— Кто мог подумать, что наш сын станет владельцем такого дома? — проговорила Эмма, сжимая руку Ионы. — А это только первый этаж.
— Вот что я хочу вам сообщить, — объявил Джим. — Я решил поделиться с вами своим наследством.
Эмма в удивлении широко раскрыла глаза.
— О Джимми…
— Нет, я в самом деле этого хочу, — прервал ее Джим. — Я никогда не смогу отплатить вам за все то, что вы для меня сделали, но я хочу, чтобы вы жили в комфорте и не должны были думать об увольнениях, налогах и, обо всяком таком. Я даю вам миллион долларов.
Эмма расплакалась. Кэрол ласково обняла ее за плечи. Они с Джимом обсуждали это прошлым вечером. Он надеялся получить ее одобрение, и она поддержала его. Как бы она хотела, чтобы и ее родители были живы и разделили с ними щедрый дар Хэнли.
Джим продолжал:
— Папа, ты можешь оставить работу и бездельничать, если хочешь.
Иона мгновение смотрел на них обоих, потом медленно проговорил со своим южным акцентом:
— Ты очень щедр, сын, и, конечно, будет приятно не думать о том, что могут уволить, но, полагаю, я не брошу работу. Мужчина должен работать.
— По крайней мере, ты можешь заняться более седативной работой, — сказала Эмма.
— Надо сказать «сидячей», ма.
— Я так и сказала. Такой, где он сможет сидеть спокойно и не надрываться.
— Пока что я останусь на прежнем месте, — твердо произнес Иона. — Если никто из вас не против.
Кэрол кольнул сарказм в его ответе, но раздражение тут же заглушило чувство отвращения при мысли о том, чем именно занимается Иона, и осознании того, что эта работа ему слишком нравится, чтобы он оставил ее.
Суббота, 2 марта
Слон и ферзь Никки загнали его короля в западню, но Билл считал, что нашел выход. Он сделал такой ход оставшимся конем, что тот представлял потенциальную угрозу ферзю Никки.
— Твой ход.
— Не подгоняйте меня, — сказал мальчик. — Здесь надо подумать.
Прошло пять дней с того ужасного инцидента в понедельник вечером. При глубоком вдохе Билл все еще чувствовал острую боль между ребрами, там, где его били ногами, но он был в состоянии исполнять свои обязанности. Все поверили истории о том, как он поскользнулся на льду. Его физическое состояние постепенно улучшалось, но душевное… Ему казалось, что оно никогда не придет в норму.
«БОЙНЯ В ВИЛЛИДЖЕ» — так это назвала «Дейли ньюс». Шесть трупов — четыре в середине квартала и еще по одному в начале и в конце. Каждая жертва убита одним сокрушительным ударом по голове. Полиция приписывала это «разборкам хиппи из-за наркотиков», поскольку обнаружила, что все жертвы находились под действием амфетамина.
Жертвы! Какая ирония судьбы! Мы едва не стали их жертвами, и возможно, они хотели сделать с нами то, чем кончили сами.
И все же Билл не находил себе места. Хотя он и не мог ничем помочь полиции раскрыть преступление, он чувствовал себя плохо, скрывая свою связь со случившимся. Билл твердо верил, что все в жизни должно быть на виду, открыто и честно. Он знал, что это недостижимый идеал, над которым будут смеяться, но, именно руководствуясь им, он хотел прожить свою жизнь.
Однако его мучил еще один вопрос. Кто их спаситель? Почему он помог им? Какой-то современный линчеватель — общественный страж порядка? Или человек, которому просто нравится убивать? Или и то и другое?
Билл пытался отмахнуться от этих вопросов. Он слишком устал бороться с ними. В любом случае на них не найти ответа. По крайней мере, ему. Последнее время он спал меньше, чем обычно. Образ Кэрол, дразнящий, соблазнительный, не покидал его мыслей и слишком возбуждал, чтобы он мог заснуть.
Этому надо положить конец!
Билл с трудом вернулся к своей еженедельной шахматной партии с Никки.
— Есть человек, с которым я хочу тебя познакомить, — сказал Билл.
— Кто такой?
— Впервые обратился к нам, хочет усыновить мальчика.
Никки не поднял глаз.
— Это бесполезно.
— Мне кажется, эта пара как раз для тебя. Их фамилия Кэлдер. Он второй профессор в Колумбийском университете, а его жена — писательница. Им не нужен младенец. Они ищут толкового мальчика до двенадцати лет. Я подумал о тебе.
— А вы сказали ему, что моя голова похожа на грейпфрут, на котором слишком долго посидели?
— Прекрати! Думаю, им это безразлично.
По крайней мере, они так сказали, когда Билл говорил с ними. Это была молодая, солидная, образованная пара. Они прошли собеседования, проверку домашних условий и имели соответствующие рекомендации. Они сказали, что их больше интересует, что в голове у их будущего ребенка, чем то, какой она формы.
— Избавьте нас обоих от лишних забот и найдите им кого-нибудь еще, — сказал Никки и сделал ход ферзем. — Шах.
Билл переставил своего короля на одну клетку влево.
— Ни в коем случае. Ты — то, что им надо, мальчик. Эту пару не отпугнут твои выходки в духе Линна Бельведера.
Никки, все еще не поднимая глаз, спросил безразличным тоном:
— Вы вправду думаете, что эти люди могут меня взять?
— Мы узнаем это, только когда вы познакомитесь.
— Ладно.
Всего одно слово, но Билл услышал в нем надежду.
Никки склонился над доской, изучая позицию и в задумчивости ковыряя угри на лице. Затем он выбросил вперед руку, взял с другого конца доски слона, поставил его и, подняв глаза, усмехнулся:
— Мат! Вот!
— Черт побери! — пробормотал Билл. — Надеюсь, профессор Кэлдер хорошо играет в шахматы. Кто-то должен научить тебя вести себя поскромнее. И перестань ковырять лицо, иначе этот угорь превратится в прыщ, если будешь его трогать.
— Он называется комедон, черный угорь, — сказал Никки. — Маленькие белые называются «закрытыми», а черные — «открытыми». Множественное число от них «комедоны».
— Точно?
— Да, это латынь.
— Я несколько знаком с этим языком, но никогда не знал, что ты специалист по угрям.
— По комедонам, с вашего разрешения, святой отец. Как мне не быть специалистом! У меня их полно. Можно сказать: «Имею комедоны, следовательно, существую».
Громкий смех Билла оборвала острая боль между ребрами. Но на душе у него было тепло. Он любил этого парнишку и был уверен: Никки станет прекрасным добавлением к семье Кэлдеров.
— О Боже!
Это был голос Кэрол. Джим бросился в нижнюю библиотеку.
— Что случилось?
Она сидела в большом темно-зеленом кресле с широкими, как столики, подлокотниками, в котором казалась очень маленькой. Но в нижней библиотеке Хэнли, с ее высоким потолком и бесконечными рядами книг, все казались меньше ростом.
