Кестрель и Джейд искоса взглянули на Мэри-Линетт. Та пожала плечами, часто дыша.
Мэри-Линетт видела, что Ровена тоже наблюдает за ней, но вовсе не с таким ошеломленным видом. Она выглядела озабоченной, удивленной и огорченной.
— Вы встречались, — сказала она.
— Я собиралась рассказать тебе, — призналась Мэри-Линетт. — Он приходил к нам домой. Расспрашивал мою мачеху о тебе, о твоих сестрах и о твоих друзьях… Сказал, что должен сам выбирать вам друзей, потому что он — глава семьи.
Сестры посмотрели на Эша, сузив глаза.
— Значит, ты и вправду здесь ошиваешься, — сказала Кестрель. — И как давно?
А Ровена спокойно спросила:
— Что ты на самом деле здесь делаешь?
Эш перестал держаться за голень.
— Может, мы сядем и поговорим обо всем, как разумные люди?
Все посмотрели на Мэри-Линетт. Та глубоко и спокойно вздохнула. Она все еще чувствовала, что кожа ее будто наэлектризована, но сердце уже билось ровнее.
— Да, разумеется, — сказала она, постаравшись взять себя в руки, чтобы всем стало ясно: она пришла в себя.
Подводя ее к дивану, Марк прошептал:
— Должен тебе сказать: никогда прежде не видел, чтобы ты вела себя так безрассудно. Я тобой горжусь!
«Даже старшие сестры должны время от времени отдыхать», — подумала Мэри-Линетт. Она рассеянно похлопала его по спине и устало опустилась на диван.
Эш устроился в плюшевом кресле. Ровена и Кестрель сели рядом с Мэри-Линетт, а Джейд с Марком — на тахте.
— Хорошо, — сказал Эш. — Может, сначала познакомимся? Это, я полагаю, твой брат?
— Марк, — произнесла Мэри-Линетт. — Марк, это Эш.
Марк кивнул. Они с Джейд держались за руки. Мэри-Линетт видела, как Эш опустил глаза, глядя на их сплетенные пальцы. По выражению его лица ничего нельзя было понять.
— Ладно, давайте ближе к делу. — Эш взглянул на Ровену, — я здесь для того, чтобы забрать вас домой, там все по вас очень соскучились.
— Как бы не так, — выдохнула Джейд.
— А что, если мы этого не хотим? — Кестрель коротко и угрожающе улыбнулась.
Мэри-Линетт удивило, что Эш не улыбнулся в ответ на эти слова. Сейчас он вовсе не выглядел ленивым, саркастичным или самодовольным. Скорее, он был похож на человека, которому нужно завершить работу.
— Мы не можем уехать домой, Эш, — сказала Ровена. Она дышала прерывисто, но держала голову высоко поднятой.
— Вы должны вернуться домой. Иначе последствия будут весьма серьезными.
— Мы догадывались об этом, когда уезжали, — проговорила Джейд почти тем же тоном, что и Ровена, и так же высоко подняв голову.
— Сомневаюсь, что вы подумали об этом как следует. — В голосе Эша появилось раздражение.
— Мы лучше умрем, чем вернемся! — заявила Джейд.
Кестрель бросила на нее быстрый взгляд, подняв одну бровь.
— Ну что ж, прекрасно, я вас предупредил, — натянуто произнес Эш и помрачнел.
Вид у него был настолько решительный, что Мэри-Линетт никогда не подумала бы, что он может так выглядеть. По крайней мере, сейчас он ничуть не был похож на большого ленивого кота. Скорее уж на изящного и подтянутого тигра.
— А теперь послушайте меня внимательно, — сказал он. — Есть кое-что, чего вы не понимаете. Я сюда не в бирюльки играть приехал. У меня мало времени. Не отослать ли ваших маленьких друзей домой? Мы должны обсудить все в семейном кругу.
