В общем, как загадал, так и исполнил. Пришел к директору местного совхоза, эта земля совхозу принадлежит, и тут повезло. Директор знакомый оказался, до войны вместе в техникуме учились. Так и так, говорю, разреши, Платон Петрович, здесь поселиться. «Да ради Бога, – говорит, – коли в отшельники метишь, дело твое». И даже должность для меня придумал. Сторожем здешним назначил. Помог построить это вот домишко. Так и живу здесь.
– Но ведь тоскливо, сам же говорил. А зимой? Электричества, как я заметил, нет…
– А зимой я в город уезжаю, – пояснил старик. – Зимой здесь, конечно, никак нельзя. С ума сойти можно. А как тепло становится, я сюда. Иные на дачу, в сады, а мне здесь дом. Никого нет, ни суеты городской, ни спешки, ни телевизора этого… И правда, живешь как в раю. За продуктами раз в неделю в село хожу, хлеб выучился печь сам.
– Ты прямо Робинзон Крузо! – засмеялся Валера.
– Отец, помню, все рассказывал, как здесь господа жили, – продолжал Аполлон Аполлонович. – Оранжерея имелась, парники… Клубнику зимой ели. А пруд! Это он сейчас в болото превратился, а раньше… Да что говорить? Все я тут облазил, все изучил. Склеп рода Елагиных обнаружил, его в двадцатые снесли. Усыпальницу своих предков тоже нашел. Ну и в доме кое-что раскопал…
– Что именно? – оживился Валера.
– Покажу-покажу, не беспокойся, скрывать не стану. Раз ты краевед и для науки нужно…
– А может, здесь клад зарыт?
– Какой клад, какой клад?! – замахал руками старик.
– Неспроста ведь ты здесь обосновался, наверное, золото ищешь?
– Нету здесь никаких кладов! – с неожиданной злобой выпалил Аполлон Аполлонович.
– Ладно, дед, не сердись, – примирительно сказал Валера. – Давай-ка лучше выпьем.
– А что бы ты сделал, найди клад? – спросил он вновь спустя некоторое время.
– Дался тебе этот клад!
– А все же?
– Нету тут кладов, нет!!!
– А вдруг?
– Уехал бы, – с неожиданной задумчивостью проговорил Аполлон Аполлонович. – К теплому морю уехал. Сейчас можно. Не то, что раньше. Прожил бы остаток жизни в холе и неге. Среди пальм и лимонов.
– С вами все ясно. Не желаете, значит, строить капитализм в одной отдельно взятой стране. Бежите, убоявшись трудностей и катаклизмов. Что и говорить, узко смотрите на происходящие в стране перестроечные процессы.
– Хватит, настроились! – огрызнулся старик. – Догоняли и перегоняли… Теперь ваша очередь: получится – честь вам и слава, а не получится…
– Кишки наружу, – закончил за него Десяткин.
– Вот-вот… Сейчас я тебе покажу, чего тут в доме насобирал.
Аполлон Аполлонович снова скрылся из виду. Его довольно долго не было, а когда он опять появился, то нес в охапке гору всякого хлама.
– Вот, смотри. – Он протянул Десяткину какой-то замысловатый предмет, и Валера тотчас узнал в нем кофейную мельницу. – Эту самую мельницу мой предок Аполлонио привез из Измаила. Он брал эту крепость вместе с войсками, которыми предводительствовал Александр Васильевич Суворов.
Валера похолодел. Он выхватил из рук старика мельницу и принялся ее внимательно изучать. Сомнений не оставалось. Это была та самая мельница. Вот и вмятина на медном боку. Он повернул ручку, мельница издала жалобный стон. Валера стал перебирать хлам, кучей сваленный на столе. Все было ему знакомо. Неполный комплект шахматных фигур из слоновой кости, серебряные ложечки…
– Сейчас еще кое-чего принесу, – не обращая внимания на волнение Девяткина, сообщил старик.
Вскоре он вернулся с двумя картинами. Увидев морской пейзаж и женский портрет, Валера без сил опустился на скамью.
– Ты чего? – удивился старик.
– Знаешь, дед, – после некоторого молчания сказал Валера, – тут со мной произошла одна довольно странная история. Дело в том, что все эти вещи я уже держал в руках. И шпоры эти твои, и мельницу… Да все!
– Не может этого быть? – усомнился Аполлон Аполлонович.
– Может! Еще как может!
– Это вряд ли. Возьмем хотя бы эти шпоры. Нашел я их года два назад, и не в самом доме, а на улице, в земле ковырялся и выкопал. Теперь мельница… На чердаке обнаружил. Ложки – под полом, видать, кто-то из прислуги спер, припрятал, да так и не забрал. Или вот, картины…
Десяткин пристально смотрел на старика, силясь что-то вспомнить.
– Шахматишки эти… – продолжал жужжать старик. – Нет, никак невозможно… Что за глупости?.. Видел, не видел… Да я тебе еще не все вынес. Ты думаешь, эта мелочь – все, что я здесь обнаружил? Нет, позвольте… Не на того напал, паренек… Здесь, если покопаться, много кое-чего можно найти. А он: видел, не видел… Налить, что ли, еще, – старик, даже не глянув на Валеру, потянулся к бутылке.
– Постой, дед! – повелительно сказал Десяткин. – Постой, не торопись. И так уж достаточно вылакал…
– Ай, я так и знал, – заканючил Аполлон Аполлонович. – Вот она… нынешняя молодежь, из рук рюмку вырывает. Да слыханное ли это дело?! Налей, чего жмешься. Я же тебе все это отдаю. Бесплатно, может быть, отдаю. Чего же ты?.. А, паренек?
– Как твоя фамилия?! – строго спросил Валера.
– Фамилия? Ты что же, только пофамильно наливаешь? Ну и ну! Вот времена настали. Даже в самую лихую годину, даже в войну, и то, когда наливали, фамилию не спрашивали. Имя, бывало, спрашивали, а вот фамилию…
– Фамилия! – заорал Валера.
– Ой-ой, – переполошился старик, – ужас-то, ужас! Такой и убить может, тюкнет топориком… или ножичком пырнет… Ой, батюшки, черт гостя послал.
– И убью, – пообещал Валера, – если фамилию не скажешь.
Он схватил со стола одну из шпор и, выставив ее перед собой, двинулся на старика.
– Караул! – завизжал тот и попытался убежать в дом, но Валера отрезал ему путь к бегству.
– Так как твоя фамилия, старый пень?
Старик молчал, то подскакивая к Десяткину, то вновь отбегая в сторону.
– Гракхо! – вспомнил Валера. – Гракхо, стало быть? Итальяшка, значит. Потомок римского трибуна, значит? Постой-постой… Уж не Горохов ли твоя фамилия?
Старик замер и как-то даже присел.
– Точно! – заорал Десяткин. – На кого это, думаю, он похож? Час думаю, два думаю… Не могу вспомнить. И вспомнил! Еще как вспомнил! Есть у меня дружок закадычный, Флегонтыч-Ферапонтыч. Это он, кстати, наколку дал. На проклятый этот Чернотал. Так вот, его фамилия тоже Горохов. Родственнички, значит, или как? А может, даже брательнички? А, Аполлон? А знаешь, как я вас вычислил? Внешне-то вы вроде не похожи. Но повадки… Прямо один к одному! До водяры оба охочи, до халявной… Налей да налей! На дармовщину. Ну, падла, сейчас я тебя мочить буду, и не этой вот финтифлюшкой, – он швырнул шпору на стол, – а по-настоящему. Ах ты недобиток барский! – Валера поднял с земли увесистую жердину и двинулся на Аполлона Аполлоновича.
