— Вы работали на щелевой?
— Только глядел, как другие работают.
— Тогда усаживайтесь на место врача, а клиента — сажаем напротив. Подбородок пациента на нижнюю рамку и пусть лбом в верхнюю упрется. Теперь сфокусируйте полоску света на коньюнктиве…
Немного покопавшись, получаю четкое изображение коньюнктивы водятла. Рад, что не ошибся — первый же прогон полоски показывает аж четыре мельчайших кусочка стекла.
— Ну что, будем тампоном снимать?
— Не стоит, стекло все-таки. Давайте ка вы копьецом лучше. Дикаина ему капните. Ну и дальше — как в московском гербе — держит в руце копие, тычет змея в жопие… С офтальмологической поправкой конечно.
Немного неловко видеть кусок стекла, который я пытаюсь подцепить ломом — так выглядит под микроскопом тоненькое острие копьевидной иголки и осколочек каленого стекла, но дело идет. Через четверть часа в глазу больше нет ничего не положенного.
Бурш строго глядит на пациента, потом протягивает ему бумажку.
— Вот этот пропуск отдашь комендантше, пристроит на ночь. А паки сделаешь, паки накажу! Вот этой шуйцей! — и показывает ему кулачище. Пациент ежится.
Дальше меня кормят — очень вкусно и что удивительно — без расспросов. Похоже, что работать приходится ударно, не отвлечься на тары-бары. А мне в одиночестве даже как-то и уютнее. Нежное жареное мясо с трогательными перышками зеленого лука, овощное рагу очень по-домашнему сделанное и полчайника чая… И хлеб у них тут свежий, ржаной…
Деревья у Крепости спилены. Крепость от этого как-то словно увеличилась, стала грозной и неприветливой, а остров облысел. На причале, несмотря на уже позднее время — тарарам и ругань. Слышу голос Ильяса, орет громко и злобно. Но таких орущих тут с десяток. Суть становится понятной очень быстро — два БТР доплыли на буксире хорошо, а вот третий утонул совершенно бесславно — благо, что на нем не было ничего портящегося от воды и утопло железо это совсем рядом — на мелководьи, но все равно досадно. Командиру сейчас не до меня, увидев — кивает и продолжает орать — на того самого вальяжного зама Михайлова:
— А кто помпу проверял? Ваш человек, сказал — исправна. Своим ухом слышал! Вот этим — левым! Герметизации оказалось вообще нет! Дырявый агрегат доплыл, а целый — декиши!
— Да хватит вам орать, как оглашенному! Достанем, делов-то на час. Вы к слову обнаружили воду — тоже словно спали!
Ко мне подходит Павел Александрович — борт что-то и ему привез. Помогаю тащить тяжелый и длинный тюк.
— Кто б подумал, что опять к этому вернемся. Еще и Александровский парк рубить не ровен час придется — для воссоздания старого назначения — расчищенных секторов обстрела.
— Это вы о чем, Павел Александрович?
Он смотрит удивленно.
— О том, что окружающий Артиллерийский музей Александровский парк долгое время был предпольем Крепости и Кронверка. И ничего тут не строили и никаких деревьев разумеется не было. Это уже при Николае Первом сочли, что больше опасности для столицы нет — и потому в секторах обстрела посадили деревья. Но на всякий случай дома было запрещено строить. Деревья-то спилить недолго. Кстати у Адмиралтейства садик точно по такой же причине образовался. Ладно, пойдемте, там сейчас бенефис намечается…
— Чей бенефис?
— Завтра сводный отряд алебардистов примет участие в возвращении кронштадтского госпиталя. Ваша команда тоже участвует, к слову — вот ребята и решили сегодня устроить лекцию по холодному оружию. Дункан солирует.
— А оружие — от музея?
— Большей частью. Досадно, завтра обязательно что-нибудь поломаем и погнем, а это редчайшие образцы. В дело, конечно, пойдет, что поменьше имеет исторической ценности — но это между нами. Бойцы получили полный набор легенд, так что сказанное — сугубо между нами.
— Ну а легенды-то зачем?
— Странный вопрос! Легендарное оружие — бойца поддерживает. Мораль повышает. Уж вы-то должны знать…
Тихонько пристраиваемся к слушателям. Немало набралось — сотни три стоит и сидит. Дункан блаженствует, окруженный несколькими столами, где сложено всякое смертоубийственное железо прошлого. Лекция уже началась…
— Копье — вот основная ударная сила была, самое мощное оружие. Потому копий так много — самых разных. Мечи — это уже ближний бой. Потому, чтоб вам понятнее было — копье — это винтовка, автомат прошлого.
— А меч значит — пистолет?
— Да. Или пистолет-пулемет.
— А кинжал тогда что? Ножик?
— Нет, кинжал — это пистолет карманной носки. Оружие последнего шанса, не мощное, но зато всегда при себе.
— Дункан, хорош лапшу развешивать!
— Ты помолчи лучше, раз не разбираешься!
Дункан, злобно пыхтя, начинает рыться в сложенных на столах железяках, потом тягает по одной — показывать.
— Вот, глядите, балбесы! Копье — это металлический наконечник на палке. Так?
— Ну, так.
— Вот просто копье — коротенькое, наконечник лепестком. Примитив. Зверя — не остановишь толком, доспешного рыцаря — тоже. А вот такого же забулдыгу как ехидный Прохоров с его выкриками про лапшу — самый раз. Смейся. Смейся, будет тебе строевой подготовки сегодня!
Понадобилось людям чисто охотничье копье — сделали негры-масаи такие (в лапах у Мак-Лауда странное копьецо с маленьким древком и здоровенным наконечником — чуть ли не в полдревка длиной. Наконечник неприлично тонкий и какой-то несерьезный, аж вибрирует в воздухе. Одновременно слышу умоляющий голос Павла Александровича напоминающего громиле Дункану, что тут — ценнейшие образцы и поаккуратнее, ради бога поаккуратнее!)
— Железо тут мягкое и даже при столкновении с костью гнется — вот во льве и застревает. А при этом — разрез громадный — наточено — будь здоров, зверюшка быстро кровью истекает. И нашпиговывают масаи такими льва в момент, особенно если один из них льва за хвост схватит и даст несколько секунд остальным на бросок.
— Дункан, ну не ври так нагло! Давай по делу, а?
— Прохоров! Если б ты умел читать, то это бы и сам знал! Масаи за хвост льва хватают — причем не за конец, как ты своей головой подумал, а у самой жопы. Иначе лев стряхнет такого масая — хвостище у льва как железный прут может быть — а если льва схватить у самой жопы за хвост — киса ничего сделать не может, тут ее и шпигуют.
— Ага, а таскавшему кису за хвост — ордЭн…
— Орденов у них нет, зато все девки — его…
— Давайте вернемся к теме, вас как на минутку оставь, так сразу о девках…
— Слушаюсь. Теперь — пилум. Можно так драться, можно врагу в щит воткнуть, чтоб защищаться не мог — и мечом дорезать. А до них были сариссы — военный секрет македонской фаланги — они ведь почему всех громили — потому что обычные греки в одной руке держали щит, а второй — с копьем дрались. А Саша Македонский сообразил приделать к щиту ремешок — и щит повесили через плечо, вес щита с руки снялся и копьем македонцы уже дрались, держа его двумя руками, сила удара считай вдвое увеличилась. К тому же в фаланге задние шеренги своими шестиметровыми копьями с балансирами-противовесами не дрались, а просто устраивали такое подвижное заграждение — врагу было не пробиться, в мечи не сойтись. А первые ряды македонцев обеими руками значится, врага беспрепятственно резали…
