Дорогу Боря, к счастью, запомнил хорошо и одолел довольно быстро. Проходя мимо деревни сектантов, он знай оглядывался, опасаясь быть замеченным. Но дорога была безлюдной, ворота прикрыты, а недавнюю Борину надпись на белоснежной стене забелили. Правда, буквы, жирные и черные, словно тараканы на коммунальной кухне, здорово просвечивали сквозь побелку и казались еще чернее, чем были изначально. В другой раз Боря воспользовался бы случаем и еще что-нибудь там написал, но сегодня было не до того.
– За хлебушком опять пожаловал, юный археолог? – спросила Василина, приглашая Борю во двор.
– Да нет, сегодня не за хлебушком. Мне очень нужно поговорить с вашей мамой. Вы можете меня к ней проводить?
– Чего не могу, того не могу, – развела руками женщина. – Вчера отвезла маму в город на операцию.
– Вот беда! – вырвалось у Бори.
– А ну не кличь мне тут беду! Мама после операции, возможно, встанет на ноги!
– Извините… пусть поправляется ваша мама… Беда у меня случилась, со всей нашей группой!
Боря торопливо и сбивчиво рассказал в общих чертах о произошедшем, за исключением снов и того, о чем не мог говорить. Василина нахмурилась:
– В опасное вы дело влипли, ребята! Боюсь, твоим спутникам уже не помочь. Конечно, может быть, они просто сильно устали и крепко спят…
Боря решительно покачал головой.
– Тогда, дружок, не стоит тебе сегодня туда возвращаться. Если твои спутники просто спят, то хорошо. Если же нет… То ты им все равно ничем не поможешь. Переночуй у меня, а завтра вместе пойдем и посмотрим.
Первой мыслью Бори было согласиться, но он тут же с возмущением прогнал ее от себя. Василина хотела спасти хотя бы его, это, безусловно, похвально с ее стороны, но ему как быть? Ведь там осталась Натка! Как он после этого посмотрит в глаза матери, что ответит отцу? Что бросил ее и убежал? Да и потом, не совсем он беззащитен перед неведомым ужасом. Ведь есть же у него камешек, который до сих пор успешно отгонял эту нечисть. А может, как раз и получится оборонить дом и ребят? Может, они и проснутся к тому времени? А вдруг уже проснулись и ищут его по лесу да по зловещему городищу…
– Нет, спасибо, тетенька, но я должен вернуться. Там моя сестра…
С этими словами Боря развернулся и, не слушая никаких возражений, быстро пошагал в сторону леса. Солнце уже закатывалось.
«Натка, Натка, Натка!» – настойчиво билось в голове, отгоняя сон. Фишка медленно пошевелилась, еле справляясь с непослушным, будто каменным телом. Ее кто-то звал, или это показалось? Включила на мобильнике фонарик, обвела им темную комнату – у Ольги, спавшей на соседнем матрасе, на щеках виднелись влажные дорожки. Опять плакала во сне, но если кого и звала, то явно не Натку. И Марина с Таней крепко спали. Может, опять Боре кошмары снятся? Так уж было не раз у Бори с Наткой – если один из них сильно нервничал, то другой каким-то непостижимым образом чувствовал это на расстоянии.
Держась за стенку, Фишка доплелась до комнаты парней, но, к своему великому испугу, Бори там не обнаружила.
– Эй, ребята, а где Борька?
Никто и с места не сдвинулся. Фишка вышла в коридор, убедилась, что брата нигде нет, и вернулась к парням. Отодвинула фанеру от окна, распахнула шторы, приблизилась лицом к окну, чтобы выглянуть во двор… И вдруг с другой стороны прямо к стеклу прильнуло другое лицо, бледное и мерзко ухмыляющееся. На сей раз это была не старуха, а какая-то незнакомая женщина средних лет. Фишка, вскрикнув, отпрянула. Мелькнула слабая надежда – может, это из деревни? Женщина ухмыльнулась еще гаже, коротко мотнула головой и приставила к стеклу руки – грязные, со скрюченными пальцами и знакомым налетом.
