Оля. – Что сделано, то сделано. Главное, сами живы. Могло быть и хуже.
Мельник хмыкнул, зарываясь в куртку и натягивая свитер до носа. Да, могло быть намного хуже. Особенно для самой Оли. Стройняшка с блондинистой косой до пояса так понравилась аборигенам на заправке в Аральске, что те решили забрать настоящую русскую Снегурочку с собой. Лопотали что-то на чужеземном, дышали перегаром, распускали руки. Мельник как раз загружал канистры через заднюю двустворчатую дверь, когда один из местных достал ствол. Началась кутерьма. Баха втянул Олю в салон уазика, следом прыгнул детина в кожанке, вынимая нож. Хорошо еще, что возню разглядел Саня, нажав на газ, едва в машину влетел Мельник. Оборудована «буханка» была что надо: утепленные стекла, две печки, две длинные и неудобные скамейки превращены в кинотеатральные кресла с подлокотниками, так что ехать в салоне было даже комфортнее, чем в кабине. И места тут хватало. Оля забилась к перегородке, пока Мельник с Бахой пытались скрутить незваного гостя. Тот был абсолютно пьян, но успел полоснуть ножом по рукаву куртки Бахтияра. Они сцепились. Резкий поворот ударил обоих о ряд сидений, и парочка грохнулась на пол. Баха отделался отбитой челюстью, а вот незнакомец застыл с собственным ножом в груди. Когда Мельник захлопывал заднюю дверь, машины преследователей еще не показались. Саня увел «буханку» во дворы, проехал через заметенные снегом гаражные лабиринты, окольными путями миновал одинаковые серые здания. Возиться с трупом в городе было опасно. Слишком людно. Придя в себя и переждав час между двумя гаражами-ракушками, друзья вернулись на трассу М-32. До родного Оренбурга оставалось меньше тысячи километров.
Термометр на приборной панели показывал минус восемнадцать градусов за бортом. Машина начинала промерзать, не говоря уж о людях. Одноэтажные домишки давно кончились, исчезли редкие кафе. Ям с кочками становилось все больше. В следующем году дорогу ждал капитальный ремонт.
– Все, приехали, – сказал Саня, останавливая машину.
Мельник отвинтил крышку с фляги, глотнул коньяка и повернулся к водителю:
– Только не говори, что сломался.
– Сплюнь, дубина! Дай лучше хлебнуть, раз гаишники тут не водятся. У меня вообще стресс из-за вас, душегубы хреновы.
Саня сделал два больших глотка, передал флягу Оле и заговорил:
– Че смотрите? Пора избавляться от пассажира. Такой сувенир на границе точно завернут.
Место было подходящее. Далеко от чужих глаз. Цивилизация кончилась часа полтора назад. Вокруг тонула во тьме настоящая казахская степь.
– Пойдем, лопаты только захватите. Под сидушками они.
– Ты хочешь его похоронить? – удивился Мельник.
– Я хочу, чтобы его не нашли и не повесили на нас. Согреемся заодно. – Саня поправил очки, натянул шапку чуть ли не на глаза. – Это… Оль, посмотри пока там пожрать чего в пакете. Организуй, ладно?
– Хорошо, – кивнула девушка, снимая варежки.
Мельник вытащил из-под сидений две лопаты – штыковую отдал Сане, а Бахе вручил саперную.
– Значит, по очереди будем, – подытожил Саня. – Ну что, убийца, освежимся?
Бахтияр молча вышел через заднюю дверь, впуская внутрь облако снежинок. Схватив труп за ноги, он сбросил его на землю и потащил к обочине.
– Завязывай, тебе говорят, – ковыряясь с термосом, сказала Оля.
– Все, умолкаю! – поднял руки Саня. – По сторонам глядите. Если заметите фары, сразу сигнальте.
Мельник пересел на водительское сиденье, и отапливаемая кабина показалась раскаленной сковородой. Из колонок тихо сопела какая-то певичка, дворники скребли лобовое стекло. В свете фар кружили снежные вихри. Мельник снова взглянул на термометр. Минус двадцать. На новогодние праздники к двоюродной сестре Бахтияра они уезжали из плюсовой температуры Оренбурга. Неладное друзья почуяли сразу после границы. Вопреки прогнозам, с каждым километром на улице становилось холоднее. Пока работали обе печки, Мельник обращал внимание на погоду только во время марш-бросков до туалетов или заправок. И уже тогда стало понятно, что двадцатник мороза в городе мало чем похож на двадцатник посреди голой степи.
Несмотря на ужасные дороги, которыми пугал весь Интернет, до Аральска они долетели за пятнадцать часов. Саня был отличным водителем, и даже незнакомые пустынные пейзажи его не смутили. Он словно старался доказать, что легко обойдется и без карт Казахстана, которые из-за безалаберности забыл загрузить в навигатор. Хватило бумажного атласа и советов местных жителей. Через белоснежную степь, где встречались многочасовые перегоны без единой постройки и указателя, где метель засыпала следы гусеничной техники, а вдоль дороги встречались брошенные фуры, уазик протащил пассажиров почти без задержек.
Здорово прошли и сам праздник, и последующие дни. Прием казахстанской родни оказался столь душевным, что Мельник, который в самый последний момент ввязался в это приключение, готов был остаться в Аральске хоть до февраля. Они пели песни, плясали, поедали национальные блюда и слушали местные легенды. Никаких «Голубых огоньков», черт бы их побрал. Совсем обрусевший Бахтияр наконец-то дорвался до родной речи и, казалось, выдавал годовую норму тарабарских слов. Причем заикание ему ничуть не мешало. После посещения Байконура развеселый экипаж уазика в полном составе был готов признаться в любви Казахстану и его жителям… А потом Саня предложил ехать назад ночью, чтобы не терять целый день. И сам выбрал ту злосчастную заправку.
Ветер снаружи свистел и забрасывал уазик снегом. Ритмичные движения дворников гипнотизировали, будто хотели усыпить. Туда-сюда, туда-сюда. Два столба электрического света тьму совсем не пугали.
– Почему именно мы в это вляпались… – прошептала Оля.
Она нервно поправила шапку, перекинула косу с левого плеча на правое. Эта дурацкая привычка сохранилась еще с тех пор, когда Оля с Мельником были вместе.
– Ничего, прорвемся. Дома обо всем забудем. Ты смотри только, лишнего не болтай.
Мельник ожидал, что девушка ответит в духе «за кого ты меня держишь?», но та молчала. Молчала и смотрела в боковое зеркало.
– Юра, там что-то сверкнуло… А если это они?
Мельник присмотрелся, но ничего не увидел. Только снег и черноту.
– Отморозки с заправки… Они же наверняка номер запомнили! – Оля повысила голос. – А если менты?!
– Тихо, да тихо ты, не психуй! Ничего там нету. Да и не проедут они на своих легковушках по такой дороге. Не сунутся даже. Как и к ментам. «Извините, мы тут девушку средь бела дня умыкнуть хотели, но нам помешали эти проклятые рюсские», – так, что ли?
Мельник и сам хотел бы в это верить, но в глубине души не исключал ничего. Он прикурил сигарету, натянул варежки и вылез наружу, сказав Оле, что сменит Бахтияра. Свет фар желтыми струями растворялся в нескольких метрах от морды уазика. Ноги увязали в слое снега, под которым был погребен асфальт. Мельник зашагал вдоль машины, вглядываясь в черное полотно. Никаких сверканий,
