Вера поспешно соскочила с кровати, побежала на кухню готовить завтрак, но когда поставила на газовую плиту турку, чтобы сварить крепкий кофе, вдруг вспомнила: спешить некуда. На работу она сегодня не идет.
Вера присела на табурет и задумалась. Чем бы заняться? О ночном визите баронессы она и не вспоминала.
Неожиданно в дверь позвонили.
«Кого это спозаранку черт несет?» – размышляла Вера, не спеша открывать. От неожиданных визитов она ничего хорошего не ждала.
Звонок вновь настойчиво затарахтел, и девушка поплелась открывать. Хорошее настроение мигом улетучилось, в душу прокралась тревога. Когда она отворила, от сердца сразу же отлегло. На пороге стоял Молчановский. В руках он держал объемистый пакет.
– Это я, – сказал он. – Здравствуйте.
Вера поздоровалась и посторонилась, пропуская его в квартиру.
– Почему вчера не позвонили? – поинтересовался Виктор.
– Уж извините… Я очень замаялась. Как только вернулась домой, сразу в ванну. А потом сил вовсе не стало. Сама не заметила, как заснула.
– Я так и понял. Поэтому, простите, решил сам… Если гора не идет к Магомету…
– Это меня нужно извинить…
– Был я вчера в Липках, – не слушая оправданий Веры, стал рассказывать Молчановский. – Выяснял, что же с вами случилось на самом деле.
– И что?
– Выяснил… И одежду вашу вот принес.
– Как же вам ее отдали?!
– Пришлось, конечно, приложить усилия. Как говорится, «и лаской, и таской».
– Это как же понимать? Деньжат, что ли, подкинули кому нужно?
– Да какая вам разница? Главное – результат. Так вот, хочу сообщить: никаких к вам претензий ни у кого нет.
– То есть как это нет?! Ведь я оттуда сбежала! Значит, меня должны искать. А с этими дегенератами, которые меня… ну… того… вы встречались?
– С одним только. Второй… э-э… заболел внезапно.
– Как это заболел? Чем?
– Вы его… как бы выразиться помягче, немного травмировали.
– Травмировала?!
Молчановский с уважением взглянул на Веру.
– Я начинаю вами восхищаться. Справились с двумя здоровыми мужиками. Такого ужаса на них навели! Одного даже покалечили… Чуть-чуть.
Вера недоуменно таращилась на своего гостя. Ни о чем подобном она не помнила. Но Молчановский понял ее взгляд по-своему.
– Они сами боятся огласки, – продолжил он. – Поэтому шума поднимать не станут. Вроде вас к ним и не привозили. И историю болезни уничтожили, и с теми, кто вас принимал, провели соответствующую беседу. Этот молодой, красивенький… Как там его? Котовский, по-моему. Он, оказывается, племянник главврача. Видать, поэтому и решили все замять. Чтобы, как говорится, сор из избы не выносить.
– У них претензий нет! А если у меня есть?! Семейственность, понимаешь, развели!
– Желаете добиться от них отступного?
– Какого еще отступного?! Я справедливости хочу!
Вера не на шутку разозлилась. Какие-то негодяи решили воспользоваться ее затруднительным положением и надругаться над ней! Она этого так не оставит!
– Погодите шуметь, – попытался урезонить ее Молчановский. – Криком ничего не добьетесь. Вы вспомните, с чего все началось?
– Ну, с чего?
– А с того, что вы устроили в редакции. Я там, кстати, тоже побывал. Этот ваш главный, Павел Борисович, оказывается, на больничном.
– Да знаю я!
– А что вы с ним сотворили, тоже знаете? Чем кончилось это насильственное кормление пирожными?
– Ну, чем?
– Челюсть вы ему вывихнули. Вот чем!
– Велика беда!
– По-вашему, невелика?
– А по-вашему?
– По-моему, тоже, но он зафиксировал этот факт в больнице. Снял побои, как в таких случаях говорят. А потом написал заявление в милицию. Так что на вас заведено уголовное дело.
Вера перепугалась.
– Но ведь он сам, сам… – зачастила она.
– Что сам? Он же на вас не нападал, а как раз наоборот.
– Как же быть?
– Я и в милиции побывал, – негромко произнес Молчановский.
– Ну?
– Пришлось сунуть кое-кому в зубы.
– Неужели избить?
Виктор захохотал:
– Скажете тоже, избить! Не избить, а дать в лапу.
– Ага, – поняла Вера. – Взятка!
– Вроде того.
– И теперь меня не арестуют?
– Дело вроде приостановили. Но этот ваш Павел Борисович может полезть в бутылку и потребовать его возобновления. У него влиятельные родственники, и если они надавят, делу, скорее всего, дадут ход. Правда, имеется один нюанс. Сама ситуация для Павла Борисовича уж больно невыгодна. Его и так за дурака держат, а тут и вовсе на смех поднимут. Где это видано: какая-то корректорша свернула челюсть здоровому мужику!
«Эге! Он действительно накопал довольно много сведений обо мне и Павле Борисовиче», – размышляла Вера, внимательно слушая Молчановского.
– А посему, – продолжал ее гость, – ему могут намекнуть, чтобы не гнал волну и успокоился. Но есть и другие способы воздействия…
– Это какие же?
– Ну… – Молчановский почесал нос. – Всякие. Но действенные. Весьма действенные.
– Скажите, Виктор… – Вера постаралась вспомнить отчество благодетеля, – …Олегович. Почему это вы так обо мне заботитесь? В дурдом съездили – замяли, в милиции замяли, да еще и в редакции побывали. Зачем это все? И кто вы такой на самом деле?
– Почему я так интересуюсь вами? – Молчановский слегка смутился. – Да все довольно просто – понравились вы мне.
«Еще один, похоже, в любви объясняется, – изумилась Вера. – Небывалое явление!»
– Да ведь вы женаты! – вскричала она.
– Нет, не женат.
– А говорили обратное.
– Был. Но мы разошлись.
– Давно ли?
– Пару годков назад..
– Ничего не понимаю! То женат, то не женат… Ну да ладно. А чем вы все-таки занимаетесь?
– Как вам сказать… То тем, то другим. Всем понемногу.
– Весьма невнятно. – Вера замолчала, не зная, о чем говорить дальше. Собственно, она ждала от Молчановского продолжения. Ну, нравится она. А дальше? Замуж, что ли, зовет?
– Если позволите, я на днях еще зайду, – неожиданно заявил Молчановский, словно что-то внезапно вспомнив. Он вскочил со стула и бросился к дверям.
– Куда же вы?! – недоуменно вскричала Вера. – Мы даже кофе не попили.
– В другой раз, – на ходу бросил таинственный гость и выскочил за дверь. Через несколько секунд смотревшая в окно Вера увидела: Молчановский поспешно уселся в свой «мерседес» и машина рванула с места.
Так ничего и не поняв, Вера некоторое время таращилась на пустынный двор, потом, вспомнив, что еще не завтракала, полезла в холодильник. Из запасов имелись только яйца, трехдневный кефир, огрызок сыра и кусок копченой колбасы, лежащей в холодильнике не менее года. Колбаса настолько засохла, что обычный нож ее не брал и возникала мысль о топоре. Хлеб покрылся зеленоватой плесенью. Городская булка хотя и выглядела относительно съедобной, но по своей твердости не уступала колбасе. По сути дела, есть в доме было нечего. Нужно идти в магазин.
