– Не может, – коротко ответила она, – утром ты будешь торопиться и можешь все понять неправильно.
– Делай как знаешь, Ленка, – он подумал, что речь идет о каком-нибудь незначительном хозяйственном вопросе, – ты у меня все можешь решить сама…
И повернулся на другой бок с намерением заснуть, сил не было даже на то, чтобы дойти до спальни.
– Матвей! – закричала она и тряхнула его за плечо. – Проснись немедленно!
Она вообще редко повышала голос, а уж крик ее Матвей слышал раза два за всю свою семейную жизнь. От удивления он открыл глаза и сел на диване.
– Матвей… – голос жены неожиданно дрогнул, – ты только, пожалуйста, пойми меня правильно. Дело в том, что… дело в том, что нам надо развестись.
– Чего? – обалдело спросил он. – Что это ты еще выдумала?
– Ты прекрасно знаешь, что я никогда и ничего не выдумываю, – сухо ответила она, – за три года нашей, с позволения сказать, семейной жизни ты мог это заметить.
Точно, она никогда не врала и не преувеличивала. Не пересказывала ему сплетни про подруг, не говорила с завистью о чужих домах, тряпках и драгоценностях. Но Матвей зацепился за другое.
– Что значит – «с позволения сказать, семейной жизни»? – встрепенулся он. – Что ты имеешь в виду? Тебе не нравится наша семейная жизнь?
И тут же понял, что сморозил глупость – нравилась бы ей их жизнь, не хотела бы она развода.
Вдруг он понял, что никакая это не шутка, что его жена действительно говорит о разводе всерьез. Но почему? Что он сделал не так?
Хватило выдержки не задать этот вопрос вслух.
– Ты ни при чем, – она читала его мысли, да что тут сложного, у него вечно все написано на лице, – ты ни при чем, Матвей, я очень тебе благодарна, ты поддержал меня в трудную минуту, ты мне очень помог, и поверь, я очень это ценю…
«Что она несет? – думал Матвей. – Я поддержал ее в трудную минуту, как будто я денег дал, когда у нее кошелек украли. Или телефон мобильный – «Скорую» вызвать…»
– Короче, – вклинился он в длинный ее монолог, – с чего это ты вдруг разводиться надумала? Другого нашла?
– Сядь, Матвей, – а он и не заметил, что вскочил с дивана и грозно нависает над ней, – сядь и успокойся. Если ты обещаешь не орать и не бить посуду, я тебе все расскажу.
Он вынужден был сесть и сделать равнодушное лицо. Один бог знает, чего это ему стоило.
– Дело в том, что… – Лена запнулась и впервые отвела глаза.
Хоть и она продумала этот разговор заранее, все же не так легко сообщить ничего не подозревающему человеку, что именно сейчас она собирается разбить ему сердце. Да-да, вот так, кувалдой с размаху.
Матвей усмехнулся. Вот до чего он дошел, употребляет слова и выражения из мексиканских сериалов. Хорошо, хоть пока только в мыслях…
– Леня – моя школьная любовь, – заговорила она сухо, уловив его усмешку, – это не я его нашла, это он меня нашел…
– Школьная любовь? – рассмеялся Матвей. – Да ты с ума сошла! У кого ее не было – школьной любви-то! И ты из-за этого собираешься бросить все? Ленка, тебе надо лечиться!
– Прекрати паясничать и дослушай до конца! – снова закричала она каким-то визгливым, истеричным голосом. – Мы с тринадцати лет знали, что поженимся! Мы распланировали всю свою жизнь до старости! Мы знали, сколько у нас будет детей. Мы даже имена им придумали! Ты пойми, мы чувствовали себя одним целым, мне грустно – и ему грустно, я смеюсь – и он хохочет, у меня голова болит – и у него тоже, он есть хочет – я с голоду умираю…
– И что? – вклинился Матвей. – Что ж вы не поженились после школы и не нарожали детей? Сколько там собирались? Троих, четверых?
– Его родители эмигрировали в Штаты, – сказала она, постепенно успокаиваясь.
– И про вашу великую любовь он благополучно позабыл, – докончил Матвей.
– Что Леня мог сделать? Нам ведь даже восемнадцати лет не было…
– Зачем же ты выходила замуж за Митьку, раз у тебя была такая неземная любовь? – закричал он.
– Не ори, – спокойно ответила она, – не строй из себя дурака. Столько лет прошло, что же мне – так и сидеть, как царевна Несмеяна, и лить слезы? Можешь не верить, но я Митю полюбила. Я думала, что тот период уже прошел, решила начать новую жизнь, имя даже поменяла.
– Ну-ну, с каждым новым мужем – новое имя, – усмехнулся Матвей, – с Митькой ты – Алена, со мной – Лена, а с ним кем была?
– Он звал меня Лялей…
– Лялей? Ах, вот как…
И тут вдруг словно кол воткнули Матвею в сердце. Он понял, что, если они разведутся, он никогда больше не увидит Ляльку. Не услышит ее смеха, никто не станет дергать его за нос по утрам, некого будет подбрасывать в воздух, слыша радостный визг.
– Ну ладно, – непослушными губами проговорил он, – с Митькой ты была искренна, допускаю. Но за меня-то зачем замуж выходила? Средствами на жизнь я бы тебя и так обеспечил…
– Не смей меня оскорблять! – взвизгнула она. – Ты меня никогда не любил, ты женился на мне из жалости, как собачку бездомную подобрал!
«Точно, сука ты и есть», – мелькнуло в голове у Матвея, и снова она прочитала его мысли.
– Ты давно с ним связалась? – Матвей подошел ближе. – Ты сама ему написала? Или он приехал к родным осинам, и ты решила, что в Штатах тебе будет лучше? Он что – сильно разбогател? Кто он – банкир? Владелец заводов, газет, пароходов?
– Адвокат, – в свою очередь, усмехнулась она, – младший компаньон в крупной фирме. Для эмигранта это хорошая карьера.
– О да! – с сарказмом согласился Матвей. – Очень хорошая… Ты жила со мной и знала уже, что разведешься. Ведь ты ребенка не хотела заводить из-за этого, так ведь?
Они много говорили о ребенке, и Лена всегда просила Матвея подождать. Сначала ей хотелось прийти в себя после Митькиной смерти, потом не хотела травмировать Ляльку – пускай, дескать, девочка подрастет, а то станет думать, что она маме не нужна, ревновать к маленькому, и тому подобную чушь. Матвей всему верил как полный дурак.
– В общем, так, – деловито сказала его жена, которую теперь спокойно можно было считать бывшей, – если ты хочешь, чтобы я вспоминала о тебе по-доброму, ты не станешь чинить мне препятствий и тянуть с разводом. Чем быстрее мы уедем, тем лучше будет Ляльке. Нужно ведь ребенка в школу устраивать.
Матвей схватил себя за волосы и больно дернул. Потом глухо взвыл от бессильной злобы.
– Имей в виду, – отчеканила Елена, на которую его стоны не произвели ни малейшего впечатления, – ты не можешь претендовать на ребенка, ты ей не отец, а только отчим.
Следовало было в свое время настоять на том, чтобы удочерить Ляльку, тогда она не посмела бы так с ним разговаривать! Хотя… она бы и Митьку так же бросила, стерва!
Матвей встал и на негнущихся ногах прошел в кабинет. Там на диване уже лежали подушка и плед. Ленка все предусмотрела!
