Разворот «Весеннее обострение» про обуявшую подмосковных ветеранов темную душевную смуту вызвал бурю эмоций. Читатели, будто в эпоху развитого социализма, письменно благодарили «дорогую редакцию» за своевременно поднятую проблему и охотно рассказывали о соседях и родственниках, по которым навзрыд плакал местный психдиспансер. Правда, на судьбы самих героев публикаций это никак не повлияло. И ревнивец, неверная супруга которого уже вышла из больницы и, надо полагать, в отсутствие неусыпного мужнина надзора с утроенной энергией принялась за разврат, и старушка, заказавшая зятька, сидели в СИЗО в ожидании решения собственной участи. Обоих, кстати, признали вменяемыми, но суда, скорого и справедливого, все не было.
– А! – махнул рукой Стасик на предложение Андрея пойти и разобраться в причине задержки. – Начальство пошлет – я, конечно, пойду, но я и так знаю, в чем там дело.
– И в чем? – поинтересовался Андрей.
– А подержат обоих годик-полтора, пока родные, которых дедки гнобили, от них отдохнут, потом дадут обоим по условному сроку – как раз по тому, который они отсидели, и распустят по домам помирать. Вот и весь сказ. Хочешь, поспорим?
– Не хочу. Противно. Но ответственность за страницу криминала с тебя никто не снимал.
– А я что? Я сделаю. Человек по натуре порочен, преступен и низок. Значит, работа у меня будет все-гы-да-а!
– Утешил, Стас, нечего сказать! – недовольно фыркнула Ксанка.
– А ты, Оксаночка, не огорчайся, – едко заметил Стасик. – Сексуально вожделеть люди тоже будут всегда. И ты – на этой теме конкретно – без куска хлеба не останешься.
– В нашей газете сексуальные темы не муссируются, – заметил Андрей. – Оксана ведет руб рику «Перейдем на личности», и, кстати, очень удачно.
Андрей выразительно посмотрел на тихо просидевшую все планерку Маргариту.
– Что у нас имеется по письмам читателей, Рита?
– Ну, так… Жалобы на маленькие пенсии и высокие цены, – пожала плечами Марго. – Текучка. Трэш. Ничего интересного.
– У меня складывается впечатление, что некоторые наши любители-внештатники плодовитее, чем профессионалы на окладе, – произнес Андрей веско.
В кабинете повисло напряженное молчание. Даже Стас и Костик придержали обычное остроумие.
– Нет? Я не прав? – подтолкнул ситуацию Андрей.
Марго, не поднимая глаз от полированной столешницы, начала потихоньку потягивать носом.
– В чем дело, Маргарита? Что за творческий застой? И когда он закончится?
Девушка, уже откровенно всхлипывая, вскочила из-за стола и выбежала из кабинета. Коллеги, проводив ее ошалелыми взглядами, повернулись к Андрею.
– Так, я чего-то не понимаю… Я что – излишне требователен? Груб, авторитарен?
– Да нет, – нерешительно ответила за всех Валя. – Просто у Риты проблемы. Личные.
– Вам, Валентина Николаевна, – устало вздохнув, произнес Андрей, – лучше других известно мое отношение к влиянию личных проблем на работу. Мне в свое время никакие личные проблемы не мешали давать полторы-две полосы в неделю. С битой мордой, случалось, ходил – не припоминаете? И вообще, работа – лучший антидепрессант. Я не прав?
Валя пожала плечами и ничего не ответила.
– Ну, Андрей Викторович, неправомерно сравнивать себя со слабой девушкой, – не слишком уверенно сказал Борода.
– У журналиста нет пола, Михал Юрич, вы это знаете лучше всех. И нет мелких тем – есть мелкие журналисты.
– Опять задается Полевой, – чуть слышно пробормотал Костик, но Андрей решил не реагировать.
– Хорошо, решим с Богдановой в рабочем порядке. Есть ко мне что-нибудь?… Если нет – всем спасибо, все свободны.
Сотрудники как-то поспешно выбрались из-за стола.
– Валентина Николаевна, задержитесь, пожалуйста.
Валя развернулась от дверей, а еще Андрей поймал встревоженный взгляд Ксанки. Дверь закрылась.
– Валь, присядь, пожалуйста. Что вообще происходит? Я что – как-то по-хамски себя веду? Что это за публичное слезокапство?
– Ну, – замялась Валя. – Знаешь – есть вещи, которые замечают все, кроме тех, кого они напрямую касаются. Как раз тот случай.
– И чего я не замечаю? Ну, говори, говори… Мы же одни.
– Андрюша, все уже в курсе, что Марго от тебя без ума, а ты вот так…
– Без ума-а? – чуть ли не подскочил Андрей. – Это в каком смысле?
– В обычном – влюбилась. Сам знаешь, как это бывает. Умный, красивый, высокий, успешный… От тебя все девчонки балдеют, но с Ритой вот… особенно тяжело.
– Ох, блин, во не свезло-то! – Андрей повел плечами, пытаясь скинуть тяжко-липкую, совсем ненужную ему новость.
– Да, не повезло девчонке, – грустно согласилась Валя.
«Девчонке»?! Да я себя имею в виду!!»
Андрей вскочил и принялся ходить между столом и окном, выходящим на Московское шоссе.
– Она же знает, что я женат, дети у нас растут… И вообще – я занят выше крыши! У меня на глупости ни времени, ни сил нет – на что она рассчитывает? Логика какая в таком поведении?
– Логика! – всплеснула руками Валя. – Ну когда это кого останавливало, Андрюш, скажешь тоже!.. Сердцу не прикажешь.
– Хорошо, любовь-морковь – это хотя бы понятно. А к чему эти выходки – недоделки, задержки?… Публичные истерики? Что за поведение?
– Ну, здесь тоже трудно логику найти. Может, думает, ты почаще ей внимание уделять будешь, к себе вызывать, советовать… Вон ты Зою с собой на задание брал – так Ритка потом два дня рыдала.
– Да уж, дамы… Логики по нулям.
«Понятно, почему в свое время Борода меня из Москвы перетянул. От девчонок избавился, а меня взял».
– И что мне теперь с ней делать? Пользы от нее в этих соплях чуть.
– Не знаю, Андрюша, не знаю.
– Может, ты с ней поговоришь – объяснишь, что я семейный человек…
– Да мы уж с ней сто раз говорили – и я, и Михал Юрич…
– А он что – тоже в курсе?! – остановился Андрей посредине кабинета.
– Да все, все в курсе! – досадливо ответила Валя. – Ты один – нет.
Так ни до чего и не договорившись, они расстались, до конца дня Андрей пребывал в каком-то неприятно взбудораженном настроении. Даже работа над следующим номером не слишком заглушила эти ощущения. Словно виноват в чем-то и пытаешься успокоить совесть обещаниями впредь такого не совершать…
А совесть не верит и продолжает укоризненно качать головой.
Незаметно подступил май с прохладными и ветреными первыми днями. Анна напомнила Андрею, что пора крестить деток, и отправила его договариваться к батюшке, в городскую церковь, где они венчались. Там Андрею выдали отпечатанную на компьютере «Памятку о крестинах» с перечислением того, что надо купить и как себя вести. Меньше всего Андрею понравилось условие о хотя бы трехдневном посте родителей и крестных. А еще надо было съездить в столицу и лично пригласить родителей – а главное, сообщить им о фактическом наличии в семье Ванечки. Тот делался удивительно крепким младенцем, с объемным пузом, громким басом и явно – в непосредственном будущем – буйной, черной, прямо цыганской шевелюрой.
