черепа. Он подошел достаточно близко, чтобы я рассмотрел его коротко подстриженные рыжие волосы.
— Дрезден. Отойди в сторону.
Я так и сделал, дробовик остановился на моем брате.
— Ты, вампир. Меч вниз. Руки на затылок.
Томас закатил глаза и подчинился.
— Почему бы и нет?
— Никогда бы не общался с ним, — ответил Хендрикс. Узкие глаза-бусинки, словно прицел орудийной башни, повернулись назад ко мне. — Что тебе надо?
Я не уверен, что когда-либо слышал, чтобы Хендрикс сказал законченное предложение, тем более, несколько предложений. На меня это подействовало дезорганизующе, все равно, как если бы Мистер внезапно научился самостоятельно открывать консервы с кошачьей едой. Меня потребовалась секунда, чтобы справиться с подобным интеллектуальным ударом.
— Ммм, — протянул я. — Я хочу…
Я понял, как паршиво это прозвучит, поэтому стиснул зубы и быстро сказал:
