Весь ужас заключался в том, что, будучи всего на всего двадцативосьмилетней девушкой, а в душе вообще еще ребенком, Чарли знала об этих стадиях… знала, что происходит с мечтами и надеждами в течение жизни и в ее конце. Она знала, какое опустошение чувствует разочарованный человек на итоговом отрезке. Знала, какая немощь и тяжесть накатывает на него, когда он из последних сил волочит за собой свои стокилограммовые гири, и что чувствует, когда мечты и надежды рвут на части, пытаясь отхватить кусок побольше. Психоаналитику ведь это несложно – вникнуть в суть проблемы, так сказать, погрузиться в чужую личность. Это ведь даже не профессия, а умение слушать, понимать и говорить правильные вещи с позиции, вроде бы, того же самого сидящего перед тобой пациента, но только более холодного и адекватного. Хороший психоаналитик всегда говорит то, что ты бы сказал себе сам, но только если бы был трезвомыслящим и рассудительным. Нет, это не работа, это дар. И таких людей очень мало. Большинство же всего лишь книжные черви, и на помощь их рассчитывать не стоит. Хотя со своей позиции они правы, потому что никто не хочет сходить с ума, а рано или поздно подобная участь подбирается слишком близко к каждому гению своей области.
У Чарли был этот дар, и она прекрасно знала, что рано или поздно ее психика даст сбой. Она уже страдала от приступов паники и паранойи из-за неоднозначности и некоей раздвоенности всего вокруг, двуличности происходящего. Придраться, конечно, можно к чему угодно, но когда вера во что бы то ни было подвергается сомнению ежедневно, у любого крыша поедет. А еще Шарлин никогда и ничему не удивлялась.
Чуть больше года назад она завела свой блокнот. Поначалу тому причиной стали ее потрясающие сны, которые она решила записывать, чтобы со временем научиться управлять, как обещают в книгах. Но дело это не очень продвинулось, поскольку сны имеют обыкновение забываться. Особенно первые. А просыпаться с чувством, что видела нечто потрясающее, но ничего не помнишь – оказалось слишком болезненным. Но, тем не менее, блокнот пригодился. Более того, черный блокнот с голубой плетистой розой, обсыпанной вдоволь блестками, стал ей чуть ли не ближайшим другом. Он помогал бороться с неоднозначностью, оттягивая сумасшествие. Он спасал её, выполняя роль таблетки, удерживающей психику на плаву. Чарли записывала туда вещи, которые помогали ей не сомневаться. В основном, чудеса – так она их называла. Проявления высшего, редкие моменты ясности.
Чарли начала собирать истории. Как, например, о девочке, упавшей с одиннадцатого этажа и не просто оставшейся в живых, но и без единого синяка. Или о везунчиках, переживших авиакатастрофы. Или о погребенных под завалами после землетрясений на долгие недели, и, не смотря на это, спасенных. И таких историй в мире довольно много, если поискать. Наверное, почти у каждого человека в жизни было нечто подобное – момент ясности и полной уверенности в высшем. Сама же Чарли могла похвастаться лишь стечениями обстоятельств – хотя это, в общем-то, тоже в своем роде чудо. Кое-что надуманно, хоть и работало (и может, именно в этом и крылось чудо), кое-что реально.
Чарли искала истоки всего этого, пыталась понять природу – но порой не могла ухватить суть, распознать, кто дергает за нити – человеческий мозг или нечто большее? И именно в этом вопросе пряталась темная половина ее луны: Чарли постоянно нуждалась в различного рода доказательствах и свидетельствах того, что всё не так уж плохо и страшно… что есть нечто большее. В глубине души все люди хотели бы этого, но проблема в том, что на ум всегда приходит история с последней надеждой…. Вдруг на ее месте окажется чернота?
А вдруг нет? – думала Чарли, внося очередную запись.
– Так что вы посоветуете? – промурлыкал клиент, видимо, выждав немалую паузу, прежде чем задать этот каверзный вопрос.
Чарли, глядящая сквозь него во все глаза, моргнула, словно распахивая накрепко закрытые двери. Ленивая истома улетучилась, но вовсе не из-за того, что она была поймана врасплох, а потому что конец этого расплавленного дня замахал флажком перед самым носом. Он спросил, что делать? Хороший вопрос, особенно, если ты ни черта не слушала… и, тем не менее, возможность выволочь свое расплавленное тело из душной гостиной наделила Чарли вдохновением.
– Ну, во-первых, расслабьтесь. – заявила она назидательным тоном. – Обдумайте всё хорошенько еще раз. Шаг за шагом. Только в этом случае я буду за вас спокойна.
Черноволосый мужчина, смотрящий вниз, вскинул брови, и легкая улыбка тронула его губы, что весьма ободрило Чарли. Она улыбнулась в ответ со знанием дела и, поднявшись из-за стола, начала ненавязчиво приближаться к двери. Может, конечно, это могло и обидеть клиента, но она ничего не могла с собой поделать. Хотелось налить себе бокал вина, поваляться в ванной, посмотреть сериал, или даже пробежаться в парке. Хотя этого Чарли не делала уже много месяцев из-за панических атак. Возможно, совсем скоро она и вовсе перестанет выходить на улицу.
– Приходите на следующей неделе. – заманчиво, почти флиртуя, сказала она. – Я думаю, у вас всё должно измениться.
Мужчина небрежно усмехнулся, но на его лице отразилось удовлетворение.
Чарли, видимо, попала в точку, но впредь она поклялась больше так не делать, особенно, в отношении тех, кто пришел к ней впервые, как этот, и чьих потенциальных проблем она не знала. Просто очень хотелось, чтобы он ушел. И сейчас, глядя на исчезающую в проеме двери спину своего последнего клиента, Чарли показалось, что и он в курсе ее мотивов. Хотя, кто знает? Может, его улыбка и вправду говорила – Вы расставили всё по своим местам, мисс Новак. Да благослови вас Бог. А может, и нет…. Хотя, впрочем, какая разница особенно в этот пятничный знойный вечерок, когда желание придаться праздности побило все возможные пределы? Не с друзьями, потому что их не было. Не в питейных заведениях, которых Чарли сторонилась. А по своему – скучно, возможно, и скудно, но для нее иного выхода просто не могло быть. Она редко выходила, но через пару лет перестанет и вовсе.
И это был самый обычный пятничный день. Жаркий летний и ленивый до безумия, но обычный. Летом вообще невозможно работать. Лето предназначено для пляжей, а не для работы – говорила всегда Чарли. И тогда каждый, даже самый обычный день станет желанным.
Несколькими часами позже, опускаясь, практически сползая на стул, именно об этом Чарли и подумала…. О том, насколько обычным был этот день, и насколько часто она грустила из-за отсутствия приключений, хотя с ее-то проблемами, о каких приключениях может идти речь? Чарли ненавидела себя за слабость, но ничего поделать не могла. А вот сейчас вся сгорбленная, напряженная и больше не доверяющая ни себе, ни своей психике, Чарли была готова отдать многое за обычность и рутину дней, которые так ненавидела раньше.
