За этой дверью оказался небольшой подвал, откуда был уже ход в кухню дома, где жила Малейнен. Но перед отъездом та тщательно замкнула и даже завалила соединительную дверь со стороны подполья дома. Кто бы ни нанял после неё дом, никто даже не заподозрит, что бок о бок имеется погреб, да ещё с такими загадочными припасами.
Кончив эти приготовления, старуха отправилась домой той же дорогой, какой пришла. Утро следующего дня поглощено было разного рода закупками.
Затем колдунья с зятем освободила и отперла дверь, которая вела в погреб с бутылками, и она снесла туда несколько больших корзин, тщательно укрытых белым холстом. Незадолго до полуночи Малейнен спустилась в подвал, зажгла несколько чёрных восковых свечей, а затем принялась разглядывать и разбирать бутылки.
И посуда, и бутылки с их содержимым были удивительны. Красные деревянные резные пробки, припаянные у горлышка чёрными кружками изображали рогатые козлиные головы. Внутри бутылей заключены были словно крошечные человечки, прозрачные и студенистые, хотя и вполне отчётливые; особенно живыми представлялись головы с отвратительным злобным выражением.
Колдунья отобрала двадцать одну бутылку и поставила их на середину подвала, а затем раскрыла корзины, в которых лежали поросята, кошки и вороны.
Животные казались как-будто дохлыми, потому что не шевелились, даже когда старуха доставала их из корзин и раскладывала по одному перед каждой бутылкой; но всмотревшись, можно было заметить у них чуть заметное дыхание.
В течение этих приготовлений из тёмных углов, где стояли остальная посуда, слышалось глухое ворчание, и вдруг раздались громкие, стоны и зловещий треск. Малейнен мгновенно выхватила из-за пазухи палочку; она погрозила ею в сторону начавшегося шума и произнесла заклинание. Кругом снова всё стихло.
После этого она принесла небольшую жаровню с горящими углями и посыпала её порошком, который с треском сгорел, наполнив подвал, удушливым запахом серы. На жаровне же вспыхнуло синее, с зеленоватым отливом пламя, сменившееся клубом черного дыма, и в тот же миг перед колдуньей очутился вчерашний уродец.
— Ну какие у тебя новости, Анаэль? — спросила она.
Тот скорчил гримасу.
— Ничего достоверного, кума. Не больно он доволен, хотя и не возражает. Так что, если ты настаиваешь, давай, попробуем.
Да, попытаемся. А чтоб придать тебе мужества, потому всё-таки рассчитываю на твою помощь, я тебе поднесу угощение.
Она вытащила из корзины поросёнка и зарезала его так, что тот даже не пискнул. Выпустив кровь в глиняные горшки и сцеживала в них кровь зарезанных животных. Кончив это, Малейнен раздула угли, бросила в них новую пригоршню порошка и затянула песню вперемешку с заклинаниями.
Мало-помалу густой дым застлал погреб, послышался треск, раздались точно выстрелы и дикие крики, а затем, когда дым рассеялся, оказалось, что все бутылки разбиты, а вокруг жаровни собралось целое общество, жадно глотавшее налитую в горшки кровь.
Тут были представители обоих полов и всяких общественных положений: офицеры, духовенство, штатские, купцы, крестьяне и даже дамы. Мертвенно-бледные лица их отражали всевозможные страсти; но помимо трупного цвета и пристального, дьявольского злобного взгляда, ничем иным они не отличались от живых людей.
Малейнен продолжала петь, как вдруг в воздухе блеснул свет, точно молния, порыв ветра пронёсся по подвалу, и точно из-под земли вырос Басаргин с пеной у рта и дико сверкающими глазами. По-видимому он был в ярости.
— Нет! — заревел он. — Не выпущу я её живой из своих рук и не дозволю никогда освобождать её.
Злые духи кинулись на него и пытались повалить его; а в это время Малейнен с палочкой в одной руке и горящим углём в другой подскочила тоже, намереваясь ударить его с левой стороны, Анаэль тоже вцепился в Басаргина.
Вдруг тот вырвался из рук нападавших, взлетел на воздух, превратился в зеленоватый, искромётный шар, лопнувший затем с грохотом, и Басаргин исчез.
Малейнен отпустила страшное ругательство, но спохватившись, стала читать заклинание и под конец пронзительно крикнула:
— Завтра в полночь созываю вас всех на решительный бой.
Анаэль и прочие духи растаяли в воздухе, а Малейнен, очертив магическим кругом оставшиеся бутылки, ушла из подвала.
— Кто бы мог подумать, что у него такая силища, ворчала она, идя к себе.
Перед генеральным сражением, которое Малейнен собиралась дать силам зла, она постилась целый день и делала особые приготовления.
С наступлением ночи она заперлась во второй комнате, строго наказав зятю и дочери не спать, зорко сторожить подполицу и читать заклинания, магически преграждавшие выход из подвала.
Заперев за собой дверь, она сняла с себя всё и надела только длинную красного цвета рубашку, распустив свои седые, но ещё длинные и густые волосы. Затем она зажгла в печи охапку можжевельника и в огонь сунула лезвие большого ножа.
На престол она поставила медный колокол в виде черепа и рядом положила дудку, выделанную из человеческой кости. Перед печью поставила старый, взятый с чьей-то могилы чугунный крест, а на чёрной доске, прибитой к престолу сзади семирожкового шандала, написала какие-то знаки и затем открыла заклинательную книгу. На лице колдуньи застыло выражение дикой отваги.
Она вполне сознавала, что подвергает себя смертельной опасности, берясь спасать Киру. Но её соблазнило богатое вознаграждение. А она была жадна, упряма и уверена в своих силах.
Кроме того, она рассчитывала на содействие тех, которых накануне ночью одарила жизненной силой, дававшей им возможность вторгаться в толпу живых.
С этими тёмными существами люди часто сталкиваются, сами того не зная и не подозревая. Скептики отрицают такие явления, а присяжные «учёные» над этим смеются, потому что ни те, ни другие не понимают скрытых пружин, производящих в действие неведомые для них силы потустороннего мира; как они не знают, откуда берутся и куда деваются эти загадочные, зловредные существа.
Громко и отчётливо читала Малейнен заклинания, временами она остановилась, брала дудку и издавала протяжный, резкий свист, подзванивая ему в колокол. Затем она подбрасывала в огонь ветки и переворачивала начинавший накаляться докрасна нож.
Мало-помалу вся комната стала трещать, в стены и пол неистово стучали, проносились порывы холодного ветра и чуть не задували свечи.
Наконец, блеснула молния, и весь дом затрясся словно от громового раската. Из стен и пола выходили тёмные тени, которые быстро уплотнялись. Эта толпа тащила Басаргина, который упирался и отбивался, но всё-таки был повален на землю.
