Ахнули, говоришь… – многозначительно хмыкнул Снежкин. – А это идея! – хлопнул он себя по лбу. – Оборву Гребню все струны, пусть на Паганини учится. От одной струны меньше грохота!
Маленький ты еще, – обреченно махнула рукой Наташка.
Маленький не маленький, а идея оборвать Валерке струны очень Гошке понравилась. Пока купит новые, пока натянет… Глядишь, день-два отдыха и выйдет.
На следующий день концерт начался с новой силой. Гошка чуть с балкона не свалился, дожидаясь, когда неугомонный Гребешков выйдет из комнаты хотя бы на минутку.
Как только музыка прекратилась, Гошка кубарем скатился по пожарной лестнице, чуть не проскочив на этаж ниже.
Скрипка лежала на диване. И, казалось, ждала, когда вернется хозяин.
При Гошкином появлении ее струна тревожно тренькнула.
Тише ты! – прошептал он, хватая инструмент за гриф.
В углу испуганно вздохнули. Снежкин крутанулся на месте, прижав к себе скрипку. Ему показалось, что в кресле кто-то сидит. Но это была только тень, какой-то сгусток темноты, который медленно таял в воздухе.
В коридоре послышались стремительные шаги, дверь с грохотом распахнулась.
Отпусти!
Снежкин не ожидал такой прыгучести от своего соседа. Валерка в два прыжка пересек комнату, всем телом навалился на Гошку, одной рукой вырывая скрипку, другой отталкивая его в угол. Как раз туда, где таяли остатки темноты.
Снежкин совершил небольшой полет, удачно закончившийся приземлением на «мягкое место».
Совсем ошалел? – возмущенно зашипел он, барахтаясь на полу.
Не смей ее трогать! – срывающимся голосом прокричал Валерка, сжимая скрипку в руках.
С башкой раздружился? – продолжал ругаться Гошка, чувствуя, как боль растекается по отбитому заду. – Если она тебе так нравится, носи с собой, привязывай к шее.
Больше ничего сказать он не смог, потому что у него неожиданно перехватило дыхание, в груди больно сдавило. Он сидел на полу, как рыба, разевая рот, не в силах вдохнуть.
Гребешков даже не смотрел на него. Он любовно поглаживал инструмент, проверяя, все ли в нем цело. Когда Валеркина ладонь в очередной раз коснулась корпуса, боль в груди у Гошки стала нестерпимой, и, застонав, он откинулся на спину.
Валерка наконец заметил, что с его гостем творится нечто странное, он отложил скрипку в сторону и подошел к соседу.
Эй, что с тобой? – скорее удивленно, чем испуганно, спросил он.
Но Гошке и без его сочувствия уже стало легко и свободно. Он продышался, смахнул с глаз навернувшиеся слезы и стал подниматься.
Не получится из тебя Паганини, – прошептал он, когда к нему вернулась способность говорить.
У Снежкина вдруг появилось желание выхватить у Гребня скрипку и разбить. Он даже голову повернул, соображая, как лучше это сделать и обо что ее можно стукнуть.
Над креслом на мгновение появилось прозрачное морщинистое лицо. Глубокие темные глаза сурово посмотрели на Гошку. Лицо качнулось, недовольно повернулась голова. Как бы намекая, что не стоит об этом думать.
Пока Снежкин шевелил мозгами, Гребень взял скрипку и осторожно положил ее в футляр.
Уходи, – произнес он глухим голосом. – Теперь перед занятиями я буду закрывать окно.
Вот и все.
Гошке ничего не оставалось, как встать и уйти. Своего он добился. Гребешков больше доставать его не будет.
Но что-то мешало Снежкину просто встать и уйти. Была во всей этой ситуации странность, которую Гошка не мог понять.
Удивительный призрак в углу, скрипка…
Скрипка!
Снежкин встал. Пару раз хлопнул себя по штанине, стряхивая невидимую пыль.
Слушай, Гребень, – как можно равнодушней начал он, – откуда у тебя эта скрипка? Раньше ведь другая была.
Валерка щелкнул замками футляра, покрутил колесиком кода.
Уходи, – повторил он, упрямо сжав губы. – Ты мне мешаешь заниматься.
Ой, подумаешь… – протянул Снежкин, борясь с сильнейшим желанием врезать Гребешкову между глаз, отнять инструмент, чтобы потом в каком-нибудь тихом месте выяснить, что с ним не так.
Уходи! – В глазах у Валерки появился нехороший блеск.
– Иду уже! – Гошка тянул время. Гребешков держал футляр в руках и, судя по всему, не собирался с ним расставаться.
Слушай, тебя там мама, кажется, зовет, – как можно уверенней попытался соврать Снежкин.
Мама ушла в магазин, – ледяным тоном отрезал Гребень, внимательно следя за каждым движением соседа.
«Ладно, – решил про себя Гошка. – Не сейчас, так потом когда-нибудь я до этого Вивальди доберусь!»
В музыке он особенно не разбирался, но имена композиторов знал, потому что папа любил ставить талантливого соседа в пример непутевому сыну.
Вот, уже Моцарта разучивает, – говорил он, солидно покачивая головой в такт музыке, влетающей в окно. – А это Шуман, – восторженно произносил он через несколько минут. – Тоже хороший композитор. Георгий, ведь ты не бесталанный человек! Займись чем-нибудь!
И Гошка шел заниматься чем-нибудь во двор.
Ну не любил он музыку, тем более классическую! Что теперь с этим поделаешь?
Во дворе на лавочке, задрав голову, сидела Цветочница и внимательно разглядывала фасад их дома.
Чего это ты сюда зачастила? – грубо спросил Гошка.
Будь они в каком-нибудь другом месте, он бы побоялся близко подойти к Наташке. В любом другом месте она бы его просто не заметила. А здесь, во дворе, он был у себя дома и мог спрашивать кого угодно о чем угодно. И даже такая красавица, как Наташка, должна была ему ответить.
Цветкова надула пухлые губки, прищурившись, посмотрела на Снежкина.
Это ты только что по балконам лазил? – растягивая слова, спросила она.
Твое какое дело?
Не хватало еще, чтобы всякие девчонки его допрашивали!
А я смотрю, кто там такой ловкий человека-паука изображает… А это, оказывается, ты… Молодец!
Да ладно… – зарделся Гошка от неожиданного комплимента. – Подумаешь, ерунда какая…
И часто ты так упражняешься?
Постоянно! – вдохновенно соврал Гошка. Зачем он это делал, и сам толком не знал. Просто ему было приятно, что такая девчонка, как Наташка, стала с ним разговаривать. – Валерка меня часто в гости зовет. А чтобы не ходить кругами, я по прямой, через балкон.
Цветкова снова задрала голову. Из раскрытого окна на шестом этаже неслась музыка.
Скрябин, – зачем-то брякнул Снежкин и внутренне сжался. Сейчас его засмеют.
Наташка посмотрела на него темными красивыми глазами и кивнула. Гошка мысленно выдохнул – угадал.
Глеб… – неуверенно начала Цветочница.
Меня Георгием зовут, – неловко поправил ее Снежкин. – Можно Егором или Гошей.
Гога, значит, – ничуть не смутилась Наташка. – А послушай-ка, друг мой Гога… Можешь ради меня сделать одну вещь?
