Обернувшись, он посмотрел на дыру в сетчатой двери. Если пуля, пробив ее, дальше летела по снижающейся траектории…
Да, пожалуй, она могла отшибить ножку, отчего столик повалился на стену. А потом, израсходовав запас энергии, пуля упала на пол.
Джонни осторожно протянул руку, стараясь не порезаться (рука сильно дрожала), и взял черный предмет.
— Что это у вас? — поинтересовался Брэд, он уже полз к Джонни.
— Брэд, вернись! — яростно прошептала Белинда.
— Молчи, женщина, — отмахнулся Брэд. — Что вы нашли, Джонни?
— Не знаю. — Он протянул к Брэду руку. В общем-то он знал, догадался, как только понял, что это не дохлый жук, но он никогда не видел таких пуль. Не она лишила девушку жизни, в этом Джонни не сомневался: от удара пуля расплющилась бы и потеряла форму. А на этой не было ни царапинки, словно она не летела по стволу, не дырявила сетчатую дверь, не отшибала ножку столика.
— Дайте посмотреть, — попросил Брэд.
Подползла и Белинда, заглянула через плечо мужа.
Джонни сбросил пулю на розовую ладонь Брэда. Черный конус в семь дюймов длиной, с вершиной достаточно острой, чтобы поцарапать кожу, и цилиндрическим основанием. Диаметр, как прикинул Джонни, примерно два дюйма. Черный металл ровный и гладкий, ни концентрических насечек у основания, ни яркой точки от удара бойка, ни клейма изготовителя, ни калибровочного знака.
Брэд поднял голову.
— Что за черт? — В голосе его звучало недоумение.
— Дай посмотреть, — дернула его за рукав Белинда. — Мой отец часто брал меня на охоту, я всегда помогала ему перезаряжать ружье. Дай сюда.
Брэд передал ей пулю. Белинда покрутила пулю в пальцах, потом поднесла к глазам. Резкий раскат грома заставил их всех подпрыгнуть.
— Где вы ее нашли? — спросила Белинда Джонни.
Он указал на осколки фарфора под наклоненным столиком.
— Да? — скептически протянула Белинда. — А почему пуля не врезалась в стену?
Хороший вопрос, отметил Джонни. Пуля пробила лишь дыру в сетке да отшибла у столика ножку. Почему же она не долетела до стены?
— Я никогда не видела таких пуль, — продолжала Белинда. — Конечно, я видела далеко не все, но могу сказать, что стреляли этой пулей не из револьвера, не из винтовки и не из ружья.
— Между прочим, я сам видел, что стреляли из ружей, — заметил Джонни. — Из двустволок. Вы уверены, что…
— Я даже не представляю себе, как можно выстрелить такой пулей. На торце нет следа от бойка, это раз. И еще форма. Только дети думают, что именно так выглядят пули.
Дверь между столовой и кухней открылась, ударившись об стену, и они вновь подпрыгнули. Показалась Сюзи Геллер с бледным как полотно лицом. Выглядела она, по мнению Джонни, лет на одиннадцать.
— В соседнем доме кто-то кричит. У Биллингсли. Похоже, это женщина, но точно сказать трудно. Дети боятся.
— Все понятно, дорогая, — ответила ей Белинда. Голос ее был ровен и спокоен, что вызвало восхищение Джонни. — Возвращайся на кухню. Через минуту мы будем с вами.
— А где Дебби? — спросила Сюзи. К счастью, Джозефсоны находились между ней и холлом, так что Сюзи не могла увидеть сетчатую дверь и тело за ней. — Она в соседнем доме? Вроде бы Дебби бежала следом за мной. — Девушка помолчала. — Вы думаете, кричит не она?
— Да, я уверен, что не она, — ответил Джонни, к ужасу своему, вновь едва не расхохотавшись. — Иди на кухню, Сюзи.
Она ретировалась, и дверь закрылась. Оставшаяся троица переглянулась. Затем Белинда вернула непонятную пулю Джонни и на корточках, переваливаясь, как утка, добралась до двери на кухню и открыла ее. Брэд на локтях и на коленях последовал за ней. Джонни еще несколько мгновений смотрел на пулю, думая о том, что сейчас сказала Белинда: такой пулю представляют себе дети. Джонни не раз бывал в начальных классах с тех пор, как начал писать житие Пэта Китти-Кэта. Он навидался детских рисунков, больших улыбающихся папочек и мамочек, стоящих под ярко-желтым солнцем, ядовито-зеленых лугов, на которых росли коричневые деревья, и эта штуковина, которую он держал в руках, казалось, сошла с такого же рисунка, целенькая, новенькая, каким-то образом став настоящей.
