С девушкой из Лорсьера, чью жизнь я спас, мне суждено было встретиться впоследствии. В тот вечер она, однако, была настолько потрясена, что даже не поблагодарила меня. Можно было даже подумать, что она на меня злилась за то, что я ее так сильно толкнул. Я хорошо ее рассмотрел: высокая, стройная брюнетка, с густыми длинными волосами, разумеется, ужасно растрепанная в тот момент, и такая голубоглазая, что ее глаза можно было сравнить с весенним небом.
Возвращаясь через Жюлианж, я узнал, что в деревню прибыл лакей господина д'Энневаля, чтобы отравить труп Мари Валес. Похоронили бедняжку лишь 29 числа.
Вернувшись в Сен-Прива, я не пошел домой, а отправился туда, где лежало тело Маргариты Мартен. У нее была очень глубокая, хотя и небольшая рана в верхней части груди. Там образовался сгусток крови. Кто-то обмыл ей плечи и шею, и я тотчас же подумал, что господин д'Энневаль придет в ярость, ибо он требовал, чтобы никто не прикасался к телам жертв. Ну и пусть... Ну да мнето какая разница... Я прижался щекой к этой едва остывшей груди и заплакал. Мне казалось, что вот-вот Маргарита оживет и вновь запоет грустную народную песенку-жалобу, как не раз бывало, когда мы сиживали с ней у огня и моя голова покоилась у нее на груди.
В начале июня капитан д'Энневаль завел со мной серьезный разговор и долго-долго расспрашивал о людях, что живут в Сен-Прива и в округе, в Польяке, в Бессере; особенно его почему-то интересовали обитатели домов, расположенных высоко в горах, в самых труднодоступных местах.
– Скажи-ка, паренек, а у такого-то есть собаки? И какие у него собаки? А он сам что за человек?
Я отвечал охотно и чистосердечно рассказывал все, что знал, но я видел, что ответы мои его не удовлетворяли. Под конец он спросил:
– Жюльена, жена Жана Молара по прозвищу Жанту, доводится тебе сестрой?
– Да, сударь, но почему вы о ней спросили?
– Да нет, так, пустяки... Просто один из молодцов господина Дюамеля говорил, что она очень умна и что было бы полезно ее кое о чем расспросить...
Вот тогда-то я и вспомнил про высокого рыжего драгуна, который захаживал к нам. Но к чему были все эти вопросы? Вот этого-то я и не мог взять в толк.
Именно в то время капитан поделился со мной и соображениями о том, что у Зверя, вероятно, есть логово где-то высоко в горах, там, где совсем безлюдно, куда и добраться-то трудно, а может, и невозможно, и именно оттуда он и совершает набеги на различные районы Жеводана.
– А где же это, как вы полагаете?
– Похоже, что между Польяком и Вантежем... Разумеется, мне, хорошо знавшему свой край, было известно, что между Польяком и Вантежем есть всего-навсего один городок Бессер и крохотная деревушка Помперен.
Как-то раз я услышал, как господин д'Энневаль-старший говорил сыну:
– Да, да, но прежде всего надо искать вон там, наверху, в той жуткой пустыне...
Что он имел в виду, когда сказал «пустыня»? Очевидно, нагромождение голых, бесплодных скал, что высились не так уж далеко от нас.
Д'Энневали были уверены в том, что нужно окружить этот массив плотным кольцом и прежде всего запереть все входы и выходы, чтобы не осталось ни одной лазейки, а особое внимание следовало обратить на ущелья и пропасти между Польяком и Вантежем. Как они считали, ключ от этих «ворот» находится в городке Бессере.
Охота, проведенная 12 июня, ясно показала мне, в чем состоит план действий охотников из Нормандии. Накануне, 11 июня, д'Энневали отправились в Польяк и остались там на ночлег, назначив на утро 12 июня сбор всего мужского населения близлежащих приходов у расположенной рядом с Польяком часовни Нотр-Дам-де-Болье.
Наутро доезжачие сообщили, что они видели, как Зверь спускался по склону горы от деревни Бессе к Бессеру. Запомните и не путайте эти названия: Бессе и Бессер. В Бессе, кстати, находился старинный замок, принадлежавший семье субинтенданта Оверни, господина де Буасье. Семья эта очень знатная, богата и состоит в родстве чуть ли не со всеми благородными родами Веле. Когда господин Антуан де Батерн прибудет в Жеводан, он обоснуется именно в Бессе. Узнав, что Зверь спустился с гор и, обойдя Бессер, направился к деревне Деж, господа д'Энневали внезапно приняли совершенно непонятное решение: они отослали всех загонщиков и оставили при себе тридцать человек, лучших стрелков, причем все они были на конях. Странно, очень странно... Но, вероятно, этому решению все же было какое-то разумное объяснение, потому что охотники из Нормандии держались очень уверенно и чувствовалось, что они считают, что на сей раз находятся на верном пути. Капитан д'Энневаль приказал мне сесть на коня позади одного из лесников.
Часовня Нотр-Дам-де-Болье стояла у подножия Мон-Шове, то есть в самом центре того первозданного хаоса скал и голых плато, что господин д'Энневаль называл «пустыней». Мы начали спускаться по горным тропам вниз, к деревне Вашельри, где один крестьянин сообщил нам, что он совсем недавно видел Зверя, который на его глазах вдруг круто повернулся и потрусил рысцой на север. Мы добрались до леса у деревни Ламель, потом – до Дьежа, пересекли леса у Фавара и Бессе и направились к Нозеролю. Но Зверь опередил нас и в 9 часов напал там на двух женщин, а затем исчез, как сквозь землю провалился. А мы ещё долго-долго блуждали по горам и доехали до Вендрика, но никаких новых известий о Звере не получили, да и следов чудовища не нашли. Началась гроза, полил дождь, и вскоре разразилась настоящая буря, застигшая нас в пути. Мы вернулись по своим следам в Овер и там заночевали в овчарне на опушке леса Теназер. С утра у нас во рту не было ни крошки хлеба, да и припасов мы с собой не взяли, а потому съели козленка. На следующее утро господин д'Энневаль, всё такой же уверенный в себе, упрямый и непреклонный, повел нас в Черный лес. Увы, и там ничего, ни единого следочка... Собаки не подавали голоса со вчерашнего дня, когда они потеряли след Зверя где-то к Северу от Нозероля. Именно там хищник и скрылся... Очевидно, затаился где-то. Похоже, он проник в лес Теназер... Но почему же собаки его не учуяли? Возможно, потому, что его запах смешивался с другими запахами, например людей и собак? Вопросы, как всегда, оставались без ответа. Господин д'Энневаль выразил желание переговорить с неким Антуаном Шателем, лесником, смотрителем леса Теназер, сыном Жана Шателя из Бессера, но дома его не оказалось, и, как нам сказали, в этот день его никто не видел. Человек это был странный, нелюдимый, жил в полнейшем одиночестве и чурался соседей, а местные жители, похоже, даже боялись вслух произносить его имя и говорили «этот» или «тот», когда речь заходила о нём. Тогда мы поспешили вернуться обратно к Полья^У и Жюлианжу и ехали так быстро, как только могли передвигаться наши притомившиеся лошади.
