— На Маросейку!
Мхов боится не дотерпеть до «Сокола», в свою же семейную квартиру на «Смоленке» он никогда не привозит, и не привозил ни Клару, ни кого бы то ни было ещё до неё.
По дороге Мхов, не в силах успокоиться, расстёгивает ширинку на Клариных джинсах, сквозь тонкое кружево трусов с силой запускает пальцы в мокрую промежность. Клара из последних сил обороняется, обеими руками вцепляется в его запястье, не пускает внутрь себя, хихикает, уморительно-пугливо таращит глаза на безучастный затылок водителя.
Обстановку разряжает телефонный звонок. Это Срамной, он сообщает, что операция по захвату «языка» в очередной раз провалилась.
По словам генерала, дело было так. Как только клиент (он зарегистрировался как Валерий Валерьевич Белов) вышел из казино, к дверям с воем сирены и миганием проблесковых огней подкатил милицейский «Форд». Из него выскочили трое вооружённых ментов в бронежилетах, дружно запихнули этого самого Белова в машину и с теми же понтами отчалили. За ними поехали, посмотреть, чего и как. Ехали-ехали и выехали на Волоколамку. И вот там, не доезжая трёх километров до МКАДа, менты обстреляли группу слежения из автоматов. Палить в ответ по ментовской машине ребята, естественно, остереглись, поэтому скоренько развернулись и прибыли назад ни с чем. Номер «Форда» уже успели «пробить» по базе. Результат знакомый: таких номеров в природе не существует, как, впрочем, и такого человека по указанному адресу.
Честно говоря, Мхову сейчас не до этого. Всё сущее для него ограничивается одной только Кларой; «мерседес» уже въезжает в старый двор в недрах Маросейки.
Вообще-то Мхов старается как можно реже бывать здесь, в месте, где он родился и прожил почти половину своих лет. Раньше в этом доме жили его родители. Но два года назад, отдыхая на Кубе, они утонули в море. Никто не знает, да и не узнает, как это случилось. Просто вышли вдвоём на рыбалку на моторном катере и не вернулись. Позже спасатели нашли перевернутый катер. Не было ни шторма, ни просто маломальского волнения. Это всё, что сообщили кубинские власти. Мхов тогда не поверил, отправился на место, прихватив генерала Срамного. Тот задействовал старые кубинские контакты, провёл детальное расследование. Торчали там две недели. Ничего.
Теряя голову, Мхов выволакивает Клару из машины.
Непослушные пальцы путаются в кнопках кодового замка на парадном.
Стародавний лифт с металлическими решётками постукивает, поскрипывает, тащит их наверх.
Сначала один ключ никак не попадёт в замочную скважину, затем другой всё не желает проворачиваться в замке.
Клара нетерпеливо притоптывает высоким каблуком по истёртому кафелю лестничной клетки.
Но дверь уже открыта, тёмное пространство манит застоявшимся теплом.
— Сейчас, сейчас, погоди, — задыхаясь, Мхов за руку затягивает Клару в прихожую, толчком ноги захлопывает дверь, поворачивает девушку к себе спиной, на ощупь во мраке спускает на ней джинсы, резко нагибает (она громко ударяется лбом о платяной шкаф) и одним движением занимает внутри Клары своё привычное маленькое место.
Оно, это место, отзывается сначала сладким всхлипом, а через долгую минуту — судорожными сокращениями и горячей влагой, которую Мхов, рыча и завывая, смешивает со своей и под громкие вопли Клары валится на пол у её ног.
Некоторое время Клара стоит, как её поставили, покачивается, бормочет что-то себе под нос. Потом глубоко вздыхает, опускается на колени перед лежащим Мховым. Мхов пытается разглядеть в темноте лицо склонившейся над ним Клары. Кажется, Клара улыбается. Он шепчет: «Клара…» Она ему нужна. Она напоминает одну маленькую девочку, на языке у которой ему было так хорошо.
Найденное колёсико скоро превратилось в любимую игрушку. Он мог, забыв о времени, разглядывать его, трогать, он засыпал с ним и перед сном подолгу переживал даваемое колёсиком ощущение почти осязаемого ожидания. Чего? Этого он не знал, но был твёрдо уверен, что что-то обязательно начнёт происходить. Что-то такое, чего не будет больше ни с кем.
И вот однажды он в первый раз увидел колёсико во сне. Оно само по себе катилось посреди печальных, запорошённых снегом равнин, оставляя позади себя ребристый одинокий след. Ему стало до слёз жаль колёсико за это его несказанное одиночество, и он, не раздумывая, пошёл вслед за ним.
Сразу где-то далеко-далеко впереди заиграла музыка, однообразная, ни печальная, ни весёлая, какая-то навязчиво неритмичная. Под эту музыку он и продолжал свой путь, в котором не наблюдалось ничего, кроме него самого, колёсика и лёгкого снега, отвесно падавшего с непроницаемо-молочной вышины.
По всему видно, здесь стояла зима, но холодно не было. Впрочем, тепло тоже не было, а было никак, то есть, совсем никак — странное чувство, будто он оказался в одночасье извлечён из привычной суммы порядка, выпав, таким образом, за пределы всего, что может быть дано в ощущениях.
Старый замок из серого камня встал на его пути как-то сразу: только что не было, а вот уже высится впереди, закрывая полнеба. Он задрал голову, ну, замок, как замок. Громоздкое обветшалое строение, круглые башни (одна из них с часами), цветные витражи, островерхие крыши, именно такие замки бывают в книжках и в кино. Огромные железные ворота, протяжно скрипя, открылись, потом затворились за ним. Небольшой, вымощенный тем же серым камнем внутренний двор был совершенно пуст, только музыка сделалась громче. Ага! Колёсико покружилось-покружилось на месте и побежало к неприметной двери в стене, он — за колёсиком.
Разбухшая деревянная дверь никак не хотела поддаваться. Ему пришлось поднажать плечом, только тогда она, крякнув, приоткрылась, и он проник внутрь.
Музыка с новой силой полилась ему в уши. Он остановился на пороге, не решаясь пройти, слишком необычным оказалось происходящее здесь. Огромное высоченное помещение было убрано красными, зелёными, синими полотнищами. Тонкий шёлк переливался и блестел, освещаемый, наверное, миллионом прозрачных свечек, которые, покачиваясь, висели прямо в воздухе! В дальнем конце залы виднелась длинная деревянная лестница, ведущая наверх. А по всему этому праздничному пространству, звонко смеясь и громко топоча, бегали друг за другом множество нарядно одетых детей, мальчиков и девочек. Поначалу ему показалось, что они играют во что-то вроде догонялок, но, присмотревшись, он увидел в руках у каждого маленькие причудливо изогнутые серебряные луки, а на поясах — кожаные колчаны с маленькими золотыми стрелами.
Дети бегали друг за другом не просто так: шла самая настоящая охота, все против всех! Самое интересное, что убитые мгновенно превращались в маленькие разноцветные карамельки, которые тут же съедались более меткими стрелками.
