– Именно так, Джимми. И фильмы, которые они делают, продиктованы лишь одним соображением.., прибылью.
Первая камера загудела, предупреждая о крупном плане, и Саттер повернулся к объективу. Всякое спокойствие исчезло с его лица, теперь он напоминал ветхозаветного пророка – сильные скулы, темные брови, длинные волнистые седые волосы.
– И наши дети, дорогие друзья, получают грязь. Грязь и отбросы. Когда я был мальчиком.., когда большинство из нас были детьми.., мы собирали двадцатипятицентовики, чтобы сходить в кино.., если нам разрешали сходить в кино.., и мы шли на воскресный утренник и смотрели мультики... Что стало с мультиками, Энтони? А после мультика мы смотрели вестерн.., помните Хута Гибсона? Помните Хопалонга Кассиди? Помните Роя Роджерса? Да благословит его Господь... Рой участвовал в нашей программе на прошлой неделе.., прекрасный человек.., великодушный человек... А потом, может, киноленту Джона Уэйна. Мы возвращались домой и знали, что побеждают хорошие ребята, что Америка – это особое место.., благословенная страна. Помните Джона Уэйна в “Сражающихся ВМС”? И мы возвращались домой в свои семьи.., помните Микки Руни в “Энди Харди”? Возвращались домой к своим семьям и знали, что семья – это самое главное.., что мы любим нашу страну, что доброта, уважение к власти и любовь друг к Другу – это очень важно.., что сдержанность, дисциплина и самоконтроль – самое главное... А самое главное – что Господь всегда с нами!
Саттер снял очки. На лбу и верхней губе выступила испарина.
– А что наши дети смотрят сейчас? Они смотрят порнографию, безбожную грязь, ужасы, насилие, убийства. Сегодня вы идете в кино.., я имею в виду на фильм, разрешенный к показу детям, я не говорю о грязных фильмах для взрослых, которые показывают теперь везде, которые расползаются повсюду, как раковая опухоль, но любой ребенок может их увидеть.., уже нет возрастных границ, хотя это тоже лицемерие.., грязь есть грязь.., то, что не годится для шестнадцатилетних, не годится и для богобоязненных взрослых.., но дети идут на эти фильмы, и еще как идут! И они смотрят фильмы для взрослых, демонстрирующие обнаженное тело, богохульство, прелюбодеяния.., ругательство следует за ругательством, богохульство за богохульством... Эти фильмы разрушают наши семьи, разрушают нашу страну, разрушают веру, законы Господа и потешаются над Словом Господним, предлагая вместо него секс, насилие, грязь и нездоровое возбуждение. А вы говорите – что я могу сделать? Что мы можем сделать? И я отвечаю вам: приблизьтесь к Господу, воспримите его Слово, следуйте примеру безгрешного Иисуса, чтобы эти отбросы, эта грязь потеряли для вас всякую привлекательность... И пусть ваши дети примут Христа, примут в свои сердца, примут как своего Спасителя, своего личного Спасителя, и тогда эта видеогрязь потеряет для них привлекательность, эта “Гоморра” Голливуда перестанет притягивать их... “Ибо Отец весь суд отдал Сыну... И дал ему власть производить суд.., ибо наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия, и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло.., а делавшие зло.., в воскресение осуждения” (Евангелие от Иоанна, глава 5, стихи 22-26-28).
Толпа закричала: “Аллилуйя!"
– Слава Иисусу! – воскликнул певец. Апокалиптический писатель закрыл глаза и кивнул. Толстая актриса рыдала.
Энтони, – тихим низким голосом произнес Саттер, снова привлекая к себе всеобщее внимание, – принял ли ты Господа?
– Принял, Джимми. Я обрел Господа...
– И принял его как личного Спасителя?
– Да, Джимми. Я принял Иисуса Христа в свою жизнь.
– И позволил ему вывести тебя из бездны страха и блуда.., из фальшивого блеска больного Голливуда к исцеляющему свету Слова Божия?..
– Да, Джимми. Христос вернул мне радость жизни, даровал мне цель жить и работать во имя Его...
– Да славится имя Господне, – выдохнул Саттер и улыбнулся. Он потряс головой, словно избавляясь от охватившего его волнения, и повернулся к третьей камере. Помощник режиссера махал руками, показывая, что пора закругляться. – И в ближайшем будущем, в самом ближайшем будущем, я надеюсь... Энтони обратит свои навыки, таланты и опыт на осуществление совершенно особого библейского проекта.., сейчас мы еще не можем говорить об этом, но не сомневайтесь, что мы используем все замечательные приемы Голливуда, чтобы донести слово Божье до миллионов добрых христиан, изголодавшихся по здоровым семейным развлечениям.
Аудитория и гости ответили громом аплодисментов. Саттер склонился к микрофону и сообщил, перекрывая шум:
– Завтра состоится особая библейская служба священной музыки.., наши гости – Пэт Бун, Пэтси Диллон, группа “Благовест”, наша Гейл и “Евангелические гитары”...
Под электронными вспышками аплодисменты еще более усилились. Третья камера с наездом взяла максимально крупный план Саттера, и преподобный улыбнулся:
– До следующей встречи, помните стих 16 из главы 3 Евангелия от Иоанна: “Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в него, не погиб, но имел жизнь вечную”. До свидания! Да благословит вас всех Господь!
Саттер и Хэрод покинули площадку еще до того, как погасли навесные софиты и утихли аплодисменты – быстрым шагом они двинулись по коридорам, устланным коврами и освежаемым кондиционерами. Мария Чен и жена преподобного – Кей ожидали их в кабинете Саттера.
– Ну что ты думаешь, дорогая? – осведомился Саттер.
Кей Эллен Саттер, высокая худая женщина, была обременена многочисленными слоями косметики и такой прической, что, казалось, ее вылепили много лет назад.
– Замечательно, дорогой. Восхитительно.
– Надо было отказаться от этого монолога идиота певца, когда он начал разглагольствовать о евреях, сующихся в шоу-бизнес, – заметил Саттер. – Хотя у нас есть еще двадцать минут, чтобы вырезать это, до того как все пойдет в эфир. – Он надел очки и посмотрел на жену. – Куда это вы обе собрались?
– Я думала показать Марии детскую группу и ясли в общежитии женатых студентов, – ответила Кей Саттер.
– Отлично, отлично! – откликнулся Саттер. – У нас с Энтони запланирована еще одна короткая встреча, а потом вам пора отправляться в Атланту.
Мария Чен бросила на Хэрода вопросительный взгляд. Тот пожал плечами, и обе женщины вышли.
Обширный кабинет преподобного Джимми Уэйна Саттера, в отличие от красно-сине-белых тонов, преобладавших в остальной части комплекса, был декорирован в основном в нежных тонах беж и землянистого цвета. Одну стену целиком занимало окно, выходившее на луг и небольшой клочок леса, оставленный строителями. Позади широкого письменного стола полстены было целиком покрыто фотографиями прославленных и власть предержащих лиц, почетными грамотами, удостоверениями о награждениях, афишами и другими документами, свидетельствовавшими о высоком и стабильном положении Джимми Уэйна Саттера.
