— Ты, долбаный козел! А ну шевели своей говенной задницей, Слышишь меня? Ах ты, педрила! Ублюдок паршивый!
Но голос был похож на голос Эда. Точно похож — даже на расстоянии двухсот или трехсот ярдов.
Водитель «датсуна» газовал вхолостую, как парнишка в спортивной тачке, ждущий зеленого сигнала светофора. Из выхлопной трубы вылетали клубы дыма. Как только ворота открыли достаточный проход для «датсуна», машина прыгнула вперед, проскочив с ревущим мотором в образовавшуюся щель, и тогда Ральф сумел как следует разглядеть водителя. Эд — никаких сомнений.
«Датсун» рванулся по короткой незаасфальтированной дорожке между воротами и развилкой Харрис-авеню. Вдруг раздался гудок, и Ральф увидел, как голубой «форд-рейнджер», движущийся на запад по развилке, вильнул, чтобы избежать столкновения с приближавшимся «датсуном». Водитель пикапа слишком поздно заметил опасность, а Эд, судя по всему, вообще ее не замечал; лишь позже Ральфу пришло в голову, что Эд мог намеренно идти на таран. Раздался резкий визг шин, а затем глухой треск от удара решетки радиатора «датсуна» в бок «форда». Пикап наполовину выбросило за желтую разграничительную полосу. Капот «датсуна» смялся, соскочил с запора и слегка приподнялся; передняя фара звякнула о мостовую. Мгновение спустя оба автомобиля замерли посреди дороги, сплетясь в какую-то несуразную скульптурную композицию.
Ральф застыл там, где стоял, наблюдая, как под передней частью «датсуна» растекается лужа масла. За свои почти семьдесят лет он видел несколько дорожных аварий, в основном незначительных, одну-две серьезные, и его всегда поражало то, как быстро они происходят и как мало в них драматизма. Совсем не как в кино, где камера может замедлить происходящее, или на видеопленке, где при желании можно наблюдать, как машина снова и снова слетает с обрыва; в реальности же обычно мелькала серия быстро сменяющих друг друга смазанных картинок, сопровождаемых торопливыми и невыразительными звукосочетаниями: визг шин, глухой удар железа по железу, звон стекла. Потом voila — tout fini[2].
Существует даже нечто вроде руководства для подобных случаев: как-себя-вести-попав-в-легкую-аварию. Ну разумеется, подумал Ральф. Каждый день в Дерри, по всей вероятности, случается около дюжины столкновений, и, быть может, раза в два больше — в зимнее время, когда выпадает снег и дороги становятся скользкими. Вы вылезаете из машины, встречаете представителя противоположной стороны в том месте, где столкнулись оба автомобиля (и где, как нередко бывает, они все еще стоят, сцепившись друг с другом), осматриваетесь, качаете головой. Порой — по правде говоря, довольно часто — эта стадия знакомства сопровождается сердитыми тирадами: в ход идут обвинения (нередко необдуманные), уничтожающие оценки водительского мастерства оппонента, угрозы насчет судебного преследования. Ральф полагал, что на самом деле все водители пытаются, не высказывая этого прямо и откровенно, выразить одно: «Послушай, придурок, ты же напугал меня до смерти!»
Последний тур в этом невеселом маленьком вальсе — Обмен-Священными-Страховочными-Манускриптами, и именно на этой стадии автомобилисты обычно начинают обретать контроль над своими бурными эмоциями… разумеется, если никто не пострадал — как, например, в данном случае. Порой инцидент заканчивается даже рукопожатием.
Ральф приготовился наблюдать за всем этим со своей удобной позиции меньше чем в ста пятидесяти ярдах от места столкновения, но, как только отворилась дверца «датсуна», он понял, что здесь дело пойдет иначе — что инцидент, быть может, не закончен, а еще только начинается. Было явно непохоже, что рукопожатие будет итогом данной церемонии.
Дверца не просто открылась; она едва не отлетела. Эд Дипно выпрыгнул наружу и застыл возле своей машины, расправив свои костлявые плечи на фоне сгущающихся туч. На нем были вылинявшие джинсы и майка, и до Ральфа дошло, что до сегодняшнего дня он никогда не видел Эда не то что в майке, а даже в рубашке, которая не была бы застегнута на все пуговицы. И что-то болталось у него на шее: что-то длинное и белое. Шарф? Похоже на шарф, но зачем бы ему надевать шарф в такую теплынь?
Эд секунду стоял возле своей изуродованной машины, глядя, казалось, во всех направлениях, кроме нужного. Редкие и резкие подергивания его маленькой головки напомнили Ральфу петуха, осматривающего свой дворик возле курятника в поисках нарушителей границ и захватчиков. От этого сходства Ральфу стало как-то не по себе. Он никогда не видел Эда таким и полагал, что все дело было именно в этом, но… не только в этом. Истина была очень проста: он никогда не видел человека, который выглядел бы так.
На западе, теперь уже громче, пророкотал гром. И ближе.
Из мужика, вылезающего из «рейнджера», можно было сделать двух Эдов Дипно, если не трех. Его колоссальный живот свисал над ремнем зеленых рабочих штанов; под мышками на белой рубахе с открытым воротом расплывались пятна пота размером с большие тарелки. Он задрал козырек своей кепки с надписью Садовод Вест-Сайда, чтобы получше разглядеть человека, протаранившего его «форд». Его лицо с тяжелым подбородком было мертвенно-бледным, за исключением ярких, как от румян, пятен высоко на скулах, и Ральф подумал: «Этот человек на грани инфаркта. Будь я поближе, я бы увидел складки в мочках его ушей».
— Эй! — крикнул толстый мужик Эду. Голос, вырывавшийся из этой широкой груди и объемистого живота, был на удивление тонким, почти писклявым. — Где это ты права получал? В каком-нибудь гребаном «Сиэрсе и Робаке»?[3]
Покачивающаяся и подрагивающая голова Эда немедленно повернулась в сторону здоровенного мужика, как радарная установка, следящая за пролетающим самолетом, и Ральф в первый раз как следует рассмотрел глаза Эда. Он почувствовал, что в груди у него загорелся тревожный сигнал, и неожиданно побежал к месту аварии. Эд тем временем двинулся к мужчине в вымокшей от пота белой рубашке и кепке. Он важно вышагивал на прямых, негнущихся ногах, высоко подняв плечи; его обычная легкая походка совершенно переменилась.
— Эд! — крикнул Ральф, но свежий ветерок — теперь уже холодный, предвещающий дождь, — казалось, отшвыривал звуки еще до того, как они слетали с его губ. Эд и не подумал обернуться. Ральф прибавил ходу, забыв про нытье в ногах и дергающую боль в пояснице. В широко раскрытых, неморгающих глазах Эда Дипно он увидел не что иное, как убийство. У него не было абсолютно никакого опыта, на котором могло основываться такое утверждение, но он не верил, что мог ошибиться и спутать с чем-то этот красноречивый блеск; такой взгляд бывает у бойцовых петухов, когда они бросаются друг на друга и вовсю лупят шпорами.
