– Вроде гроза собирается, – неуверенно проговорил Десяткин.
– Давно пора, – поддакнул старик, – а то парит и жарит. Уж какой день…
– А дождь нам не помешает?
– А чего ему мешать? Не размокнем, не сахарные… Еще и копать будет легче.
– Так где находится твой клад? Под тополями, что ли?
– Приедем на место, покажу…
– А не боишься, что я тебя в потемках тюкну лопатой по башке? – зловеще произнес Валера.
– Не боюсь, – невозмутимо ответил Аполлон Аполлонович. И в словах его Десяткину послышалась насмешка.
«Да не водит ли он меня за нос? – с тревогой подумал Валера. – Если так, тогда я его измолочу, как собаку. Но ведь он это прекрасно понимает: зачем же тогда едет. А что, если возле тополей их поджидает сообщник, тот же Флегонтыч-Ферапонтыч. Но для чего? Ограбить? Но денег с собой немного. Кроме того, он справится и с двумя стариками. Нет, тут что-то не то. Все-таки слишком быстро старик раскололся насчет клада. Весьма подозрительно. А может, он не врет. Ведь действительно, куда он может деть ценные вещи? Только толкнуть специалисту вроде него, Десяткина. Ладно, не стоит пока забивать голову…»
Они проехали совершенно пустынную в этот час деревню и выехали на тракт. Тем временем совсем стемнело. Туч не было видно, но дышать стало вовсе невмоготу. Десяткин включил фары, и машина неспешно покатила по ухабистой дороге. Неожиданно впереди сверкнули две огненные точки.
– Кошка, – сказал Десяткин.
– А может, нет, – откликнулся старик.
– А кто же тогда, заяц?
– Черт.
Валера хмыкнул:
– Мрачно шутишь, старик.
– А ты знаешь, какой сегодня день? – спросил Аполлон Аполлонович.
– Среда. Или четверг? Я в этих путешествиях совсем со счету сбился.
– При чем тут среда или четверг. Сегодня канун Иванова дня.
– Какого дня?!
– Иванова. А еще краевед… Иванова дня не знает. Ночь на Ивана Купалу – слыхал?
– А, понятно. – Валера деланно засмеялся. – Ночь, когда всякая нечисть по земле шастает.
– Вот-вот. А знаешь ли ты, краевед, что в эту ночь лучше всего выкапывать клады?
– По-моему, для этого нужен цветок папоротника? – вспомнил Валера, выказывая некоторую начитанность.
– Правильно, краевед! Но лишь в том случае, когда местонахождение клада неизвестно. А мне оно известно.
– Смотри, вон еще по дороге чьи-то глаза сверкают, – сказал Десяткин. – А это кто, по-твоему? Тоже черт?
– Ведьмы.
– Ну ты даешь… Ведьмы… А послушай, старик, как все-таки ты узнал о местонахождении клада?
– При помощи волшебства, – как ни в чем не бывало сообщил Аполлон Аполлонович. – Сидя в одиночестве, среди развалин, многое начинаешь понимать. К тому же общение с призраками…
– С какими призраками?
– Да мало ли… Прежние обитатели поместья. Невинно убиенные. Там, знаешь, в двадцатых годах трудкоммуна была, в тридцатых детская исправительная колония. Ты думаешь, стены не сохраняют память?
– Ничего я не думаю, – отрезал его Десяткин. – Попугать меня, что ли, решил? Это ты зря. Так, говоришь, призраки тебе подсказали, где лежит сокровище? Как бы нам не прозевать в потемках эти тополя.
– Не прозеваем, – отозвался старик, – место приметное. Да вот и они, останови машину.
– Постой, не торопись. Куда это ты собрался? Успеешь. Сначала скажи, где лежит клад, а потом иди. Если ты опять какое-нибудь коленце выкинуть задумал, пеняй на себя.
– Все угрожаешь, – промолвил старик. – Не бойся, не сбегу. Можешь вылезать… сейчас покажу.
Десяткин вылез из машины, и густая летняя ночь обступила его. Несмотря на то, что фары машины остались включены, они словно разбивались о неожиданную стену мрака. В трех метрах уже ничего не было видно. Правда, дышать стало полегче. Подул слабый ветерок, и листва тополей зашелестела, будто сотни невидимок шептали нечто неясное, но чрезвычайно важное.
Далеко на востоке края туч уже вспыхивали неживым призрачным светом, но гроза была еще за тридевять земель.
Старик куда-то исчез, и в душу Десяткина вновь закрались подозрения.
– Эй, дед, ты где?! – крикнул он.
– Тут я, иди сюда, только осторожно, не упади с откоса.
Валера достал из «бардачка» фонарик и посветил на голос. Аполлон Аполлонович стоял метрах в десяти от дороги, возле того самого ржавого металлического обелиска, который совсем недавно напомнил Валере торчащий из земли палец.
– Здесь, – хрипло сказал старик.
– Здесь? – недоверчиво переспросил Валера. – Ты хочешь сказать, что под этой жестянкой уже почти восемьдесят лет лежат сокровища?
– Точно, – подтвердил старик.
– Но этой могилке от силы лет двадцать, ну тридцать. И уж никак не восемьдесят. Ты что-то путаешь.
– Видишь звезду?
– А что?
– Точно такая же на гербе рода Елагиных. Перевернутая.
– Не знаю насчет ихнего герба, но могила относительно недавняя.
– Хорошо, – невозмутимо проговорил старик, – я вижу, ты не привык к физическому труду, боишься работы. Тогда я сам буду копать. Давай лопату и кирку…
– Не обижайся, – примирительно сказал Десяткин, – я просто пытаюсь логически рассуждать.
– Сейчас время не рассуждать, а дело делать. Даже если здесь ничего нет, все равно нужно проверить.
– Что значит – ничего нет?! Опять за старое?!
– Ну чего ты все орешь? Успокойся. Копать ведь буду я.
– И черт с тобой, копай на здоровье, а я посмотрю.
– Ты только убери машинку с дороги, мало ли чего… А то лучше подгони ее сюда, чтобы фонари светили.
– Это можно, – охотно согласился Валера. Он вспомнил, что совсем рядом имеется съезд в эту сторону. Через пять минут включенные фары освещали место раскопок.
Валера вылез и с интересом следил за действиями старика. Тот подошел к ветхой пирамидке и схватился руками за звезду, собираясь выкорчевать памятник.
– Тут баба какая-то похоронена, – сообщил Десяткин.
– А ты откуда знаешь?
– Написано же: «…ова» или «ева». Краской масляной. Буквы от времени стерлись. – Ничего тут не написано, – возразил старик. – С чего ты взял?
Десяткин приблизился к памятнику и стал водить лучом фонарика по его ржавым бокам. Действительно. Надпись отсутствовала.
– Странно, – удивился он, – точно помню, были какие-то буквы, только плохо читались.
– Не знаю, что ты видел, – сердито сказал Аполлон Аполлонович, – но время позднее, и ни к чему нам надписи разбирать.
Он рывком выдернул пирамидку из земли и отбросил в сторону. Потом взял кайло и врубился в глинистую землю.
– А если все-таки это настоящая могила? – нерешительно произнес Десяткин.
– Ну и что?
– Неудобно как-то.
– Что тут неудобного. Если могила, засыпем, а памятник поставим на место. Делов-то.
