— …из-за наветов клеветников и завистников…
Был изгнан отовсюду и разорен, объявлен банкротом, опозорен всенародно и окончил свой земной путь…
— …в сырых и холодных? Казематах? Меблированных комнатах?
Меблированных комнатах. От приступа астмы, этой болезни нищих и простецов. Я, владеющий тайной бессмертия и полного и абсолютного исцеления! Пришлось начинать все сначала. Не буду перечислять всех страданий, выпавших мне на долю в этом воплощении. Скажу лишь, что за все свои муки и труды, направленные на магическое просвещение человечества я получил взамен всеобщее презрение, телесные страдания, отчаянье и духовный паралич!
Однако мне удалось выпестовать узкий круг последователей, разумеется, далеко не столь сведущих в тонких делах магии и отворить двери пространства и времени, обосновавшись внутри извечного света, в самом сердце мира, чтобы без помех заниматься тут своими опытами. И, наконец, удалось мне подманить Скрижаль Силы и спасти ее от грязных лап прислужников мрака, чье имя — Хаос… Ибо поведали мне ангелы, сиречь духи света, что именно мне по праву принадлежат сокровища великих знаний, запечатленные на скрижали, и по праву надлежит мне возвыситься… Так, брат Пердурабо?
— Истинно так, — согласился брат Пердурабо.
Ангелы служат мне, как служили они моим предыдущим воплощениям — со рвением не меньшим, а может, даже и большим, ибо за время реинкарнаций укрепил я свое световое тело до мощи неизъяснимой…
— Велика, стало быть, она, эта ваша мощь, — солидно кивнул Шендерович, тем не менее, слегка ерзая по подушке, — ежли ангелы, эти вольные сыны эфира служат вам… и что они, извиняюсь, делают?
— Ангелы, — пояснил Мастер Терион, — как любая разумная субстанция, умеют излагать свои мысли. И, ежели их спросить, могут ответить. Ежели их как следует спросить, с пристрастием. Мой нынешний медиум, — он кивнул в сторону брата Пердурабо, — узрел их в стеклянном шаре, коий я храню еще со времен своих прежних воплощений. И поведали они, что придет муж блистающий, как зарница, грозный, как полки со знаменами. Он прорвет завесу времени и пространства и принесет с собой скрижаль, ибо он со скрижалью — одно, и сущность ее тянется к его сущности, как железо к магниту.
— Или наоборот, — рассеянно покивал Шендерович.
— Или наоборот. И если Погубитель Погубителей уже отдохнул и соблаговолит пройти и поглядеть…
Шендерович неохотно поднялся, опасливо озираясь на угрожающе нависшее опахало. Гиви, опахалом не обремененный, торопливо схватил с блюда инжир и двинулся следом за процессией. Дети пропустили его и сомкнулись за спиной. Эх, подумал Гиви, плохо дело, при этом дурдоме они, похоже, вроде санитаров…
— Пойдем же, о, Могучий, и пусть лицо увидит лицо!
* * *
Тропа оборвалась у очередной ласточкиной норы-переростка. Темный зев вел в пещеру, нутро которой после яркого солнечного света, показалось Гиви совсем темным, но, уже войдя внутрь, подпираемый Детьми, он понял, что в пещере царил лишь относительный полумрак — по обеим сторонам ковровой дорожки чадили, трепеща язычками, плоские светильники.
Своды пещеры неожиданно расступились — глазам Гиви предстал обширный подземный зал, сплошь, сверху донизу увешанный алыми и багряными полотнищами так, что он напоминал внутренность подарочного конфетного набора.
— Прошу! — гостеприимно сказал Мастер Терион и прошел вперед на правах хозяина.
В глубине зала располагался каменный постамент, примерно, как подумал Гиви, два на полтора, покрытый малиновым алтарным покровом с изображением пылающего солнца, выполненным золотым шитьем. К постаменту вели три ступени в черно-белую клетку, по бокам которых высились обелиски с малопонятными, но неприятными глазу симметричными черными и белыми изображениями. Все это производило впечатление взбесившейся шахматной доски.
На постаменте, лениво отражая отблески пламени двух шести свечников, лежал хрустальный шар, с живописной небрежностью задрапированный алой тканью.
Дети за спиной у Гиви с размаху упали на колени — ковры смягчили стук коленных чашечек.
— Вот оно, сердце Ордена, — благоговейным шепотом сказал Мастер. — Вот он, Сосуд Истинного, Проводник Высшего Знания! Этот атрибут нашел меня в Британском музее и сам, своей волей перешел мне в руки… сам! Как бы там ни поливали меня грязью в своих паршивых газетенках эти маловеры…
— Еще бы Вас не найти, Мастер, — подсказал брат Пердурабо, — когда он изначально принадлежал именно Вам…
— Ну да, ну да… Я владел им еще когда говорил с Чадами Света для Ди…
Он обернулся к Шендеровичу, высившемуся рядом, как неприступная скала.
— Не каждому, о, Источник Силы, дано помнить свои предыдущие воплощения. Но я помню все! Все помню! — он несколько угрожающе обернулся к брату Пердурабо.
— Знаю, Мастер, — почтительно отозвался тот.
— То-то же! Это я потряс Магический Дом Операцией Абрамелина…
— Абрамелин… — благосклонно кивнул Шендерович, — Неплохо… неплохо…
— Это я вызывал Хоронзона под палящим солнцем пустыни.
— Хоронзон — тоже неплохо, — одобрил Шендерович.
— И, наконец!
Он двинулся вперед, плавно взошел по клетчатым ступеням и сдернул алтарный покров. Он сполз, открыв черную обсидиановую поверхность. Стела возвышалась за алтарем, отражаясь в гладком камне, по которому плясали отблески шестисвечников…
— Решающий успех! Теперь Скрижаль Силы там, где и надлежит ей быть!
— Э… — робко сказал Гиви, — может, ей и в музее было неплохо?
Мастер Терион почти буквально испепелил его взглядом.
— Чтоб она и дальше корчилась под взорами простецов? Ну, нет! Теперь она в тайном храме — и уж сей храм я, наконец, расположил где подобает. Прошлый я построил еще будучи сэром Алистаром, на древней земле, в месте выхода магических струн магматического эфира. Да ты ж там служил, брат Пердурабо! Хотя и в малых чинах, ничтожных, ежели честно… ты бы и сам помнил, если бы дано тебе было подобно мне хранить память о своих перерождениях…
Брат Пердурабо заскрипел зубами, но ничего не сказал.
— Я выстроил его на юго-восточном берегу Лох-Несского озера, я установил в нем Ковчег и Высокий Алтарь (жалкую имитацию Скрижали Силы ежли честно, ибо подлинная была мне недоступна). Но слишком много любопытных глаз, слишком много непосвященных! Когда во время вызывания госпожи нашей Бабалон, восстала она из вод озера, в облике змеином, устрашающем и величественном, кое-кто из случайных наблюдателей…