Маленький кусачий крошка Смитти, прошелестел голос в его голове, а когда Джонни попытался вспомнить, знает ли он что-нибудь об этом голосе, память выдала чистый лист.
Джонни сунул пулю в правый передний карман и вслед за Джозефсонами пополз на кухню.
4
Стивен Джей Эмес жил по достаточно простому принципу — НЕТ ПРОБЛЕМ.
В течение первого семестра в МТИ[29] его оценки были чрезвычайно низкими, вероятно, из-за атмосферных флуктуаций, но, как говорится, НЕТ ПРОБЛЕМ.
Стив перевелся из электротехники на общетехнический факультет, однако и здесь уровень его оценок оставался прежним. В итоге Стив собрал вещички и перебрался в Бостонский университет (благо располагался он на другой стороне дороги), решив поменять стерильные холлы науки на зеленые поля английской литературы, поближе познакомиться с творчеством Колриджа, Китса, Харди, Т. С. Элиота. Поначалу все шло тип-топ, но в конце первого курса его вышибли за чрезмерное увлечение бриджем и выпивкой. Тем не менее — НЕТ ПРОБЛЕМ.
Стив перебрался в Кембридж, потерся там, играя на гитаре и трахаясь. С гитарой выходило не очень, зато в постели все получалось как нельзя лучше, так что действительно — НЕТ ПРОБЛЕМ.
Решив, что для Кембриджа он уже староват, Стив Эмес сунул гитару в чехол, вышел на шоссе и на попутках доехал до Нью-Йорка.
В последующие годы чем он только не занимался: что-то продавал, поработал диск-жокеем на радиостанции в Фишкилле, транслировавшей тяжелый рок (к сожалению, скоро приказавшей долго жить), и электриком на телестудии, организовывал турне рок-групп (шесть концертов прошли удачно, а потом ему пришлось ночью бежать из Провиденса, задолжав крутым парням около шестидесяти тысяч долларов), но, как указывалось выше, — НЕТ ПРОБЛЕМ.
Потом Стив оказался в Уилдвуде, штат Нью-Джерси, где и выяснилось, что его призвание — ремонтировать и настраивать электрогитары. В этом деле он преуспел, в южной части штата Нью-Йорк и в Пенсильвании его услуги пользовались немалым спросом. Ему нравилось ремонтировать и настраивать гитары. Во-первых, это занятие его успокаивало. Во-вторых, настраивал гитары он лучше, чем играл на них. В это же время Стив перестал курить «травку» и играть в бридж, что еще больше облегчило ему жизнь.
За два года до описываемых событий, живя в Олбани, Стив познакомился с Дэком Эблесоном, которому принадлежал клуб «Улыбка». Располагался клуб на бойком месте, и в нем каждый вечер потчевали блюзами. Впервые Стив появился в «Улыбке» в качестве настройщика гитар, а потом ему доверили всю электроаппаратуру, потому что парня, который ведал пультовой, свалил инфаркт. Поначалу Стив пришел к выводу, что это проблема, возможно, первая за его взрослую жизнь, но он решил взяться за это дело, хотя и побаивался, как бы его не линчевала разгоряченная спиртным публика. До какой-то степени в этом была заслуга Дэка, разительно отличавшегося от других владельцев клубов, с которыми сводила Стива судьба. Дэк не воровал, не волочился за женщинами, не считал, что высшее в жизни наслаждение — втоптать в грязь другого человека, особенно подчиненного. Опять же Дэк любил рок-н-ролл, в то время как многие из знакомых Стиву владельцев клубов эту музыку презирали, предпочитая слушать какого-нибудь Янни[30] или Занфира с его флейтой. Дэк Стиву нравился, чувствовалось, что он из тех, кто тоже живет под девизом «НЕТ ПРОБЛЕМ». Приглянулась Стиву и жена Дэка Сэнди, большеглазая, остроумная, общительная, с роскошной грудью и без малейшего желания наставить мужу рога. А главное, Сэнди тоже излечилась от пристрастия к бриджу. Стив много раз обсуждал с ней причины возникновения неконтролируемого желания повышать и повышать ставку, особенно в игре на деньги.