Натка отскочила назад, зацепив фанеру, подпирающую второе окно. Фанера упала, а девушка увидела и в этом окне темный силуэт, а спустя пару секунд рядом с ним возник еще один.
Где же Боря со своим камешком?! Фишка услышала из спальни девчонок грохот и метнулась туда. Фанера от окна была отвалена, штора отодвинута, и в форточку заглядывала уже знакомая старуха, пытаясь открыть нижний засов. Из-за ее плеча выглядывало еще одно лицо.
Натка схватила табуретку и швырнула прямо в эту старуху, но в ответ услышала лишь тоненький дребезжащий смех. А потом раздался звук, от которого сердце Фишки ушло в пятки. Она медленно вышла в коридор, к входной двери. Та была нараспашку, и в проеме виднелось несколько фигур…
Ну надо же было так заблудиться! Боря в темноте плохо видел дорогу, пошел огибать ельник не с той стороны и едва не грохнулся с обрыва. Потом вернулся и долго вспоминал, как же они в прошлый раз спускались. Спуск, помнится, был крутой, Степа тогда умело выискивал пологие места, но сейчас в этой темнотище попробуй их найди. Лучше бы он длинной дорогой пошел, честное слово! А теперь нужно быть очень осторожным, так как при несчастном случае никто его здесь искать не станет.
Путем долгих проб и ошибок, занявших, наверное, часа два, Боря все же спустился к дому. В окнах темно, все наверняка еще спят, подумал он, но тут же вздрогнул – дверь была распахнута настежь. Боря бросился внутрь, не слишком думая о последствиях. Щелкнул выключателем – свет не зажегся. Прислушался – в доме царила тишина и чувствовался какой-то странный запах. Фонарик на мобильнике работал исправно, и Боря, набравшись смелости, зашел в комнату, где оставил сестру.
В комнате никого не было. Наполовину оторванная и вдобавок разбитая форточка жалобно покачивалась на одной петле. Боря в ужасе стал осматривать комнату. Но никаких других следов борьбы не обнаружил, разве что табуретка валялась на полу у окна.
А вот в другой комнате, где еще несколько часов назад мирно спали трое парней, следы борьбы явно имелись. Старательно прикрепленный Борей засов на этот раз валялся на полу, отломанный вместе с куском дерева. Разбиты были оба окна, рядом с одним валялись останки небольшой фанерной тумбочки, разнесенной в щепки.
Под ногой что-то звякнуло. Боря нагнулся и поднял заколку – маленькую, разноцветную, со стразами. Это была заколка Фишки.
Мальчик выбежал в коридор. Вот комната профессора, дверь по-прежнему закрыта. Боря взялся за ручку, слегка потянул на себя… Дверь упала, чуть не ударив его по голове.
В этой комнате странный запах ощущался сильнее, чем в других. Профессора не было. На столе лежал фонарь и какие-то бумаги, а портфель, с которым Иван Евгеньевич никогда не расставался, валялся на полу, содержимое рассыпалось. Сам не зная, зачем это делает, Боря стал запихивать бумаги обратно. Сложив, увидел на полу еще что-то маленькое, завернутое в тряпочку. Так и есть – это была та самая брошь с изображением лошади. Мальчик машинально сунул и ее в портфель, но спустя несколько секунд вновь вытащил и переложил к себе в карман. Осмотрев комнатку внимательней, Боря увидел под кроватью… свой синий камешек. Машинально сунул руку в карман – нет, его камешек на месте, а это, наверное, профессорский. Ведь говорил же Иван Евгеньевич, что получил такой же вместе с брошью. «Против старухи не поможет, но от ее слуг убережет. А брошь не для защиты – у нее другое предназначение» – вспомнились слова профессора.
