Кассир и завхоз тоже поснимали парики, и теперь в них можно было узнать тех самых дуболомов, которых усыпила бабуля. Лица у них были сосредоточенны и серьёзны, только у Семена Карловича в уголке губ, который был виден Егору, застыла не предвещающая ничего хорошего ухмылочка. Он чувствовал себя ягнёнком, которого везут на заклание с последующим приготовлением шашлыка по-карски на природе. Таким беззащитным он ещё никогда себя не ощущал, но сейчас у него не хватало сил порадоваться новым ощущениям. Он даже перестал думать о чем-либо, зная, что за него уже все решили и ему остаётся лишь делать то, что скажут, кроме, разумеется, предательства Светланы. Что ему до всего остального? Пусть загоняют иголки под ногти и наслаждаются его криками – он не против. Пошло оно все к чертям…
Поколесив неизвестно для чего по городу, Семён Карлович посмотрел на часы, развернулся на ближайшем перекрёстке и повёл машину обратно, по направлению к центру. Вскоре они оказались на Бульварном кольце и быстро добрались до Светланиного дома. Заехав во двор, водитель остановился прямо у подъезда и выключил мигалку. Егор удивлённо осмотрелся.
На стоянке, там, где когда-то, казалось, очень давно, стояла его красавица, теперь прилепился проклятый «жигуленок» с мерседесовским двигателем. Внутри никого не было. На лавочке у подъезда все так же сидели три бабульки в чёрных платках и о чем-то судачили, не обращая внимания на происходящее вокруг. Это были те самые старые стервы-дилеры, и Егор пожалел, что не прикончил их, когда были и возможность и настроение. Больше во дворе никого не было. Пусто и мертвенно-спокойно, как после чумы. Даже малыши не пищали на детской площадке.
Похитители спокойно сидели на своих местах и чего-то ждали, не сводя глаз с въезда во двор.
– Какого черта? – хрипло спросил Егор. – Что вы задумали?
Словно муха пролетела в километре отсюда, а не Егор спросил – так отреагировали сидящие в машине на его любопытство. Он попытался выглянуть из машины и рассмотреть Светланины окна, чтобы хоть что-то понять, но его тут же вернули в прежнее положение, больно ткнув локтем в бок. Егор стал нервничать. Ему совершенно не нравилось, что они приехали сюда, куда Светлана просила его не приходить. Ему были непонятны их магические дела, но он точно знал, что ничего хорошего они замыслить не могли, по крайней мере для него и той девушки. Эти зверюги, которые уже умудрились ввести в заблуждение стольких людей и понаделать довольно много странных, необъяснимых вещей, судя по хищным физиономиям, были готовы на все, лишь бы уложиться в срок. Что они собираются делать – взрывать дом или пробивать им, Егором, как тараном двери в её квартиру? Но ведь они бронированные, тут даже его крепкий лоб вряд ли выдержит. Да и зачем им все это? Мучили бы уж его одного в своих казематах в Жулебино, так нет, решили, видать, присовокупить ещё и страдания несчастной беглянки, запершейся у себя дома. Ну, гниды, пробьёт его час! Из каждого, слышите, из каждого сотрудника АО «Судьба» он сделает участника похоронной процессии в качестве наполнителя деревянных ящиков на плечах безутешных родственников, если таковые вообще у них имеются. Больше он никого не станет жалеть и не будет раздумывать о последствиях. Если бы тогда он хотя бы вскользь прошёлся по ним, то те три кикиморы сидели бы сейчас не на лавочке, а в инвалидных колясках. Все было бы легче. Ишь, инвалиды какие нашлись! Да такими инвалидами можно забивать железобетонные сваи без всякого вреда для их, инвалидов, здоровья!
Все эти мысли и чувства кипели и бурлили в голове закованного в наручники Егора, когда во двор въехал Борис Маркович на его красавце «БМВ». Следом за ним вырулил Валера на своём «шестисотом» «мерсе». Увидев все это, Егор почувствовал, что крыша у него сейчас тоже куда-нибудь поедет.
– Вот и славненько! – обрадовался Семён Карлович, вылезая из машины. – Вытаскивайте его, мальчики.
Мальчики послушно вылезли и стали тянуть Егора за локти каждый в свою сторону.
– Ты че упираешься, гад?! – завопил кассир, тужась изо всех сил, в то время как завхоз молча пыхтел у другой двери.
Наконец они разобрались, и Егор очутился на земле, вбирая полной грудью тёплый летний воздух. Поставив свои машины в сторонке, приехавшие вышли и направились в их сторону. Борис Маркович был очень серьёзен, а Валера, глупец, улыбался.
– Егорка, братишка! – бросился он пожимать ему руки, словно не замечая, что они в наручниках. – Ты, как я посмотрю, прикинулся не слабо! А чего глаза такие печальные? Случилось что? – Он сочувственно посмотрел на него и покачал головой:
– Ай-яй-яй, как нехорошо.
Тут лицо его стало злым, и он уже тихо процедил:
– А я ведь предупреждал тебя. Не послушал, так теперь не обижайся, малыш. Я тебе говорил, что не собираюсь из-за тебя два лимона терять. И мне наплевать, что ты обо мне подумаешь, и не зырь на меня так – не поможет. Тебе же говорили по-хорошему, а ты не захотел. Сейчас сделаешь что попросят, и постарайся не огорчать ни меня, ни этих милых людей, которые сделают меня богатым Мне ведь тоже надоело под Толчком сидеть. Уеду я отсюда в Испанию, куплю там домик на побережье и забуду обо всем. Ты меня понимаешь?
Но Егор уже не смотрел в его сторону, потому что был занят тем, что слушал разговор бухгалтера и коммерческого директора у подъезда.
– Ну что, Закревский дал добро? – спрашивал Семён Карлович у Бориса Марковича.
– Дать-то дал, но беспокоится, что могут быть трупы.
– С какой стати? Этот же с нами теперь? – тот кивнул в его сторону, ничуть не тревожась, что он их слышит.
– Кто её знает, как она там? – пожал плечами бухгалтер. – Всякое может быть.
– Но ключи-то привёз?
– Слава богу, сделали наконец. Думал уже, что во всей России такого замка не найдётся. Она ведь двери из Швейцарии выписывала, не хухры-мухры, знала, паскуда, с кем дело иметь будет. Но ничего, ключик все-таки изготовили. Здесь все тихо?
– Да, бабульки постарались, сказали всем, что сейчас особо заразного преступника привезут на следственный эксперимент в четвёртую квартиру. Вон видишь, все из окон таращатся.
– Пусть таращатся. Что они хоть видят-то?
– Все, что положено, – хихикнул Семён Карлович, – «Скорые», оцепление, нас в защитных спецкостюмах и его, – он опять кивнул на Егора, – всего в язвах и струпьях. Так что не волнуйся, Боря, никто и носу на улицу не покажет. А двор, как видишь, мальчики уже огораживают.
Егор отвёл взгляд и увидел, что завхоз с кассиром протягивают вокруг поля битвы жёлтую ленту, привязывая её к деревьям и ограде.
– А Закревский как?
– Ничего, держится пока. Говорит, что, если сейчас не получится, уволит к чёртовой матери.
