Поручень лестницы, ведущей наверх, был обернут полосами белой и красной самоклеящейся бумаги и напоминал парикмахерский столб. В верхнем коридоре на струнной проволоке висели истребители: «фоккеры», «спэды», «юнкерсы», «зеро», «спитфайеры», «мессершмитты». Пол в ванной Том выкрасил в ярко-синий цвет, и по нему «плавала» коллекция игрушечных яхт и катеров, огибая четыре белых фаянсовых острова и один белый фаянсовый континент: ножки ванны и основание унитаза.
Наконец Том отвел их вниз, и они сели под коллажем из табличек с объявлениями о приеме кредитных карточек, напротив трехмерной картины с Джоном и Робертом Кеннеди, стоящими на фоне окрашенных золотом облаков. Называлась она «БРАТЬЯ ВМЕСТЕ НА НЕБЕСАХ».
– Вам понравилось украшательство Тома? Что вы думаете? Красиво?
– Очень красиво, – ответил Стью. – Скажи мне, эти птицы внизу… они никогда не достают тебя?
– Родные мои, никогда! – удивленно сказал Том. – Они же набиты опилками!
Ник протянул Ральфу записку.
– Том, Ник хочет знать, не будешь ли ты возражать, если тебя снова загипнотизируют. Как это делал Стэн. На этот раз по важному делу – не для игры. Ник говорит, что потом он тебе все объяснит.
– Валяйте, – ответил Том. – Тебе-е-е о-о-о-очень хо-о-о-очется спа-а-ать… да?
– Да, именно, – ответил Ральф.
– Вы хотите, чтобы я снова смотрел на часы? Я не возражаю. А вы будете раскачивать их взад-вперед? О-о-о-очень… хо-о-о-чется… – Том с сомнением посмотрел на них. – Только я не чувствую себя очень сонным. Родные мои, нет. Вчера вечером я рано лег спать. Том Каллен всегда ложится спать рано, потому что нет телевизора и смотреть нечего.
– Том, ты хотел бы увидеть слона? – мягко спросил Стью.
Глаза Тома мгновенно закрылись. Голова упала на грудь. Дыхание стало глубоким и медленным. Стью в изумлении смотрел на него. Ник дал ему ключевую фразу, но он не знал, сработает ли она. И уж совсем не ожидал, что сработает настолько быстро.
– Все равно что сунуть голову курицы под крыло, – восхитился Ральф.
Ник протянул Стью подготовленный «сценарий» для установки. Стью ответил долгим взглядом. Ник глаз не отвел, а потом кивнул, предлагая Стью продолжать.
– Том, ты меня слышишь? – спросил Стью.
– Да, я тебя слышу, – ответил Том, и его голос заставил Стью вскинуть голову.
Этот голос отличался от обычного голоса Тома, но Стью никак не мог понять, чем именно. Голос Тома напомнил ему о событии, случившемся с ним в восемнадцать лет, когда он заканчивал старшую школу. Перед церемонией они сидели в раздевалке для мальчиков, все парни, с которыми он ходил в школу с… с четырьмя – с первого дня в первом классе, со многими другими – чуть меньше. На мгновение он вдруг увидел, как сильно изменились их лица с тех давних дней, с тех первых дней, и этот миг озарения настиг его, когда он стоял на полу раздевалки с черной мантией в руках. От того видения по телу пробежала дрожь, так же как и сейчас. Лица, на которые он смотрел, уже не были лицами детей… но еще не стали лицами мужчин. Эти лица принадлежали тем, кто оказался между этими двумя четко определенными состояниями. И голос, идущий из темных глубин подсознания Тома, оказался сродни этим лицам, только грусти в нем было неизмеримо больше. Стью подумал, что это голос человека, которому не суждено стать мужчиной.
Но они ждали продолжения, и он продолжил:
– Я Стью Редман, Том.
– Да, Стью Редман.
– Здесь Ник.
– Да, Ник здесь.
– Ральф Брентнер тоже здесь.
– Да, Ральф тоже.
– Мы твои друзья.
– Я знаю.
– Мы хотим, чтобы ты кое-что сделал, Том. Для Зоны. Это опасно.
– Опасно…
Тревога прошла по лицу Тома, медленно, как тень облака по кукурузному полю.
– Мне придется бояться? Мне придется… – Он замолчал, вздохнул.
Стью обеспокоенно глянул на Ника.
Тот беззвучно, одними губами произнес: Да.
– Это он. – Том вновь вздохнул, очень тоскливо. С таким звуком ноябрьский ветер проносится сквозь кроны лишенных листвы дубов. Стью почувствовал, как у него внутри все дрожит. Ральф побледнел.
– Кто, Том? – мягко спросил Стью.
– Флэгг. Его зовут Рэнди Флэгг. Темный человек. Вы хотите, чтобы я… – Опять вздох, тоскливый и долгий.
– Откуда ты его знаешь, Том?
Этого в сценарии не было.
– Сны… во снах я видел его лицо.
Во снах я видел его лицо. Но никто из них не видел его лица. Оно всегда оставалось сокрытым.
– Ты его видел?
– Да…
– И как он выглядит, Том?
Том долго молчал. Стью уже решил, что ответа не будет, и собрался вернуться к сценарию, когда Том заговорил:
– Внешне он ничем не отличается от любого прохожего на улице. Но когда он улыбается, птицы падают замертво с телефонных проводов. Когда он смотрит на тебя определенным образом, твоя простата раздувается, а моча жжет. Трава желтеет и высыхает там, куда он плюет. Он всегда снаружи. Он пришел из вневременья. Он сам этого не знает. У него имя тысячи демонов. Иисус однажды заставил его вселиться в стадо свиней. Имя ему – Легион. Он боится нас. Мы внутри. Он владеет магией. Он может призвать волков и жить в воронах. Он – король пустоты. Но он нас боится. Он боится… того, что внутри.
Том замолчал.
Все трое переглядывались, бледные, как могильные камни. Ральф сдернул шляпу с головы и нервно мял в руках. Ник прикрыл глаза рукой. Стью в горло словно насыпали сухой соломы.
Имя ему – Легион. Он – король пустоты.
– Можешь рассказать нам о нем что-нибудь еще? – тихим голосом спросил Стью.
– Только что я тоже боюсь его. Но я сделаю то, что вы хотите. Но Том… так боится. – Снова этот ужасный вздох.
– Том, – внезапно обратился к нему Ральф. – Ты знаешь что-нибудь о матушке Абагейл?.. Она жива?
– Она жива. – И Ральф откинулся на спинку стула, облегченно выдохнув. – Но она еще не помирилась с Богом, – добавил Том.
– Не помирилась с Богом? Почему, Томми?
– Она в пустоши, и Он поддержал ее в пустоши. Она не боится ни ужаса, который прилетает в полдень, ни ужаса, который крадется в полночь… ни змея не ужалит ее, ни пчела… но она еще не помирилась с Богом. Это не рука Моисея добыла воду из камня. Это не рука Абагейл отогнала ласок, оставив их голодными. Ее надо жалеть. Она прозреет, но прозреет слишком поздно. Будет смерть. Его смерть. Она умрет не на той стороне реки. Она…
– Останови его, – простонал Ральф. – Ты можешь его остановить?
– Том, – подал голос Стью.
– Да?
– Ты тот самый Том, которого Ник встретил в Оклахоме? Ты тот самый Том, которого мы знаем, когда ты бодрствуешь?
