— Не изображай из себя святошу, — сказал Хопли. — Сядь ты, ради Христа.
Билли присел, почувствовав, что во рту пересохло и что в бедре забилась в нервном тике какая-то мышца.
— Не стесняйся, Халлек, говори напрямик. Мы с тобой похожи друг на друга гораздо больше, чем ты думаешь. На всякие там результаты вскрытия мне всегда было наплевать. И ты прав — по этому делу я тоже не раздумывал: как надо, так и сделал. Они не первая толпа бродяг, которую я вышиб из города, и другую кое-какую косметическую работенку проделывал. Конечно если наш местный подонок что-то вытворял за пределами города, я ничего поделать не мог. Но ты бы удивился, если бы я тебе сказал, как много наших жителей до сих пор не поняли простой истины: не срать там, где сам жрешь.
— Или ты бы не удивился.
Хопли издал звук, видимо, означавший смех, от которого у Халлека пробежал мороз по коже.
— Это моя служба. Если бы ничего не произошло, никто из нас — ни ты, ни я, ни Россингтон, сейчас этих цыган не вспомнили бы.
Билли раскрыл было рот, чтобы отвергнуть подобное утверждение, сказать Хопли, что невозможно забыть тот двойной удар… но вспомнил четыре дня в Моханке, как они хохотали, жрали, как лошади, занимались любовью ночью и иногда днем. И это спустя столько дней после всей драмы? Пару недель?
Смолчал.
— Что случилось, то случилось. Наверное, я тебя только потому и впустил, что приятно было узнать: кто-то еще верит в такое, каким бы безумным оно ни казалось. А может, впустил тебя потому, что уж слишком мне одиноко. Мне страшно, Халлек. Так страшно, просто до безумия. И тебе страшно?
— Да, — просто признался Билли.
— А знаешь, что меня более всего ужасает? Я ведь могу какое-то порядочное время жить вот таким. Это страшно. Миссис Коллахи делает для меня покупки, пару раз в неделю убирает в доме, стирает. У меня есть телевизор, я люблю читать. Мои вклады оказались прибыльными. Если буду вести дела разумно, смогу просуществовать сколько угодно. А какие могут быть соблазны у человека моего положения? Купить себе яхту, Халлек? Зафрахтовать «Лир» в Монте-Карло, слетать с моей возлюбленной, чтобы посмотреть на скачки Гран-при в следующем месяце? Как ты думаешь? Сколько гулянок я могу устроить теперь, когда вся моя рожа изуродована?
Билли тупо покачал головой.
— Так что… я могу тут существовать… и существовать. Вот так день и ночь. А мне страшно, потому что нельзя жить таким образом постоянно. Каждый день, вместо того чтобы покончить собой, я сижу тут в темноте и смотрю игровые шоу, а старый цыганский ублюдок где-то надо мной насмехается.
— Когда он?..
— Дотронулся до меня? Да уж недель пять назад, если это имеет значение. Я поехал в Милфорд повидать мать с отцом. Повел их пообедать. Перед тем, правда, выпил пива, ну и за обедом тоже. Прежде чем уйти, пошел в мужской туалет. Дверь была закрыта. Я подождал, она открылась, и этот тип вышел оттуда. Старик с жутким носом. Он дотронулся до моей щеки и что-то сказал.
— Что именно?
— Я не расслышал, — ответил Хопли. — Как раз в тот момент кто-то на кухне грохнул на пол целый поднос посуды. Да мне и не надо было слышать, — достаточно оказалось в зеркало посмотреться.
— Ты не знаешь, они остановились табором в Милфорде?
— Это я как раз проверил на следующий день с местным коллегой. Можешь называть это профессиональным любопытством. Морду старого цыгана я приметил. Да такую и не забудешь, верно?
— Пожалуй, — согласился Билли.
— Они устроили табор на ферме к востоку от Милфорда на четыре дня. Договорились там как-то, вроде их сделки с этим геморроем Арнкастером. Я говорил с местным полицейским, он мне сказал, что наблюдал за цыганами, и те вроде бы уехали в то же утро.
— После того, как старик коснулся тебя?
— Да.
— Ты как считаешь — он знал, что ты там будешь? Именно в том ресторане?
— Я никогда раньше своих стариков туда не водил, — сказал Хопли. — Старая забегаловка, которую только что отремонтировали. Обычно мы ходили в другой ресторан, на другом конце города. А тут была идея матушки: хотела посмотреть, что там нового в оформлении. В общем — ерунда, ты знаешь женщин…
— Ты не ответил на мой вопрос. Он знал, что ты там будешь?
Последовала долгая пауза раздумья.
— Да, — ответила наконец обмякшая фигура в кресле. — Знал. Но только что у тебя за идея, Халлек? Я мало сплю нынче по ночам… Плохо соображаю.
Билли было предложено высказать напрямик то, что таилось в его уме. Он вдруг ощутил полную абсурдность ситуации: слишком слабой и дурацкой была его идея. Да даже не идея, а, по сути дела, фантазия, похожая на сон.
— Юридическая фирма, где я работаю, выделила группу сыщиков, — сказал он. — «Бартон Детектив Сервис».
— Слыхал о такой.
— Они самые толковые, как говорят. Я… так сказать…
Он интуитивно почувствовал, как фигура в кресле начала проявлять нетерпение, хотя Хопли не пошевелился. Халлек постарался собраться с духом, надеясь, что Хопли способен его понять, поскольку оба оказались товарищами по несчастью.
— Я хочу найти его, — сказал Билли. — Хочу встретить его лицом к лицу. Хочу сказать ему о том, что произошло… Я хочу по-честному… Если он способен с нами такое сотворить, он, наверное, знает…
— Наверняка, — откликнулся Хопли.
Приободренный Билли продолжал:
— Но я хочу поговорить с ним от себя лично. Ну, виноват, верно. Мог бы и затормозить вовремя. Признаю — моя вина. Точнее, вина моей жены, понимаешь. Что она там выдворила. Скажу, что и Россингтон виноват, что отмыл меня так запросто, и твоя вина, что не провел расследования, выгнал их из города.
Билли снова проглотил ком в горле.
— Но я скажу ему, что ее вина была во всем тоже. Она вышла в неположенном месте, Хопли. Понятно, что это не такая вина, за которую сажают в газовую камеру, но нарушение закона с ее стороны тоже имело место. Все произошло нечаянно, и не только мы виноваты в том, что она погибла.
— Ты хочешь все это ему высказать?
— Как сказать? Желания, конечно, нет, но я намерен это сделать. Ну, вышла, понимаешь, внезапно между двух машин и никуда не посмотрела. Этому даже в третьем классе учат.
— Я не думаю, что она училась в третьем классе, — сказал Хопли. — Вряд ли она вообще училась где-нибудь.
— Все равно, — упрямо сказал Билли. — Это же простое правило.
— Халлек, ты просто мазохист. Любишь брать на себя вину, — произнесла тень, которая была Данкеном Хопли. — Ты пока что теряешь в весе. Ты что, хочешь, чтобы эта тварь перевернула тебе нутро? Или довела твою кровь до кипения? Или, может?..
— Я не собираюсь сидеть тут сложа руки! — перебил его Билли. — Может, он способен все отменить, Хопли! Тебе такое в голову не приходило?!
