– Да поможет им Господь! – воскликнул главный смотритель порта. – Ибо ничто другое не спасет их, если они оказались в такой шторм между Бьюдом и Тинтэйгелом, когда ветер дует с моря!
Засуетились спасатели. С помощью других отважных людей они втащили на вершину Флагштока машину для запуска сигнальных ракет. Потом зажгли синие огни, чтобы те, кто находился на судне, видели вход в гавань, если попытаются войти в нее. С берега было видно, что на борту корабля люди отчаянно пытаются что-то предпринять, но даже самые сильные и умелые руки уже были не в состоянии спасти судно, и «Красотка Элис» понеслась с огромной скоростью на огромную каменную гору рядом с гаванью, где ее ждала неминуемая гибель. Послышались крики людей, которые в последней отчаянной попытке спасти свои жизни стали прыгать за борт обреченного корабля в беснующиеся волны. Синие огни по-прежнему горели, и все всматривались в беспокойные воды в надежде увидеть лицо какого-нибудь моряка, которому удалось бы выплыть к берегу. Приготовили спасательные веревки, но в волнах не промелькнуло ни одного лица. Среди дежуривших на берегу был и Эрик. Никогда еще его исландское происхождение не проявлялось с такой силой, как в этот роковой час. Он схватил веревку и прокричал в самое ухо смотрителю порта:
– Я спущусь по скале к промоине. Прилив усиливается, и кого-то могло затянуть туда!
– Опомнись! – последовал ответ. – Ты что, с ума сошел? Если ты оступишься и соскользнешь со скалы, тебя уже никогда не найдут! Никто не смог бы удержаться на такой скале в такую погоду, да еще ночью!
– Неправда! – возразил Эрик. – Вспомните, как Абель Бегенна спас меня в такую же ночь, когда моя лодка налетела на Галл-рок. Он вытащил меня из промоины, и сейчас, может быть, кого-нибудь туда засосало, как меня тогда.
После этих слов он растворился в темноте. Гора в устье гавани загораживала свет со скалы Флагшток, но он знал дорогу слишком хорошо, поэтому не мог ошибиться. Благодаря смелости и уверенности, вскоре он уже стоял над входом в промоину на округлом камне, подточенном снизу волнами, под ним бушевала вода. Здесь он был в относительной безопасности, поскольку изогнутая форма камня отражала удары волн, и несмотря на то, что внизу все бурлило как в кипящем котле, на пятачке вверху было более-менее спокойно. К тому же скала приглушала рев бури, и у Эрика была возможность как всматриваться в воду, так и прислушиваться. Как только он замер в напряженной позе с мотком веревки в руках, ему показалось, что откуда-то снизу донесся приглушенный, но полный отчаяния вопль. Он ответил громогласным криком. Дождавшись очередной вспышки, он бросил один конец веревки в воду, где, как ему показалось, в пене промелькнуло лицо человека. Почувствовав, что веревка натянулась, он понял, что его план сработал, и что было сил закричал:
– Обвяжись веревкой, я тебя вытащу!
Потом переместился немного в сторону, где ближе к краю промоины вода была поспокойнее, и, найдя точку опоры для ног, стал поднимать человека на выступающий над промоиной камень. Когда оставалось подтянуть уже совсем немного, он на мгновение остановился, чтобы собраться с духом и сделать последний рывок. Он уже наклонился вперед чтобы подать руку тому, кого тащил из воды, но в эту секунду небо прорезал очередной электрический разряд. Он ярко осветил лица как спасателя, так и спасаемого.
Эрик Сансон оказался лицом к лицу с Абелем Бегенной, и об их встрече не знал никто кроме них самих… и Господа Бога.
От внезапного волнения Эрик содрогнулся. Надежда, которой он жил последние дни, в мгновение ока исчезла из его сердца. С ненавистью Каина он посмотрел на того, кого только что спас от верной смерти. Он увидел, что лицо Абеля просияло, когда тот понял, кто его спаситель, но это только усилило его ненависть. Поддавшись этому чувству, он выпустил веревку из рук и сделал шаг назад. В следующую секунду проснувшаяся совесть заставила его снова броситься к краю камня и схватить веревку, но было слишком поздно.
Не успев понять, что происходит, Абель с полным отчаяния криком полетел вниз, путаясь в веревке, которая должна была стать его спасением, и черные ревущие волны жадно сомкнулись над ним.
Словно обезумев, Эрик с округлившимися от ужаса глазами стал карабкаться вверх на отвесную скалу, не думая об опасности, и снедаемый лишь одним желанием: как можно быстрее оказаться среди живых людей, чьи слова заглушат продолжавший звенеть в ушах крик летящего в пропасть Абеля. Когда он взобрался на вершину Флагштока, его тут же обступили со всех сторон, и сквозь рев урагана он услышал, что к нему обращается смотритель порта:
– Услышав крик, мы подумали, что это ты сорвался и упал в море! Почему ты так побледнел? А где веревка? Там, внизу, кто-нибудь был?
– Никого там не было, – прокричал он в ответ, не в силах признаться в том, что бросил своего друга в море в том самом месте и при тех же обстоятельствах, при которых тот когда-то спас его самого. Он надеялся, что будет достаточно солгать сейчас один раз, чтобы больше никто и никогда не вспоминал о сегодняшнем происшествии. Свидетелей не было, а если до конца дней у него перед глазами будет стоять бледное лицо Абеля, такое, каким оно было в последние секунды его жизни, а в ушах будет звенеть его крик, что ж, по крайней мере, кроме него об этом никто не узнает. – Никого, – еще громче повторил он. – Я просто поскользнулся на камне, и веревка упала в море.
С этими словами он затерялся в толпе, а потом незаметно скользнул на тропинку, и помчался вниз по крутому склону скалы Флагшток, и бежал до самого дома.
Заперев дверь на замок, он, не раздеваясь, упал на кровать и неподвижно пролежал так весь остаток ночи, уставившись в потолок. В темноте ему мерещилось бледное мокрое лицо, на котором радостная улыбка сменяется смертельным ужасом, а воспоминание о жутком крике заставляло его сердце замирать от страха.
К утру шторм утих и снова установилась хорошая погода, лишь море все еще выплескивало на берег остатки нерастраченной ярости в виде редких, но мощных волн. На воде покачивались обломки разбившегося корабля. К берегу прибило два тела: одно капитана погибшего кеча, а второе – какого-то моряка, которого никто раньше не видел.
С Сарой Эрик увиделся только вечером. Он не стал заходить в дом, просто заглянул в открытое окно.
– Ну что, Сара? – громко сказал он. – Подвенечное платье готово? В воскресенье свадьба!
Сара была рада, что примирение произошло так просто, но, видя, что буря миновала и что ее страхи были беспочвенны, совершенно по-женски допустила ту же самую ошибку:
– В воскресенье так в воскресенье, – сказала она, не поднимая головы. – Но только если в субботу не вернется Абель.