У Мэри-Линетт руки сжались в кулаки.
Марк вцепился в Джейд; та слегка оттолкнула его локтем и нахмурилась:
— Возможно, так и вправду будет лучше.
— И не подумаю тебя оставить.
Ровена закусила губу.
— Марк…
— И не подумаю! И не надо меня защищать. Он не дурак. Рано или поздно он сам поймет, что мы знаем о Царстве Ночи.
Ровена невольно затаила дыхание. Кестрель сохраняла самообладание, но все ее мышцы напряглись, будто она вновь приготовилась к сражению. Глаза Джейд наполнились серебром, Мэри-Линетт сидела очень тихо.
Все смотрели на Эша. Но тот лишь закатил глаза.
— Я знаю об этом, — сказал он с невероятным терпением. — Я хочу вышвырнуть тебя отсюда, дурень ты несчастный, прежде чем обнаружу, сколько ты знаешь.
Сестры уставились на Эша. Мэри-Линетт открыла было рот, но не нашлась что сказать.
— Я думал, ты не любишь людей, — сказал Марк.
— Не люблю. Я их ненавижу, — бодро заявил Эш.
— Тогда почему ты хочешь меня отпустить?
— Потому что, если я тебя убью, мне придется убить и твою сестру, — сообщил ему Эш с любезной плотоядной улыбкой.
— Ну и что? Почему ты ее жалеешь? Она же тебя ударила.
Эш сконфузился и не сразу ответил:
— Это так, но я могу изменить свои намерения в любую минуту.
— Нет, постой, — сказала Джейд. Она сидела, поджав под себя ноги, и свирепо глядела на брата. — Все это подозрительно. Почему это ты вдруг стал беспокоиться о смертных?
Эш ничего не ответил. Он с ожесточением глядел на огонь в камине.
И никто другой, как Ровена тихо произнесла:
— Потому что они духовные супруги.
Наступило молчание. Затем — взрыв восклицаний:
— Они — кто?! Ты имеешь в виду, как я с Джейд?
— Ох, Эш, вот это номер! Видел бы все это наш отец!
— Я не виновата, — сказала Мэри-Линетт. Все обернулись к ней, и ей на глаза навернулись слезы.
Протянув мимо Кестрель руку, Ровена положила ее на плечо Мэри-Линетт.
— Ты думаешь, что это на самом деле правда? — спросил Марк, переводя взгляд с Мэри-Линетт на Эша.
— Да. Думаю, правда. И я не знаю, что со всем этим делать, — ответила Мэри-Линетт, едва сдерживая слезы.
— Это правда, — угрюмо сказал Эш. — Но это не значит, что мы должны что-то с этим делать.
— О да, в этом ты прав! — воскликнула Мэри-Линетт, обрадовавшись, что опять рассердилась.
— Итак, собирайте свои игрушки и марш домой, — скомандовал Эш сестрам. — Забудем обо всем. Будем считать, что ничего не было.
Наблюдая за ним, Ровена слегка покачала головой. В ее глазах стояли слезы, но она улыбалась.
— Вот уж никогда не думала, что услышу от тебя нечто подобное. Ты так изменился… просто не верится.
— Мне самому не верится, — мрачно пробормотал Эш. — Может, это сон.
— Но теперь тебе придется признать, что обычные люди — это не отребье. Разве ты можешь быть духовным супругом какого-то отребья?
— Хорошо. Все замечательно. Люди — великолепны. В этом мы единодушны, а теперь — пора домой.
— Когда мы были маленькими, ты был такой, каким я вижу тебя сейчас, — сказала Ровена, — а потом вдруг стал вести себя так, будто ты лучше всех. Я всегда знала, что многое в тебе — просто поза, за которой скрывается страх. И всегда была уверена, что на самом деле ты и сам не веришь в ту мерзкую чепуху, которую несешь. Где-то глубоко внутри ты все тот же славный малыш, Эш.
